История русской революции. Том II, часть 2 - Лев Троцкий

Суханов рассказывает, как после заседания глубокой ночью он вышел в сквер Смольного в кромешную тьму с проливным дождем. Целая толпа делегатов безнадежно топталась у пары дымящих и чадящих автомобилей, которые большевистскому Совету отпускались из богатых гаражей ЦИКа. К автомобилям, повествует вездесущий наблюдатель, «подошел было и председатель Троцкий. Но, постояв и посмотрев минуту, усмехнулся, потом зашлепал по лужам и скрылся во тьме». На площадке трамвая Суханов столкнулся с каким-то небольшим человеком скромного вида с черной бородкой клинышком. Незнакомец пытался утешить Суханова в невзгодах долгого пути. «Кто это?» – спросил Суханов свою спутницу, большевичку. «Старый партийный работник Свердлов». Меньше чем через две недели этот маленький человек с черной бородкой будет председателем Центрального исполнительного комитета, верховного органа Советской республики. По-видимому, Свердлов утешал спутника из чувства признательности: 8 дней перед тем на квартире Суханова, правда без его ведома, произошло то заседание Центрального Комитета большевиков, которое поставило в порядок дня вооруженный переворот.

На следующее утро ЦИК делает попытку повернуть колесо событий назад. Президиум созывает «законное» собрание гарнизона, привлекая на него и те отсталые, давно не переизбиравшиеся комитеты, которые не присутствовали накануне. Дополнительная проверка гарнизона, дав кое-что новое, тем ярче подтвердила вчерашнюю картину. Против выступления на этот раз высказались: большинство комитетов частей, расположенных в Петропавловской крепости, и комитеты броневого дивизиона; те и другие заявили о подчинении ЦИКу. Этого никак нельзя игнорировать.

Расположенная на островке, омываемом Невой с ее каналом, между центральным городом и двумя районами, крепость господствует над ближайшими мостами и прикрывает или, наоборот, оголяет со стороны реки подступы к Зимнему дворцу, где помещается правительство. Лишенная военного значения в операциях крупного масштаба, крепость может сказать веское слово в уличной войне. Кроме того, и это, пожалуй, важнее всего, при крепости состоит богатый Кронверкский арсенал; рабочим нужны винтовки, да и наиболее революционные полки почти безоружны. Важность броневиков в уличном бою не требует пояснений: на стороне правительства они могут причинить немало бесцельных жертв; на стороне восстания они сократят путь к победе. На крепость и на броневой дивизион большевикам придется в ближайшие дни обратить особое внимание. В остальном соотношение сил на совещании оказалось то же, что и вчера. Попытка ЦИКа провести свое весьма осторожное решение натолкнулась на холодный отпор подавляющего большинства: не будучи созвано Петроградским Советом, совещание не считает себя правомочным для вынесения решений. Соглашательские лидеры сами напросились на этот дополнительный удар.

Найдя забаррикадированным доступ к полкам снизу, ЦИК попытался овладеть гарнизоном сверху. По соглашению со штабом он назначил главным комиссаром по всему округу штабс-капитана Малевского, эсера, и изъявил согласие признать комиссаров Совета при условии их подчинения главному комиссару. Попытка сесть верхом на большевистский гарнизон через посредство никому не известного штабс-капитана была явно безнадежна. Отвергнув ее. Совет приостановил переговоры.

Разоблаченное Потресовым восстание 17-го не состоялось. Теперь противники называли уверенно новую дату: 20 октября. К этому дню, как известно, приурочивалось первоначально открытие съезда советов, а восстание шло за съездом, как его тень. Правда, съезд успели уже отсрочить на пять дней; но все равно – предмет передвинулся, тень осталась. Правительством приняты и на этот раз все необходимые меры к недопущению «выступления». На окраинах расположены усиленные заставы. Казачьи патрули разъезжали в рабочих районах всю ночь. В разных пунктах Петрограда размещены скрытые конные резервы. Милиция приведена в боевую готовность, и половина ее состава непрерывно дежурила в комиссариатах. У Зимнего дворца поставлены броневики, легкая артиллерия, пулеметы. Подступы к дворцу охраняются караулами.

Восстание, которого никто не подготовлял и к которому никто не призывал, не состоялось и на этот раз. День прошел спокойнее многих других, работа на фабриках и заводах не прекращалась. Руководимые Даном «Известия» торжествовали победу над большевиками: «Их авантюра с вооруженным выступлением в Петрограде – дело конченое». Большевики оказались раздавлены одним лишь негодованием объединенной демократии: «они уже сдаются». Буквально можно подумать, что потерявшие голову противники поставили себе целью несвоевременными страхами и еще менее своевременными трубными звуками победы сбивать с толку собственное «общественное мнение» и прикрывать планы большевиков.

Решение о создании Военно-революционного комитета, вынесенное впервые 9-го, прошло через пленум Совета лишь спустя неделю: Совет – не партия, его машина тяжеловесна. Еще четыре дня понадобилось на то, чтобы сформировать Комитет. Эти десять дней, однако, не пропали даром: завладение гарнизоном шло полным ходом. Совещание полковых комитетов успело доказать свою жизнеспособность, вооружение рабочих продвинулось вперед, так что Военно-революционный комитет, приступивший к работе только 20-го, за 5 дней до восстания, сразу получил в свои руки достаточно благоустроенное хозяйство. При бойкоте со стороны соглашателей в состав Комитета вошли только большевики и левые эсеры: это облегчило и упростило задачу. Из эсеров работал один Лазимир, который был даже поставлен во главе Бюро, чтобы ярче подчеркнуть советский, а не партийный характер учреждения. По существу же, Комитет, председателем которого был Троцкий, главными работниками Подвойский, Антонов-Овсеенко, Лашевич, Садовский, Мехоношин, опирался исключительно на большевиков. В полном составе, с участием представителей всех учреждений, перечисленных в положении. Комитет вряд ли собирался хоть раз. Текущая работа велась через Бюро под руководством председателя, с привлечением во всех важных случаях Свердлова. Это и был штаб восстания.

Бюллетень Комитета скромно регистрирует его первые шаги: в строевые части гарнизона, некоторые учреждения и склады «для наблюдения и руководства» назначены комиссары. Это значило, что, завоевав гарнизон политически, Совет подчинил его себе теперь организационно. В подборе комиссаров крупную роль играла Военная организация большевиков. В числе около тысячи членов, входивших в ее состав в Петрограде, было немало решительных и беззаветно преданных революции солдат и молодых офицеров, получивших после июльских дней необходимый закал в тюрьмах Керенского. Вербовавшиеся из их среды комиссары находили в частях гарнизона почву достаточно подготовленной: их считали своими и подчинялись им с полной готовностью.

Инициатива по завладению учреждениями чаще всего исходила снизу. Рабочие и служащие арсенала при Петропавловской крепости подняли вопрос о необходимости контроля над выдачей оружия. Направленный туда комиссар успел приостановить дополнительное вооружение юнкеров, задержал 10 000 винтовок, предназначавшихся для Донской области, и более мелкие партии – для ряда подозрительных организаций и лиц. Контроль вскоре распространился и на другие склады, даже на частные магазины оружия. Достаточно было обратиться к комитету солдат, рабочих или служащих учреждения или магазина, чтобы сопротивление администрации тут же оказалось сломленным. Оружие отпускалось отныне только по ордерам комиссаров.

Типографские рабочие через свой Союз обратили внимание Комитета на рост черносотенных листков и брошюр. Было постановлено, что во всех сомнительных случаях Союз печатников будет обращаться за разрешением вопроса в Военно-революционный комитет. Контроль через типографских рабочих был самым действенным из всех возможных видов контроля над печатной агитацией контрреволюции.

Не ограничиваясь формальным опровержением слухов о восстании, Совет открыто назначил на воскресенье, 22-е, мирный смотр своим силам, но не в виде уличных шествий, а в виде митингов на заводах, в казармах, во всех больших помещениях столицы. С явной целью вызвать кровавое замешательство таинственные богомольцы назначили на тот же день церковную процессию на улицах столицы. Воззвание от имени неизвестных казаков приглашало граждан принять участие в крестном ходе «в память избавления в 1812 году Москвы от врагов». Повод был выбран не очень актуальный; но заправилы предлагали сверх того всевышнему благословить казачье оружие «на защиту от врагов земли русской», что явно относилось уже к 1917 году.

Опасаться серьезной контрреволюционной манифестации не было никаких оснований: духовенство было в петроградских массах бессильно, под церковной хоругвью оно могло поднять против Совета лишь жалкие остатки черносотенных банд. Но при содействии опытных провокаторов контрразведки и казачьего офицерства кровавые стычки не были исключены. В порядке мер предупреждения Военно-революционный комитет начал с усиленного воздействия на казачьи полки. В здании самого революционного штаба введен был более строгий режим. «Стало уже нелегко попадать в Смольный, – пишет Джон Рид. – Система пропусков менялась каждые несколько часов, ибо шпионы постоянно проникали внутрь».