Прости нас, грешных - Александр Мень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы приносим Господу возношение — все, находящиеся в храме. Мы приносим Ему свою жизнь, свой труд, свою душу и тело — все приносим. И как же можно в это время отвлекаться? Как можно ходить, разговаривать, передавать свечи, ставить свечи, гасить свечи? В этот момент ничто не должно отвлекать нашу душу.
Господи, прости нас, грешных!
Это неблагоговение. Оно может проявляться и в других вещах. Нередко мы можем в легком разговоре говорить о святыне неуважительно, и сами не замечаем, что кощунствуем в словах. Но запомните, что неблагоговейное отношение к святыне закрывает путь к духовному просветлению, к духовному познанию. Только тот, кто подходит к святыне так, как свеча горит, чтобы душа трепетала, только тому откроется Господь. Есть предел, который мы не должны переходить, если не хотим оказаться отброшенными во тьму внешнюю.
Господи, прости нас, грешных, за то, что в нашем сердце живут не только ропот и маловерие, но и идолопоклонство.
Что значит идолопоклонство? Никто из нас не язычник в прямом смысле слова, но есть вещи, которые как бы подменяют у нас в сердце Бога: тщеславие, суета, а главное — собственная наша гордыня, наше собственное «я», перед которым мы всегда готовы преклониться, которому мы всегда готовы служить больше, чем Богу, и свою волю ставить выше, чем Божию. Ведь немного слов в Молитве Господней, и среди них есть святые слова: «Да будет воля Твоя» — слова, которые разрешают все недоумения, слова, которые успокаивают смятение нашей души и ставят нас в естественное нормальное отношение к миру, к людям, к Самому нашему Господу. «Да будет воля Твоя» — и сразу наступает тишина, как будто Сам Господь сказал буре: «Умолкни, перестань»[72].
Но у нас этих слов так мало! И здесь мы проявляем удивительную хитрость и некоторое коварство, прибавляя: а все‑таки, может быть, да будет воля моя. И стараемся всячески обойти Божию волю. Больше того, мы даже не ищем ее. Ведь воля Божия не только ясно начертана в Священном Писании, в учении Церкви. Воля Божия должна быть угадана, познана, почувствована сердцем человека.
У каждого есть свое призвание в жизни, свое предназначение. И Господь не хочет нам жестко диктовать. Он хочет, чтобы мы сами услышали, ощутили, искали, вопрошали Его. Поверьте, что Он всегда ответит, если мы с любовью и настойчивостью будем стучать и вопрошать Господа: укажи мне волю Твою.
Господи, прости нас, грешных, за наше лукавство, за наше нежелание исполнять волю Твою, за то, что мы не умеем видеть Тебя в искушении и болезни, в трудной обстановке.
Конечно, мы не думаем, что Бог посылает болезнь, что Бог посылает искушение. Но Он попускает нам оказаться в трудных обстоятельствах, чтобы душа наша ковалась, чтобы она становилась крепче, чтобы наша верность Ему в испытаниях укреплялась. Недаром говорили люди в старину про того, кто оказался в трудных обстоятельствах, что его посетил Господь…
Господи, прости нас, грешных…
8 марта 1987
Господи, прости нас, грешных! (Неделя Крестопоклонная)
Сегодня неделя Крестопоклонная. Прошло уже три недели Великого Поста, и мы стараемся за это время остановиться, задуматься, опомниться, вернуться к себе как после долгого блуждания. Человек может жить, не думая о жизни, как будто его несет волна, несет река. И Великий пост — это как бы остановка: остановись, загляни в свою совесть, просмотри все, что было. Нам для того и дан разум, чтобы мы могли взглянуть в свое сердце, потому что чувства наши не всегда нас учат понимать, отдавать отчет в жизни. Больше того, чувства наши — это и есть то место, где зарождаются все грехи. Большая часть грехов происходит от того, что разум и совесть спят, сознание наше спит, живем так, как трава растет.
Сегодня мы призываем свою совесть, свой разум стать перед лицом Бога. Это не всегда легко — но перед нами Священное Писание, мы его открываем и начинаем снова — по азам, по азбуке, с самых первых шагов, как будто мы с вами только–только духовно родились — и все начинаем сначала. Святые отцы недаром называют покаяние вторым крещением. В самом деле, нас крестили когда‑то по вере Церкви, во оставление грехов, чтобы мы были очищены перед Богом. Но по нашей вине многое темное вернулось к нам опять. Крещение не зачеркнуто, но как бы замутнено, и мы уже не те омытые, которые были в первый момент перед Господом. Поэтому, зная о нашей немощи, Господь всегда нас ждет, как в притче о блудном сыне отец ждал своего неблагодарного сына. И сегодня мы к Нему возвращаемся, открываем слово Божие, чтобы понять: что же мы сделали? Перед чем мы виноваты?
Не надо думать, что исповедь — это какой‑то судебный процесс, что мы должны отвечать по статьям закона, нет. Исповедь — это горькое осознание нашей виновности, нашей измены по отношению к любви Божией, которая была дана нам как чудо. В мире, где царствуют распря и ненависть, приходит к нам любовь Божия. И что мы можем сделать в ответ? Есть только две главные заповеди: «Возлюби Господа всем сердцем твоим, и возлюби ближнего своего, как самого себя»[73], то есть желай ему того же, что ты желаешь себе. И конечно, против двух этих заповедей мы, прежде всего, были преступниками. Именно эту любовь мы и затоптали, и пренебрегли ею. Чтобы увидеть, как слаба наша любовь к Спасителю, давайте вспомним, как мы молились вчера, сегодня, третьего дня, весь прошедший год, вспомним, как нам было трудно молиться, как мы ленились, как было тяжко, мы словно выполняли какой‑то долг, занудный и тяжелый. Иногда мы делали это по привычке, иногда это просто превращалось в формальное произнесение каких‑то слов, без всякого чувства.
Господи, прости нас, грешных. Мы Тебя оскорбляли — ропотом, неблагоговением, нежеланием вникнуть в суть своей веры.
Кто из нас настолько знает слово Божие, что разбуди нас ночью и спроси о каких‑то главных вещах — мы сразу сообразим, о чем идет речь. Как можно жить по Евангелию, если его не вложил в сердце и не вложил в разум, если у тебя в мыслях нет этих священных слов, если ты не проникнут ими. А как проникнуться? Много ли мы знаем наизусть из слов Христовых? В нашей памяти бесконечное количество каких‑то вещей — из прошлого, из приобретенных знаний, из того, другого, но спасительные слова Господа у нас очень туманные и неопределенные, мы плохо их помним и путаем.
Есть люди, которые всю жизнь ходят в церковь и приводят иногда слова из Писания, даже не зная, откуда они: сказал ли это Господь, сказали ли это апостолы или еще кто‑нибудь — все перепутано, перемешано, к нашему стыду. Чего же тогда от нас ждать, если мы этого не знаем. Святой Павел говорит нам: «Вера от слышания, а слышание от слова Божия»[74]. Значит, если у нас нет этого слышания, то и слово Божие не вошло. Сам Спаситель говорит: «Исследуйте Писания… они свидетельствуют о Мне»[75]. Где нам исследовать, когда мы его просто не знаем или редко читаем, не углубляясь в него.
Господи, прости нас, грешных.
По отношению к ближним — у нас есть один закон в жизни: себе мы всегда хотим хорошего, приятного, спокойного. Вы все знаете, чего хотите для себя. Но если спросить честно, хотим ли мы этого по–настоящему для других, с кем мы соприкасаемся, — тут‑то мы и задумаемся.
Один человек говорил мне, что Десять заповедей, которые даны нам еще в Ветхом Завете, уже устарели, что они были написаны три тысячи лет назад, поэтому нам нужны другие заповеди. Может, и так, но хоть три тысячи лет с лишним прошло, но мы, оказывается, перед этими заповедями, данными диким людям, несостоятельны. Потому что первая заповедь: «Я Господь Бог твой, да не будет у тебя других богов, кроме Меня»[76]. Эту заповедь мы нарушаем каждодневно, потому что Бог не является нашим Господом. Он должен царить в нашем сердце тихо и незаметно, гореть, как огонь негасимой лампады. А у нас все, что угодно. Чему мы приносим жертвы, чему кланяемся— своему самолюбию, своей гордости, своим страстям и желаниям, но только не Ему.
И самое главное препятствие — это мы сами, потому что когда нам нужно решить вопрос, мы говорим: чего я хочу? Что мне надо? К чему я стремлюсь? Что мне удобно? выгодно? спокойно? приятно? — и лишь потом спрашиваем: а что же мне говорит об этом слово Божие? Чего хочет Господь? Вот и получается, что владыкой у нас является наша самость, мы сами. Мы себе кланяемся, себе кадим, себя удовлетворяем, мы есть тот кумир, которого почитаем. Не сотвори себе кумира — это значит не прилепляйся к вещам, к земному. Нужна нам одежда? Нужна. Нужна нам пища? Нужна. Нужны нам вещи, которые необходимы для быта? Нужны. Но ведь мы к ним иногда прирастаем, мы иногда этими вещами настолько заполняемся, что уже не остается места для Бога.
Господи, прости нас, грешных.
Одежда есть соблазн для женщин. Никто не отрицает, что женщина должна стремиться одеваться красиво, чисто, опрятно и хорошо. Но забота об этом, законная, естественная, иногда превращается в навязчивую идею, о которой без конца говорят, о которой без конца думают — по дороге, дома, в храме — где угодно. Это уже становится грехом.