Избранное. Том 2: Серебряные яйцеглавы; Ночь волка; Рассказы - Фриц Лейбер

Каллингем задумчиво глянул на него, потом улыбнулся:

— Тайна за тайну. Ты не выдашь меня, а я — тебя. Я иду к мадам Пневмо.

— Мадам Пневмо? Я слышал это имя раньше, но никак не мог понять, что оно значит.

— Так оно и должно быть, — смутился Каллингем. — Многие мужчины платят деньги, исчисляемые в трехзначных числах, чтобы получить информацию, которую я собираюсь выдать тебе.

24

— Заведение мадам Пневмо, — начал Каллингем, — это фешенебельный дом удовольствий. Его владельцами, управляющими и сотрудниками являются роботы. Видишь ли, около пятидесяти лет назад существовал один сумасшедший робот по имени Гарри Черник, по крайней мере, я так думаю, что Черник был роботом. Им овладела мечта — создать роботов, внешне не отличающихся от человека, вплоть до мельчайших подробностей. Основная мысль Черника заключалась в том, что если бы люди и роботы были одинаковыми, и в особенности если бы могли заниматься любовью друг с другом, то тогда, возможно, между ними не было бы неприязни. Черник вел свои работы приблизительно во времена первых антироботических волнений и был убежденным сторонником смешения рас.

Весь проект, конечно же, признали тупиковым, как только разобрались в его идейной подоплеке. Большинство роботов просто не хотело выглядеть, как люди, не говоря уже о том, что все внутренности черниковского робота были так напичканы всяческой аппаратурой для воспроизведения поведения человека в постели и отправления других естественных актов человеческого общения — контроль мимических мышц, увлажнение, всасывание и тому подобное, — что для всего остального не оставалось места. Несмотря на необычайные сексуальные способности, созданные Черником образцы оставались абсолютно безмозглыми простыми автоматами. Чтобы втиснуть настоящего робота и автомат Черника в одну девичью шкуру, их пришлось бы делать высотой в десять футов и такой ширины, как «сверхтолстая женщина в мире» из паноптикума. И кроме того, как я говорил, многие из роботов не приняли идею вообще, поскольку желали быть только из гладкого твердого металла, и не иначе. Мягкий влажный робот или роботесса, походившие на человека, пусть даже на самого прекрасного, были бы подвергнуты остракизму и навсегда лишены чисто роботских наслаждений, в частности так называемых актов нежности.

Черник был разбит. И будто индийский раджа времен самосожжения вдов, собрал свои наиболее соблазнительные создания на огромнейшей кровати, поджег малиновую драпировку на ней, а потом покончил с собой электрическим разрядом. Как видишь, Черник был сумасшедшим.

Однако роботы, которые финансировали его, не теряли здравого смысла. Они всегда помышляли об определенном побочном использовании автоматов Черника, хотя их создателю об этом и не говорили. Поэтому они погасили огонь, спасли автоматы и немедленно приспособили их для работы в заведении по обслуживанию человеческих существ мужского пола. Правда, они добавили лишь некоторую гигиеническую и экономическую защиту, идея которой не могла появиться в слишком идеалистичном воображении Черника. — Каллингем нахмурился. — Я, честно говоря, не знаю, сотворили ли роботы что-нибудь подобное и с мужскими автоматами, которые, возможно, создал Черник, — это таинственная организация, но женокены, как их еще иногда называют, пользовались все возрастающим успехом. Конечно, их бестолковость была поразительной, но она нисколько не мешала вставлять специальные валики и пленки, позволявшие автоматам совершать любое действие, издавать самое фантастическое бормотание, какое клиент только может пожелать. А главное — отпадал всякий смысл втягивать в собственно коммерческие отношения с ними человеческую путаницу, столкновения или конфликты.

Позднее были разработаны устройства, делавшие женокенов особо притягательными для наиболее требовательных, прихотливых, ориентированных на фантастику мужчин, таких, как я.

Понимаешь ли, Флэкси, синдикат роботов спас не только женские автоматы Черника, он сохранил все его знания и секретные работы. Со временем они начали производить потрясные женокены, превосходившие во всех отношениях обычных женщин, по крайней мере, куда более интересных, если вы вообще понимаете что-нибудь в эксцентричности. — Каллингем говорил почти вдохновенно, красные пятна проступили на его бледных щеках. — Ты можешь себе представить, Флэкси, секс с девочкой, которая вся — сплошной бархат и плюш, или которая на самом деле становится то горячей, то холодной, или может тихо напеть полную оркестровую аранжировку болеро Равеля, пока ты этим занимаешься, или имеет слегка — не слишком — чувственную грудь, или обладает какими-то чертами — не гипертрофированными, конечно, — кошки, вампира, осьминога, или имеет волосы, как у Медузы Горгоны, которые живут и ласкают тебя, или четырехрука, как Шива, или с цепким хвостом длиной в восемь футов, или?.. И в то же время все абсолютно безопасно и никоим образом не может повредить, или заразить тебя, или как-то проявить свое превосходство! Я не хочу звучать, как рекламный проспект, но поверь мне, Флэкси, это потрясающе!

— Может быть, для тебя и да, — выдавил из себя Флэксмен, рассматривая компаньона и явно предчувствуя недоброе. — Сейчас я понимаю, почему ты так странно дрожал вчера, когда эта Ибсен начала раскатывать на тебя губу.

— Не напоминай! — бледнея, попросил Каллингем.

— Не буду. Но, как я уже говорил, потрясные женокены вполне могут подойти для тебя. У каждого свои вкусы! Однако меня, меня они и на минуту не расслабят. Я просто боюсь, что они превратят мою дрожь в трясучку, точно так же, как делали эти богомерзкие яйцеглавы в моих детских кошмарах, приплывая в темноте к кровати, ныряя под нее и опять появляясь в ногах, кружась надо мной, чтобы убить…

Дверь бесшумно отворилась во второй раз. И хотя теперь реакция Флэксмена была лишь тенью предыдущей, все равно оставалось впечатление, что он напуган столь же сильно.

Плотный мужчина с синим подбородком, в комбинезоне цвета хаки, осмотревшись, хрипло объяснил:

— Электросвет и ток. Плановая проверка повреждений. Гляди-ка, электрозамок не работае. т Я отмечу это. — Он вытащил блокнот из бокового кармана.

— Робот, ремонтирующий эскалатор, должен позаботиться о нем, — заметил Каллингем, задумчиво изучая человека.

— Поднимаясь, я не заметил никакого робота, — безапелляционно заявил тот. — Если хотите знать, все они — хреновые жестяные плуты или заезженные жестяные клячи. Вчера вечером я одного выгнал. Пил высоковольтный электролит в рабочее время. А может, и кололся, если вам так больше нравится, — запускал его по основным каналам. Загнал себе сотни ампер. Сгорит через две недели, если найдет, как их удерживать.

Флэксмен открыл глаза.

— Послушайте, вы не могли бы оказать мне огромную услугу? — серьезно сказал он человеку в дверях. — Я понимаю так, что вы городской инспектор, но прицепите-ка электрозамок на эту дверь. В этом нет ничего незаконного, и я хорошо заплачу вам. Только сейчас же.

— Рад быть вам полезным, — ухмыльнулся человек. — Вот захвачу лишь инструменты. — Быстро пятясь, он закрыл за собой дверь.

— Странно, — пробормотал Каллингем. — Этот человек — одно лицо с Гилом Хартом, частным сыщиком и промышленным шпионом. Во всяком случае, он был им, когда я встречал его лет пять назад. Впрочем, это мог быть и его брат-близнец, или Гил… Ох, да и не велика потеря, он был скверным яйцеглавом.

Флэксмена автоматически подбросило при последнем слове. Он тупо уставился на закрытую дверь, долго не отрывал от нее взгляда, потом его передернуло.

— Калли, ты говорил о яйцеглавах? — с дрожью спросил он.

— Нет, — мягко ответил Каллингем, — но прошлой ночью я разработал план. Мы приглашаем сюда троих или четверых из этих яиц, только не Ржавого. Гаспар может помочь принести их, хотя его самого не должно быть здесь во время разговора. И никаких нянь тоже, это отвлекающий фактор. Гаспар проводит няню обратно или что-то в этом роде, и мы сможем славненько поговорить часа два-три. Я покажу им кое-что, и это, думаю, поможет убедить их, на худой конец — раззадорит написать что-нибудь. Я теперь понимаю, встреча будет тяжелой для тебя, но, Флэкси, если станет совсем плохо, ты сможешь просто выйти и отдохнуть, а я продолжу сам.

— Полагаю, этим впрямь лучше заняться тебе, — покорно согласился Флэксмен. — Мы обязаны выбить рассказы из этих чудовищ любым способом, иначе нам конец. И для меня ненамного хуже будет лицезреть их здесь, покоящимися на своих черных воротничках и глядящими в упор, чем сидеть одному и вспоминать те богомерзкие способы, которые они…

В этот момент дверь открылась так медленно и бесшумно, что прежде чем глаз смог уловить движение, она оказалась распахнутой почти настежь. На этот раз Флэксмен просто закрыл глаза, хотя в последний миг показалось, что он закатил их под лоб.