PRO суверенную демократию - Леонид Поляков

ПРОДУКЦИЯ ДЛЯ МАССОВОГО ПОТРЕБИТЕЛЯ

Сегодняшний спрос на идеологию, безусловно, связан с так называемой проблемой-2008. С одной стороны, уже через два года Кремлю предстоит обеспечить приемлемую с точки зрения общемировой демократической практики процедуру передачи власти «преемнику Путина» (как вариант – в случае возникновения нештатной ситуации – создать более-менее легитимную «легенду» пролонгации путинских полномочий).

С другой стороны, в недрах властной элиты зреет понимание, что все использованные за последние шесть лет методы лечения «внутренних болезней» страны так и не привели к максимально желаемому результату.

Иными словами, укрепление власти, превратившись в самоцель, пока не создало мощных скрепов общества (да и государства), способных минимизировать социальные последствия возможных нештатных ситуаций (масштабных экономических кризисов, резонансных террористических актов, общественных взрывов и т. п.). Все это, особенно в случае замены «рейтингового» президента на «середнячка», может всерьез поколебать устойчивость системы.

В таких условиях, рассудили в Кремле, идеология (а в идеале и национальная идея) как раз и должна выполнить функцию этих скрепов – мобилизовать самые разные «целевые аудитории».

Во-первых, госаппарат (с одной стороны, по-прежнему нужно повысить его эффективность, с другой – не допустить раскола по принципу «это не наш преемник»). Во-вторых, электорат (он должен не только правильно проголосовать в 2008-м, но и потом пребывать в уверенности, что сделанный выбор – единственно верный). В-третьих, население: именно население, а не пресловутый «электорат» должно как минимум понимать (а в идеале и разделять) целесообразность осуществляемых властью действий.

Источники «Профиля» во властных кабинетах фактически подтверждают многоцелевое предназначение «идеологии Путина». «По большому счету это идеология для обывателя, для нашего крепнущего среднего класса, – делится соображениями высокопоставленный чиновник. – Посмотри, кто за нас (беспартийный чиновник так и сказал: „за нас“. – «Профиль») голосует – средний класс, бизнес-пролетариат, если угодно – лавочники и «челноки», у которых свой маленький бизнес, кто ездит в Китай и Турцию за товаром».

Пришла пора сплотить людей на основе неких общих ценностей

И озвученная Сурковым и его соратниками идеология, уверен чиновник, рассчитана именно на них. «Думаю, Сурков сам верит в то, о чем говорит, – рассуждает чиновник, – но верит в первую очередь как политтехнолог: Сурков убежден, что все это способно решить определенный круг задач, и в этом он, безусловно, прав».

Главная задача – все-таки 2008 год: мобилизация электората при помощи идеологии (либо некоего ее подобия) – вещь весьма эффективная.

Внятная идеология, с одной стороны, позволяет определить, что именно является «курсом Путина». Сам Путин – «большой хитрец», по выражению близкого к Кремлю политтехнолога Глеба Павловского, – «долго уклонялся от выявления своих позиций и ценностей». И вот пришла пора сплотить людей на основе неких общих ценностей.

С другой стороны, идеология (по крайней мере, в том виде, в каком ее сформулировал Сурков) способна решить задачу мобилизации электората на «негативной основе» – противостояния общим врагам. По словам руководителя аналитической группы «Меркатор» Института географии РАН Дмитрия Орешкина, «именно по этой модели проходили все президентские выборы в России начиная с 1996 года».

«Новая идеология» как свод общих ценностей и перечень общих врагов и угроз вполне способна собрать под свои знамена значительную часть населения и тем самым правильно решить «проблему-2008» путем абсолютно свободного выбора.

«СПИСОК СУРКОВА»

Внутренних врагов в «списке Суркова» не так уж и много. И все – весьма нестрашные.

Во-первых, это «партия олигархического реванша» во главе с Борисом Березовским и Михаилом Касьяновым. Во-вторых, «изоляционисты»: по их поводу Сурков высказался туманно (часть «изоляционистов» – «почти нацисты, люди, которые муссируют дешевый тезис, что Запад – это страшно», другие же – почти «заодно с Басаевым»). Из тех, кто точно «изоляционист», – экс-лидер «Родины» Дмитрий Рогозин со товарищи: те, кто «призывает запретить все еврейские организации», а «заодно борется с олигархами на деньги олигархов».

Впрочем, по мнению Суркова, партии власти «надо будет вырвать победу» у всех этих персонажей – эмигранта Березовского, «дачника» Касьянова и «мусорщика» (по терминологии Суркова) Рогозина. А значит, решающая схватка все еще впереди.

Получается, что так же, как в 1996-м «врагами» были коммунисты, в 1999—2000-м – чеченские террористы, в 2003—2004-м – олигархи, в 2007—2008 годах власти придется побороться с сомкнувшими свои ряды «изоляционистами» и «олигархическими реваншистами». И, конечно же, победить.

Однако не менее важный аспект «новой идеологии» – враги внешние. Их образ, в отличие от врагов внутренних, предельно размыт (оно и понятно: международных скандалов на пустом месте нам не надо). Такая «невнятность» одновременно и дань традиции, и весьма осознанный прием.

Впервые отчетливо о внешних силах как источнике угроз высказался Путин в знаменитой речи после бесланских событий. «Одни, – сказал президент, – хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие им помогают, полагая, что Россия – как одна из крупнейших ядерных держав мира – еще представляет для кого-то угрозу и поэтому эту угрозу надо устранить. И терроризм – это только инструмент для достижения этих целей».

Сурков, по сути, использует ту же методу: «Когда нам говорят (именно так – безлично. – «Профиль»), что суверенитет – вещь устаревшая, как и национальное государство, мы должны всетаки задуматься, а не разводят ли нас». С одной стороны, чувствуется неясность: кто все-таки нам «говорит» и кто нас в конечном счете «разводит».

С другой стороны, возникает ощущение, что этим занимаются все. И речь – ни много ни мало – об угрозе (по терминологии Суркова) «мягкого поглощения по современным „оранжевым технологиям“ при снижении национального иммунитета к внешним воздействиям». Как считает замруководителя президентской администрации (очевидно, что и Путин тоже), попытки использовать эти «технологии» в отношении России «не ограничатся 2007—2008 годами»: «Наши иноземные друзья могут и в будущем как-то пытаться их повторить».

Впрочем, подчеркивает Сурков, «это не значит, что они враги; нет, они – конкуренты: ничего личного – просто разденут до последних ботинок». В общем, сурковским описаниям «внешних конкурентов» вполне могут позавидовать авторы «изоляционистского» толка.

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ «СУВЕРЕННОЙ ДЕМОКРАТИИ»

Между тем сказать, что создаваемая в Кремле идеология носит явно изоляционистский характер, было бы в корне неверным. Речь может идти, скорее, о латентном, «скрытом изоляционизме», без которого идеологию «суверенной демократии» просто не сформулируешь. Хотя бы потому, что все «наше особенное» по определению противостоит «общечеловеческому», которое, в свою очередь, на поверку оказывается не более чем «ихним» (да еще навязываемым нам: так называемый экспорт демократии – лишь частный случай).

Иначе с какой стати нашу демократию их «аршином общим не измерить»?

И постоянно нужен свой – «суверенный» – «аршин».

По мнению члена научного совета Московского центра Карнеги Андрея Рябова, использование термина «суверенная демократия» – дань моде на неогегельянский (по принципу «все действительное разумно») способ объяснения действительности. «Это своего рода попытка придать легитимность всему, что есть перед глазами»: вот есть демократия – она такая, какая есть, управляемая, суверенная, несовершенная, Бог знает какая. Но такая и должна быть. По крайней мере, в нашем климате и в этих исторических условиях.

Использование термина «суверенная демократия» – дань моде на неогегельянский способ объяснения действительности

Наличие уточняющего определения («суверенная») указывает: речь идет об особой разновидности демократии. И, скорее всего, это национальная разновидность (ее необходимость продиктована масштабами страны, ментальными особенностями населения, несовершенством известных «классических» западных моделей демократии и т. д.).

И хотя сам Сурков не раз обращал внимание на ущербность самого термина («нехорошо к демократии что-то добавлять, потому что сразу возникает вопрос о третьем пути, но мы вынуждены это делать» – см. майское выступление Суркова перед активистами «Деловой России»), термин не только прижился, но и оброс интерпретациями.

Так, по мнению публициста Виталия Третьякова, «заморское понятие „суверенитет“ стоило бы „без всякой политкорректности именовать русским аналогом – „самодержавие“, то есть желание и умение самим определять свою судьбу и нормы жизни в своем обществе, „самим себя держать“. И поэтому „доктрина «суверенной демократии“, – полагает Третьяков, – вполне может быть определена в качестве «самодержавного самоуправления“.