Дунайский лоцман - Жюль Верн

Трактирщик вышел из комнаты, чтобы приготовить кушанья.

— Ты все слышал, Кайзерлик? — тихо сказал младший возчик, наклоняясь к компаньону.

— Да.

— Дело раскрыто.

— Но ты же не рассчитывал, я полагаю, что оно сохранится в тайне?

— И полиция начала действовать.

— Пускай себе.

— Под начальством Драгоша, как утверждают.

— Ну и что? По-моему, те, кто боится только Драгоша, могут спать спокойно.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что я сказал, Фогель.

— Значит, Драгош будет…

— Что?

— Устранен?

— Завтра увидишь. А пока молчок! — кончил возчик, увидев входящего трактирщика.

Тот, кого ждали ломовики, появился только с наступлением ночи. Между тремя сообщниками состоялся быстрый разговор.

— Уверяют, что полиция на следу,— тихо сказал Кайзерлик.

— Она ищет, но не найдет.

— А Драгош?

— Захвачен.

— Кто сделал дело?

— Титча.

— Тогда все хорошо… А нам что делать?

— Немедленно запрягать.

— Чтобы отправиться…

— В Сентендре. Но когда отъедете полкилометра — повернете назад. Трактир уже закроется, вас никто не увидит, и вы отправитесь на север. Вас будут считать в той стороне, а вы окажетесь в противоположной.

— Где шаланда?

— В бухте у Пилиша.

— Встреча там?

— Нет, поближе, на поляне, слева от дороги. Ты ее знаешь?

— Да.

— Полтора десятка наших будут там. Вы их встретите.

— А ты?

— Я вернусь за остальными, которых оставил сторожить. Приведу их с собой.

— Тогда в путь,— согласились возчики.

Пять минут спустя телега двинулась. Хозяин, полуоткрыв створку ворот, вежливо поклонился клиентам.

— Итак, решено, вы в Грон? — спросил он.

— Нет,— ответили возчики,— в Сентендре, приятель.

— Счастливого пути, ребята!

— Спасибо, друг!

Повозка покатилась к западу, по дороге в Сентендре. Когда она скрылась в темноте, субъект, которого ждали весь день Кайзерлик и Фогель, в свою очередь, удалился в противоположном направлении по дороге в Грон.

Трактирщик ничего этого не заметил. Не интересуясь проезжими, которых, вероятно, никогда больше не увидит, он спешил закрыть дом и отправиться на покой.

Телега через полкилометра повернула, следуя приказу, и направилась назад по только что пройденному пути.

Когда она снова оказалась против гостиницы, все было закрыто, и телега могла миновать это место без всяких происшествий, но собака, уснувшая посреди дороги, сорвалась с места с таким громким лаем, что испуганная пристяжная рванулась к обочине. Возчики быстро направили лошадь куда следует, и телега исчезла в темноте.

Было около половины одиннадцатого, когда, оставив наезженный путь, телега проникла в лесок, его темная масса поднималась налево. Вскоре остановились.

— Кто идет? — спросил голос из потемок.

— Кайзерлик и Фогель,— отозвались возчики.

— Проезжайте,— ответил голос.

Въехали на поляну, где, растянувшись на мху, спали десятка полтора людей.

— Атаман здесь? — спросил Кайзерлик.

— Нет еще.

— Он приказал нам ждать тут.

Через какие-нибудь полчаса атаман, тот самый субъект, которого так долго ждали в трактире, появился еще с дюжиной сообщников, так что численность членов шайки превысила два с половиной десятка.

— Все здесь? — спросил главарь.

— Да,— ответил Кайзерлик; он, казалось, пользовался в банде некоторой властью.

— А Титча?

— Я здесь,— послышался звучный голос.

— Ну? — с беспокойством спросил атаман.

— Полный успех. Птичка в клетке, на борту шаланды.

— В таком случае отправляемся, да побыстрее,— приказал атаман.— Шесть человек на разведку, остальные позади, повозка в середине. До Дуная не более пятисот метров, и перегрузку сделаем одним махом. Тогда Фогель уведет телегу, и все местные спокойно возвратятся к себе. Прочие сядут в шаланду.

Едва лишь начали выполнять приказ, как один из людей, оставленных сторожить близ дороги, примчал во всю прыть.

— Тревога! — тихо сказал он.

— Что там такое? — спросил главарь банды.

— Слушайте!…

Все навострили уши. С дороги послышался шум идущих людей, звуки голосов. Расстояние не превышало двух сотен метров.

— Оставаться на поляне,— приказал атаман.— Они пройдут, не заметив нас.

Конечно, это было вполне вероятно, но дело могло стать более серьезным: если, на их несчастье, по дороге двигался взвод полиции, то он направится к реке. Может быть, судно обнаружат, правда, все предосторожности приняты. Пусть агенты полиции переворошат шаланды сверху донизу, они не найдут ничего подозрительного. Но полиция, возможно, останется в засаде, тогда было бы уж совсем неблагоразумным отправлять туда повозку.

В конце концов придется действовать по обстоятельствам. Прождав, если потребуется, следующий день в лесу, некоторые из людей спустятся ночью к Дунаю и удостоверятся в наличии или отсутствии полицейских.

Сейчас главное — не быть обнаруженными, ничем не выдать себя приближавшейся группе.

Она достигла места, где дорога шла вдоль поляны. Можно было рассмотреть, что группа состоит из дюжины людей, и многозначительное позвякивание показывало, что они вооружены. Группа уже почти миновала поляну, когда неожиданный случай совершенно изменил положение. Одна из лошадей, испуганная появлением людей на дороге, звонко заржала, ей откликнулась другая.

Группа остановилась.

Это действительно был наряд полиции, он спускался к реке под начальством Карла Драгоша, который совершенно оправился от утреннего вынужденного купания.

Возможно, если бы люди на поляне знали о том, кто командует полицейскими, их беспокойство возросло бы. Но, как уже сказано, их атаман считал, что опасный сыщик выбыл из строя. Как вожак шайки допустил такую ошибку, почему он думал, что не придется считаться с противником, который стоял почти лицом к лицу с ним, вскоре будет ясно.

Когда утром Карл Драгош выпрыгнул на берег, подчиненный повел его вверх по реке. Метров через двести — триста они нашли спрятанную у берега лодку, куда и сели. Тотчас же весла, которыми сильно греб Фридрих Ульман, понесли легкое суденышко на другой берег реки.

— Значит, преступление совершено там? — спросил Карл Драгош.

— Да,— ответил Фридрих Ульман.

— Где?

— Вверху. В окрестностях Грона.

— Как? В окрестностях Грона? — вскричал Драгош.— Ведь ты мне только что говорил, что это недалеко.

— Это недалеко,— сказал Ульман.— Тут не больше трех километров.

На самом деле там было четыре, и этот переход не без труда перенес человек, только что ускользнувший от смерти. Несколько раз Карл Драгош должен был останавливаться, чтобы перевести дыхание. Около трех часов пополудни он достиг наконец виллы графа Хагенау.