Каракалпак - Намэ - Тулепберген Каипбергенов

Тебе нужен не человек, а книги. Вот иди и читай.

Я в ответ что-то сказанул сгоряча. Так мы и разошлись. А жаль…

Для жизни необходимы: во-первых — воздух, во-вторых — вода, в-третьих — пища. Но какой толк во всем этом, да и в самой жизни, если живешь без друзей?

Жизнь продолжается потому, что рождает себе подобную жизнь. Так и дружба жизненна лишь тогда, когда дружеская преданность одного человека рождает ответную преданность другого.

Чувство дружбы — одно из самых естественных чувств. Ведь человек рождается с подсознательным желанием с первых же минут жизни установить связь с окружающим его миром. И неудивительно, что со временем это желание превращается в стремление установить прочную связь с людьми, то есть сдружиться с ними.

Истинный друг не только делит с тобой поровну все радости, горести и тревоги, но он еще способен заметить яд, проникший к тебе в душу, и высосать эту отраву, как высасывают яд из раны после укуса змеи.

Предание, которое рассказывал мой дедушка.

Однажды Айдос-баба захворал. Разболелась нога. Он лежал в своей юрте и скрежетал зубами от нестерпимой боли. Айдос-баба никогда никому не жаловался, но его зубовный скрежет разносился по степи, и потому скоро все узнали о недуге великого бия. Узнал о нем и один из верных друзей Айдоса, он решил навестить бия и осведомиться, не надо ли чем-нибудь помочь больному.

Друг приехал, увидел, как страдает, как мучается Айдос-баба, и понял, что не знает средства, способного исцелить недуг.

Очень огорчился этот человек, очень опечалился и; вернувшись к себе домой, спросил себя:

— Какое же право я имею называться его другом, если несчастный Айдос не может шевельнуть ногой, а я преспокойно разгуливаю на своих двоих?

Тут он выхватил нож и с размаху всадил его по рукоять в собственную ногу.

Через какое-то время Айдос-баба выздоровел, боль ушла из его тела. А у друга, напротив, рана нагноилась, нога покраснела, потом посинела, потом стала черной, и ее пришлось отрезать.

Весть о поступке друга, о его самопожертвовании в честь Айдоса доходит до великого бия.

— Айдос-баба, — говорят люди, — теперь ты должен навестить своего друга. Он так страдает.

— Да, — подхватывает Айдос, — навестить друга и отрезать себе ногу в его честь! Нет, я отрекусь от него. Мне нужен такой друг, который сможет исцелить меня, а не такой, который может искалечить себя.

Так Айдос-баба и не навестил калеку.

Слепая дружба вредна для обоих. Лучше, конечно, пораньше расстаться с человеком, который не может стать опорой своему другу, потому что когда спустя годы вдруг поймешь, что дружил с трусом или негодяем, то клянешь уже не столько его, сколько свое доверчивое ротозейство. Ведь этот мир не гостиница, и мы не постояльцы в нем с временной пропиской и друг другу не случайные встречные. Нет. Этот мир — наш дом. И мы не только проживаем в нем, мы — его опора. Он на нас держится и всею тяжестью на нас давит. Вынести такую тяжесть в одиночку невмоготу никому. Единственная возможность выстоять — это быть всегда с людьми.

Из нравоучений дедушки:

«Это ж ясно как божий день: чем белее одежка, тем быстрее она пачкается. Так и дружба: чем чище, тем заметнее на ней всякая грязца. Это известно: одежда лучше новая, а дружба лучше старая, старая, но не грязная».

«В народе говорят: «Расчетливый друг не ошибется». Это в том случае, когда у друга простой расчет, что твоя забота о нем важней своих забот».

«В дружбе личная корысть — это как вечерняя тень. Чем она длиннее, тем ближе к закату».

Из нравоучений моей матери:

«Если друзья каждый смотрит в свою сторону, то они как волы, что тянут соху: один — туда, другой — сюда».

«Дружба — это ноша, что несут вдвоем. Если один споткнется, вся тяжесть ляжет на другого».

«На недоверии дружбу не замесишь. Если друзья начали следить друг за другом, то это уже враги».

«Сперва будь предан своим родителям. Потом — своему народу. Тогда научишься ценить и преданность друзей».

Предание, рассказанное моей бабушкой. Жил на свете мальчик слепой от рождения. Однажды он пожаловался Аллаху:

— Боже, почему все люди зрячи, а я слеп? И бог ему ответил:

— Потому что твой родители скареды, завистники и лжецы.

Я не хочу, чтобы ты был таким же.

Ты не сможешь жадничать, ибо не отличаешь золото от простого камня.

Ты не сможешь завидовать, ибо не видишь.

Ты не сможешь лгать, ибо никто не поверит тебе, если скажешь, что видел то-то и то-то собственными глазами, и не сможешь, как все вруны, клясться: «Пусть лопнут мои глаза, если я вру».

Услышав такой ответ, мальчик покорился своей судьбе и стал жить дальше.

Однажды на дороге он споткнулся обо что-то и сильно ударился, разбив себе лицо. Но не разозлился. Он был добр и терпелив. Он решил выкопать то, обо что споткнулся, и выбросить это с дороги, чтобы другие не падали. Он раскопал эту вещь и вынул ее из земли. А в это самое время по дороге шел путник. Мальчик спрашивает у него:

— Что это такое? Путник удивленно говорит:

— Ой-бой, парень! Да ведь это ж золото! Тогда мальчик ему предлагает:

— Вы так обрадовались, увидев эту вещь. Возьмите ее себе.

Путник удивился еще больше:

— Ой-бой! Ой-бой! Разве ты не знаешь, что такое золото? Разве не знаешь ты, как дорого оно ценится?

— Я слышал о золоте, — говорит мальчик, — но ведь оно не мое. Я не могу его взять.

Путник оказался честным и тоже не пожелал брать золото. Тогда мальчик пошел прямо к судье и отдал найденный слиток. Наутро тот мальчик проснулся зрячим.

Рассказ коше-бия. Однажды я оказался в качестве свидетеля нижеследующего происшествия. Когда производились работы по рытью канала Абат Жармыс, в нашем ауле у одного дехканина родился сын, которого отец в честь данного гидросооружения решил назвать Абат Жармыс.[24] Однако парень рос лживым клеветником и не оправдал доверия, возложенного на него славным именем канала, а потому все по истечении скорого времени стали звать его просто Жармыс — полоумный, исключив за ненадобностью первую часть имени — Абат.

Как-то иду я по направлению к своему аулу и воочию наблюдаю, как Жармыс ведет бурую корову по направлению из соседнего аула. Я тогда не мог даже допустить предположения, что корова уведена путем кражи. Однако на следующие сутки на территории нашего аула появляется один житель аула соседнего с устным заявлением, что у него украли корову, соответствующую мною виденной. Я, конечно, тут же информировал этого человека, что самолично наблюдал, как ее вел Жармыс. Хозяин коровы направляется к Жармысу и задает ему наводящий вопрос:

— Где корова?

А тот, значит, уклоняется от ответа и заявляет:

— Знать не знаю, и пусть лопнут мои глаза, если я ее видел.

Хозяин коровы, не обращая внимания на это заявление Жармыса, направляется к хлеву и извлекает из него свою бурую корову.

За совершение такого правонарушения Жармыс подлежал немедленной сдаче в милицию. Но он посредством слез и рыданий добился прощения. Однако пользы из этого не извлек.

Дело в том, что в течение следующей же ночи в состоянии сна он не то чтобы напрочь лишился зрения, но глаза его сильно покривились в две противоположные стороны.

В результате чего он немедленно получил в народе соответствующее наименование — Жармыс кыйсык, это значит «полоумный кривой»…

В детстве нам так полюбился этот рассказ, что у меня и моих младших братьев и сестер даже привычка появилась особая: если кто разок соврет, тут же бежит к братьям и просит поглядеть, не скривились ли его глаза?

Предание, рассказанное моей матерью. В давние-предавние времена иранский шах завоевал одну страну и велел увести в рабство всех мальчиков и юношей и даже новорожденных младенцев мужского пола. Шах был злой и жестокий. Его сердце не тронули ни слезы матерей, ни крики детей. И бедных ребят, словно ягнят, погнали на юг. А несчастные матери угнанных детей бежали за ними с рыданиями. Но их отгоняли воины шаха. И тогда матери угнанных детей взошли на песчаный холм и глядели вослед своим детям, пока те не скрылись из виду. А злой и неумолимый шах даже головы не повернул, чтобы взглянуть на плачущих матерей.

Прошло семь лет. Шах обо всем забыл. Он собрался завоевывать новую страну, которая лежала за пределами страны, им же покоренной. Потому путь шаха пролегал мимо того холма, где стояли несчастные матери.

Увидел он множество женщин, неподвижно стоящих на вершине лицом к югу, и спрашивает их:

— Что вы тут делаете? Для чего собрались? Они ему отвечают:

— Мы ожидаем детей своих.

— Куда же скрылись ваши дети? — спрашивает шах.