С праздником! 8 Марта. Рассказы о любви - Елена Исаева

– Да, конечно, – пробормотала Даша.

– Ну вот и прекрасно, – директор ободряюще кивнул. – Идите, оформляйтесь.

– Спасибо.

Он спохватился:

– С праздником вас!

Даша мысленно возблагодарила девушку из Центра занятости, предыдущий список пендельтюров, Януса и Кису, тайными тропами судьбы (случая?) приведших-таки её не в какое-нибудь беспорядочное заведение, а в спокойную, возвышенную обитель искусства. Сюда она выйдет после праздника на работу с законным правом получить через полтора месяца декретные.

Взглянув на часы, Даша тронулась в школу – как раз заканчивались уроки.

– Мам, ура, бесплатный музей! – вскричал Владик, ещё мчась по школьной аллее.

Даша с улыбкой повернулась к дочери:

– Успела сказать?

– Ага, по телефону. Что, нельзя?

– Папе пока не говорите.

Падая на заднее сиденье, Владик выдохнул:

– Живопись?

– И графика.

– Круто!

– Сядь смирно, – скомандовала Маринка, – пристегнись. Сейчас заедем на базар.

– Подождёте в машине, хорошо? Я недолго, – Даша притормозила на удобной стоянке, где как по волшебству освободилось место. Везучий день.

Цена приглянувшегося на крестьянском рынке говяжьего фарша была не высокой, а просто возмутительно высокой. Торговка в нечистом белом халате с вопросительным интересом приподняла бровь в сторону вероятной покупательницы. Мощную шею тетки охватывал выбившийся из-под халата край сине-зелёного, как павлиньи перья, шарфа.

– Свеженький, только что накрутили, – елейно прорекламировала она.

Скроив простецкую мину, Даша разглядывала полоску переливчатой ткани.

– Скажите, пожалуйста, где вы брали такой симпатичный шарф?

– Скажу, – польщённая продавщица доверительно понизила голос. – Знаете центр «Адмирал»? На третьем этаже справа от лестницы в «Адмирале» киоск небольшой, вот там продаётся. Поторопитесь, а то расхватают к празднику. Это палантин вообще-то.

– Палантин!.. – Даша издала лёгкий стон восхищения. – Прямо глаз отвести невозможно, и как раз бы мне живот на корпоративе прикрыл! Хотела фарш купить на пельмени, мужа побаловать… он у меня домашние любит… но, боюсь, тогда денег на палантин не хватит. Мясо-то везде продаётся, а такую красоту просто обидно проворонить!

– Да не больно-то он дорогой, – задумалась продавщица. – А сколько вам фарша надо?

– Два кило с половиной.

– Два кило?.. Хороший аппетит у вашего мужа.

– Ой, не говорите, – осуждающе закачала головой Даша. – Слопает полную миску пельменей и, представляете, добавку просит. Ну, работа у него тяжёлая…

Продавщица вздохнула:

– Мой такой же. Ладно, скину вам цену в честь нашего праздника, и бегите скорей в «Адмирал»…

Два с половиной килограмма отличного фарша Даша купила за деньги даже меньшие, чем в магазине. Шагала, удивляясь себе, вспышке нечаянного на волне удачи актёрского вдохновения, и каялась в непредумышленном жульничестве, и смеялась. Воистину недалёк волшебник от мошенника… дай бог счастья доброй женщине! Прикинула по курсу, сколько долларов и центов сейчас потратила. Может ли Тима в своёй Америке взять на рынке хотя бы один кэгэ экологически чистой говядины на эту сумму? С внезапной нежностью к Алине подумала, что сестра любит её, младшую, со всеми детьми и проблемами, любит такую, какая она есть… Впрочем, разве родные люди любят за что-то?

…Навстречу шла Маринка, и по её сжатым плечам, по горестному лицу Даша сразу сообразила: случилась беда.

– Мама, ты только не волнуйся, – сказала дочь деревянным голосом, – папа звонил… Мальчики пропали.

– Как это – пропали?..

– Отпросились на улицу поиграть, папа посматривал на них в окно. И вдруг они исчезли.

– Когда?

– Недавно, всего час назад… или два…

Чувствуя, как земля уходит из-под ног, Даша машинально набрала номер Кирилла.

– Почему ты не позвонил мне?

– Я позвонил в полицию.

– И что?

– Их найдут.

– А если…

– Их обязательно найдут, Даша! Езжай домой. Тихо езжай, не торопись…

Стало трудно дышать – какой-то звериный, животный ужас перехватил горло. Проклиная свою склонность к преувеличению опасности, когда это касалось детей, Даша прислонилась к грязной машине и закрыла глаза. Страшные видения мелькали перед глазами. Ослабшая до неспособности шевельнуться, она полулежала на капоте и, несмотря на грохот в висках, с абсолютной ясностью слышала всё, что происходит извне и внутри. Слышала многоязыкий говор, людское коловращение и шаркание сотен ног, а в ней ворочался, сердито пинаясь, ребёнок. Ему недоставало дыхания. Даша всей грудью вдохнула резкий воздух. Нельзя поддаваться панике, она в себе не одна.

– Мама! – почудился тонкий голос далеко-далеко, и сердце затрепыхалось в тисках кричащей боли. Ну вот, не хватало галлюцинаций в ошпаренном страхом мозгу…

Но нет, это была не галлюцинация. Обострённый надеждой слух превратился в устремившиеся во все стороны бумеранги, Даша теперь почти не сомневалась, – Никиткин голос продолжал взывать к ней: «Мама, мама!» Протянув руки, как слепая, она пошла на зов сына.

Толпа у лестницы, колышась, меняясь, всходя и топчась на месте, слушала песню. Даша еле протиснулась в толпу спиной вперёд, чтобы защитить живот, и повернулась.

«Имеющий глаза да вылупит», – говорит лысый телевизионный Дима в чёрных очках. Не веря собственным глазам и ушам, Даша уставилась на привычное зрелище, неуместное здесь, как изысканный палантин над испачканным говяжьей кровью халатом.

Никитка пел, по обыкновению взмахивая руками, и пушистые варежки на резинках, пришитых к обшлагам куртки, синими птахами летали вокруг. Костя с невозмутимым лицом стоял в шаге от Никитки с новогодней «шарманкой» на шее и крутил ручку от швейной машинки. Зрители бросали горсти денег в открытую щель, монеты звякали глухо – ящичек был полон не только копеечной мелочью. Вместо картинки с Дедом Морозом на нём желтело солнце и цвели ромашки, нарисованные не очень умелой Костиной рукой, а поперёк старательно было выведено большими красными буквами: «На падарк маме».

Тихо охнув, Даша спряталась за чью-то спину и прижала ладонь к животу: угомонись, маленький, слышишь – брат твой поёт…

– Я плыву по морю, – пел Никитка.

Я плыву по морю,чтобы попасть на свою родину,где мой дом, где моя семья.В доме живёт моя мама.Она меня ждёт,она стряпает пирожки.Я плыву по морю,а в нём ползают крабы,и плавают злые акулы,и живёт там корольс хвостом, как у рыбы.А я всё плыву по морю,я плыву туда,где моя семья и мой дом.Мама, мама! Я люблю тебя,я привезу тебе подарок —красивое платье,я скоро к тебе вернусь!

– Мама, – прошептала в ухо вынырнувшая из толпы Маринка, – я позвонила папе, всё хорошо.

Даша с трудом выдавила:

– Марина, прекрати, пожалуйста, этот концерт.

Глаза у дочери страдальческие, на щеках раскраснелись пятна нервного румянца.

– Да люди на телефоны снимают, выложат на «ю-тьюб», вот будет позорище…

– Не напугай мальчиков, – опомнилась Даша, – ни о каком позорище чтобы речи не было. И ни в коем случае не говори, что я их видела. Привезёшь на автобусе.

– Давай, лучше я, – высунулся из-под локтя Владик, – а то Маринка разревётся и всё испортит.

– С чего это я разревусь?

– Ты уже ревёшь – вон, щёки мокрые.

– Это от стыда, дурак!

– Сама такая… А давай вместе? Только пусть мама сначала уедет домой, а я схожу в туалет.

– Иди в свой туалет и езжай домой с мамой. Я сама малышей отвезу.

Даша побрела к машине.

Она шла и плакала, и ей становилось легче. Со слезами из неё вытекали страх и боль. Потом Даша плакала, сидя в «Суксиде». Безымянный мальчик всё ещё дрыгался в животе. Даша припудрила нос и подкрасила губы: ну всё, всё, успокоились. Твои братья нашлись, а скоро в мире появишься ты и увидишь свою семью… свой дом, где живёт твоя мама и стряпает пирожки.

– Поехали, мам! – возбуждённым шёпотом закричал прибежавший Владик. – Они тоже поехали – на автобусе! Я проводил их на остановку, они меня даже не заметили! Маринка мне за остановкой сказала – это Костя всё придумал и сам написал!

– Да уж понятно, что сам…

– Они просто не знали, что папа уже заработал деньги в ресторане.

– В каком ресторане? – опешила Даша. – Когда?!

Мальчик замер с непристёгнутым ремнём в руке.

– Владик, – ласково сказала она, – я тебе обе-щаю: папа ничего не узнает до тех пор, пока всё всем не станет известно.

– Я думал, что ты… что тебе… – забормотал мальчик, – я думал, ты знаешь…

– Очень хочу узнать.

– Ну… в общем, папа вчера пел в ресторане, где играет дядя Наиль. Папа же хорошо поёт, почти как Никитка… Там какая-то большая организация 8 Марта справляла. Они договорились, и дядя Наиль повёз папу. Ему на сцене специально стул поставили, чтоб он не стоя пел и без костылей. Папа много денег заработал, даже больше, чем дядя Наиль…