Развод. Я не вернусь - Галина Осень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но сейчас Тимур и сам не мелкая мошка. И сам может определить, с какой женщиной ему стоит связывать судьбу. Раздражённо рыкнув, Тимур въехал в ограду, даже не заметив за всеми этими мыслями, как доехал до дома. Охранник взял ключи, чтобы отогнать машину в гараж, а Тимур на взводе направился в дом.
– Сын? – удивилась Марина Викторовна. – Ты же… вы же с Виолеттой…, – но прикусила язык, увидев его свирепое выражение лица.
Не говоря ни слова, Тимур в первую очередь подхватил со стола телефон матери. На экране как раз были последние сообщения.
– Тебе понравились, мам? – обманчиво спокойно спросил Тимур. – Какие приятные твоему сердцу кадры, правда?
Сначала Марина Викторовна радостно встрепенулась, подумав, что сын, наконец, правильно оценил её старания, но сарказм последней фразы всё поставил на место. Чуда не случилось. Сын негодовал. И женщина пошла в атаку, не желая считать себя виноватой.
– А, что ты хотел сын?! Что я добровольно и без возражений соглашусь на твой брак с этой серой бухгалтершей?! Да она даже платье себе на раут наверняка не смогла подобрать, вот и не приехала вчера на вечер! Какое убожество! Я поражаюсь твоему выбору, сын! Ты же известный адвокат, совладелец фирмы, миллионер! Красавец! И вдруг такое ничтожество, которое тебе даже сразу заплатить не могла за услуги. Бред какой-то!
– Отправить не успела? – Тимур, казалось, не слышал слов матери, изучая её телефон.
– Нет ещё. Летточка обещала ещё скинуть пару роликов, чтобы уж точно…
– Понятно…
Несколькими кликами Тимур удалил провокационные снимки, захлопнул телефон и положил себе в карман.
– Что… что ты делаешь, сын? – забеспокоилась Марина Викторовна.
– Восстанавливаю справедливость, – невозмутимо ответил Тимур. – Здесь ваша с Леттой переписка и ваши договорённости. Теперь они вещественные доказательства злого умысла против Беликовой Марии и Поливанова Тимура. Со всеми этими вопросами будет разбираться следствие. Вначале я хотел смягчить ситуацию и просто сделать тебе внушение, но вижу, что мать стала мне мачехой, врагом. А с врагами не миндальничают. Готовьтесь, Марина Викторовна, повестка к следователю вам обеспечена, как только я получу результаты анализа крови и узнаю, чем вы меня напоили из «твоей» бутылки воды.
Конечно, никакого настоящего следствия Тимур не предполагал, но хотел договориться со знакомыми следователями, чтобы пару раз вызвали родительницу и Виолетту на допросы. Он надеялся, что этого хватит, чтобы поумерить их пыл.
– Что ты говоришь, сын?! Как ты смеешь?! Я твоя мать! Я отцу всё расскажу!
– Расскажи! Заодно и о своих делишках поведай, – не слушая больше стенаний женщины, Тимур вышел из дома.
Хорошо, что отец уехал на старую дачу и не слышал весь этот кошмар, а то у него давление в последнее время зашкаливает. И Тимур не видел, что мать мстительно улыбнулась ему вслед, мол, неизвестно ещё, чья возьмёт.
Охраннику пришлось снова выгонять только что поставленную машину, но Тимур и сам не знал, сколько времени он проведёт в доме. Оказалось, мало.
– Маша, – тихо сказал он сам себе. – надо поговорить с Машей и разрешить все недомолвки и проблемы.
Из обоих телефонов снимки никуда не уходили. Тимур надеялся, что Маша не видела этих грязных снимков. Но с матерью ни в чём нельзя быть уверенным, и он всё же тревожился.
– Чёрт! – он саданул рукой по рулю. – А, если её нет дома? Надо позвонить…
***
И к пяти вечера Тимур не позвонил, и ожидание потеряло смысл. На такие мероприятия опаздывать не принято, а если вдруг Тимур всё же приедет, то они всё равно не успеют. Маша расстроилась. Какие-то надежды на этого мужчину у неё уже были, несмотря на последнюю размолвку. Да и не ссора это была, так – недоразумение. И тем не мене уже пару дней Тимур и Маша не общались ни вживую, ни по телефону.
Наверное, они оба подсознательно понимали бесперспективность своих отношений, и оба не делали первого шага к примирению.
– Ладно, – утешила себя Маша, – хотя бы узнала, как могут ухаживать мужчины и не жаловаться при этом на дороговизну всего. Как говорит их буфетчица: «Будет, что вспомнить».
Поэтому в половине шестого вечера Маша собралась, выгнала машину и отправилась к родителям. Давно уже не была у них просто так, без дела. С отцом хотелось поговорить. У него была отличная способность снимать все Машины проблемы простым поглаживанием её головы и сочувственным молчанием.
Трасса в этот субботний вечер на удивление была свободна, и Маша долетела до города за двадцать минут. Зато по городу пришлось тащиться почти час из-за пробок и светофоров. Но добралась. Встретил её отец, который расчищал во дворе дорожки.
– О, дочка! Молодец, что приехала! Мать там как раз пироги затеяла. Останешься на выходные?
– Останусь, пап. Давно по головке никто не гладил, – с грустной шуткой призналась Мария.
– Ну, ну, пичужка моя мелкая! Выше нос! – Николай Георгиевич прижал дочь к груди и покачал её в руках, как маленькую. – Всё образуется, всё будет хорошо…
– Я надеюсь, – хлюпнула носом Маша, стараясь совсем уж не разреветься. – Пойду маме помогу. Как она?
– Ворчит, но ты же знаешь, она тебя любит и порвёт за тебя любого. Просто не умеет сказать этого. Ну, беги, а сейчас дочищу и тоже приду.
Маша невольно сравнила отца с родителями Тимура. Её отец прост в общении и не кичится своим положением и состоянием. А он, на минуточку, владелец мебельного производства, миллионер. Рублёвый правда, но это тоже немало! Он не только свою семью обеспечивает, он даёт работу и заработок (кстати, неплохой), ещё нескольким десяткам рабочих. Его знает руководство города и регулярно приглашает на тематические мероприятия.
Маша уважала отца, гордилась им и точно не считала своих родителей людьми второго сорта, как выразилась об её семье Марина Викторовна однажды. После развода с Романом, отец даже стал ещё мягче по отношению к дочери.
Мать, да, была попроще. Всю жизнь была домохозяйкой. Отец с самого начала их жизни полностью обеспечивал
