Адепты стужи. Часть 2 - Александр Маркьянов

Его и приняли.

Вообще, если правильно называть титул Самодержца Всероссийского — то звучит он следующим образом: «Божьей поспешествующей милостью, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Царь Грузинский; Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский; Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода низовския земли? Черниговский, Рязанский, Полотский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северныя страны? Повелитель; и Государь Иверския, Карталинския и Кабардинския земли? и области Арменския; Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель, Государь Туркестанский; Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голштейнский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая». То есть тот, кто занимал российский Престол, занимал не только его — он занимал множество других престолов, которые в те или иные годы покорились Российской Короне. Из этого всего множества титулов, какие то не значили уже почти ничего, какие-то — значили довольно много. Вот на этом основании и достигли соглашения две самые сильные противоборствующие группировки. Партия царя Михаила как самая сильная получала главный приз — Российский престол. Вторая же по значению партия получала для Бориса титул Царя Польского. Скорее всего — Мария Павловна полагала, что это всего лишь передышка в борьбе за главный приз — Михаил в войне был дважды ранен и особым здоровьем не отличался. Оно так и получилось — Михаил правил всего три года. Но сама Мария Павловна умерла еще раньше него и при весьма странных обстоятельствах. Умер и Михаил, проправив всего три года — но после его смерти Владимировичи уже не стали претендовать на Российский престол. На него взошел тогда еще несовершеннолетний Александр, который впоследствии станет Александром IV Великим, с регентом — его матерью Натальей.

Трон же Царя Польского так и оставался — по неофициальной и нигде не писанной традиции — за потомками Бориса — сейчас это был Константин Николаевич, уже четвертый по счету потомок Бориса. Царство Польское, хотя и входило в состав России, хотя Варшава и была признана одним из столичных городов — все равно Польша от России отличалась. Что было — то было…

Что же касается организации «Ожел Бялый» — то она была создана примерно двадцать лет назад, в противовес утрачивающим силу «Народным силам зброевым» и только зарождающейся в Лондоне «Делегатуре Варшавской». В русском министерстве внутренних дел работали умные люди, не менее умные, чем в Тэвистоке и они прекрасно понимали одну простую вещь. Если заткнуть на кипящем чайнике все щели — он рано или поздно взорвется. Просто потому, что таковы законы физики, не взорваться он не может. А если приделать к нему носик и стравливать пар — никакого взрыва не будет, пар уйдет в свисток.

Хоть Польша, царство Польское и входило в состав Российской империи не первую сотню лет — по настоящему территорией России оно так и не стало. В Польше никогда не переводился истинно польский, бунтарский дух, без этого самого духа поляки просто не были бы поляками. Право на рокош, [мятеж] для любого поляка было священно. Это самое право было у поляков во времена независимости, когда одного-единственного голоса хватало, чтобы распустить Сейм, это право жило при Наполеоне Бонапарте, который так и не придумал, что же ему делать с такими вот бунтарски настроенными подданными. Это право сохранилось и сейчас — ни полиция, ни кровавое подавление восстаний ничего не могли с ним поделать.

Вот для того, чтобы эти бунтарские настроения и выходили в виде свистка, а не взрыва и придумали «Ожел Бялый». Тайное общество, ставящее своей задачей добиться отделения царства Польского от Российской империи и восстановления независимости, неподлеглости Польши. Члены этого общества были разделены на роты и бригады, они собирались вместе, играли в военизированные игры, выезжали на природу и стреляли по банкам, произносили бунтарские и вольнодумные речи, хулиганили, порой даже сильно — и при этом данная организация находилась полностью под контролем полиции, потому что ее агентами и была создана. Рядовых членов кормили байками о том, что для восстания еще не время, направляли их энергию на борьбу с другими такими же обществами — той же «Делегатурой Варшавской». Тех, кто становился действительно опасным и готов был перейти от слов к делу… просто незаметно «изымали из обращения». Вот и все. Но чем больше Цакая занимался Польшей — тем больше он приходил к убеждению, что не все там так гладко и контролируемо, как это показывалось в официальных отчетах на Высочайшее имя…

Многие ниточки, тянувшиеся от гибели — верней, убийства, теперь Цакая был в этом абсолютно убежден — Гирмана исчезали на территории Польши. Польского края. В Польше начинал его старый друг Мечислав Генрихович Котовский. Из рядом с Польшей родился и сам Гирман — он происходил из одного из местечек оседлости, в районе Гродно, причем его отец был из Польши, просто они перебрались в Гродно незадолго до рождения Бориса. Но Польшей заниматься пока было не время — верней, заниматься то ей было самое время, но основная битва — незримая, тайная — должна была произойти здесь, нам сумрачных берегах Невы. Одним из качеств Цакаи, позволившим ему добиться такого положения и приобрести такой уровень профессионализма была терпеливость. Он ждал не месяцы — годы — и наконец дождался. Дождался, что тот, кто имел самое непосредственное отношение — не мог не иметь! — к смерти Гирмана, он же скорее всего, британский крот, проникший на самые вершины власти, проявит себя. Расставив сети он ждал, ничем не выдавая своего нетерпения, не позволяя себе ни единого лишнего движения, ни единого слова — и дождался. Не мог не дождаться — потому что хозяевам крота нужна информация и, рано или поздно они решат снова задействовать его. Котовский попытался на основании имеющихся у него обрывочных сведений получить новые, сложить мозаику в картину — и попался на крючок. Попался…

Вот теперь многое становилось ясным. Кто как не Котовский мог завербовать Бергена, если тот являлся его непосредственным начальником? Кто как не Котовский знал — через того же Бергена — все подробности проводимой в Бейруте специальной операции и мог сообщить об этом британцам? Кто как не Котовский мог организовать и провокации в Казани. А вот удар по Британской Индии стал для британцев полной неожиданностью — потому что МВД информацией не владело. Государь на общем совещании, где присутствовал и Котовский — план вторжения как раз и не одобрил и даже думать о нем запретил!

Он же, Котовский — если предположить, что тот как то связан с польскими националистами-экстремистами — мог сообщить кому следует о намечающихся грандиозных провокациях в Казани и Бейруте. Об этом он узнал, сложив информацию, которой он владел по должности с информацией, которую получил как британский агент. Скорее всего он решил сыграть на этом и собственную игру и сообщить кому следует, чтобы были готовы. Поляки еще не забыли, как они взрывались в Москву и сажали на русский престол Лжедмитрия.

И кто как не Котовский может интересоваться британской агентурой комитета Ковача — потому что на Британских островах появилась неподконтрольная МВД и потому чрезвычайно для британцев опасная агентурная сеть. Нет, не из тех, кто был завербован во время пребывания в русском плену — они и сами не догадывались о своей вербовке, эту дезинформацию запустил Цакая рассчитывая на то, что она дойдет до ушей британской разведки и та будет распылять силы на то, чтобы следить за собственными, вернувшимися из плена офицерами и не поверит ни единому слову из того, что они расскажут о произошедшем в Бейруте. Видит Бог — это была прекрасная месть. Они взяли с британцев деньги за выкуп и взамен подсунули им пленных офицеров, которым британцы никогда не смогут доверять и за которыми теперь британская контрразведка будет следить, отвлекая и распыляя свои силы и пропуская настоящих русских агентов. Судя по всему, они только через три года поняли, как жестоко их подставили — и теперь любой ценой пытаются узнать — чем же на самом деле занимается Комитет Ковача.

А знаете, сколько на самом деле было агентов в Британии у комитета Ковача? Ни одного! Ни одного своего агента у комитета Ковача в Британии не было. Была агентура ГРУ, русской военной разведки — а Комитет Ковача был командой аналитиков, обобщающей и анализирующей данные из открытых источников — в них, если знать где и что брать и правильно анализировать содержится до 90 % нужной информации — и из агентурных источников принадлежащих ГРУ без раскрытия таковых. Комитет Ковача на деле занимался аналитической, а не агентурной разведкой.