Ковчег Завета. От Синая до Пруссии - Анатолий Бахтин

Незадолго до своей поездки в Палестину в 1114 г. граф Шампанский получает от святого Бернара, епископа Шартрского, письмо. В этом послании прелат пишет: «Мы узнали, что прежде чем ехать в Иерусалим, вы изъявили желание присоединиться к Христову воинству, что вы хотели бы служить среди этих солдат Господа…» Наименование «Христово воинство» формально обозначало тамплиеров до их официального утверждения. В то же время другой официальный летописец, Фуше Шартрский, являвшийся к тому же капелланом Бодуэна и описывающий правление своего короля, нигде не упоминает ни о Хуго де Пейне, ни о каком-либо другом рыцаре Храма[136].

Чем же занимаются эти девять рыцарей, не принимающих в свое общество никого и претендующих на то, чтобы одним защищать все дороги Палестины? Девять рыцарей, о которых в те времена никто не говорит, следов которых нигде не найти и о которых не упоминает даже официальный летописец короля Иерусалимского (а уж он-то должен был встречаться с ними и знать их). Действительно ли их деятельность и присутствие в королевской резиденции могло ускользнуть от взгляда и от пера Фуше Шартрского? Это совершенно невероятно, и тем не менее о них не говорят ни слова ни он, ни другие историки до Вильгельма Тирского, писавшего спустя полвека. Складывается впечатление, что Фуше что-то скрывает и тамплиеры в это время занимаются не похвальной общественной службой по охране паломников, а какой-то иной, тайной, деятельностью. Возможно, их деятельность не была известна официальному летописцу двора? Или же последнего попросили молчать?

Но чем же занимались тамплиеры в этот тайный период?

Английские исследователи М. Байджент, Р. Лей и Г. Линкольн утверждают, что тамплиеры «были вовлечены в подпольную деятельность»[137]. Особый интерес для них представляла Храмовая гора, часть которой была занята дворцом короля Иерусалима. В этом дворце по непонятным причинам часть покоев отдали в распоряжение девяти рыцарей. После того как король Бодуэн перебрался под своды башни Давида, помещения дворца полностью перешли в распоряжение тамплиеров[138]. Разгромленный и разграбленный римскими легионерами храмовый комплекс вызывал у них необычайный интерес. Складывается впечатление, что они располагали сведениями о тех ценностях, которые были спрятаны в недрах горы. (В конце концов, это не было большим секретом.) Как ни парадоксально, но труды римского историка Иосифа Флавия, иудея по вероисповеданию, пользовались огромным авторитетом среди идеологов христианской церкви и были чрезвычайно популярны в христианском мире. «Иудейская война» античного историка была широко известна образованным людям даже в Киевской Руси[139]. В этой книге достаточно подробно говорится о большом количестве ценностей, спрятанных в недрах горы Мориа, на которой стоял храм Соломона.

В середине XII в. Иоганн фон Вюрцбург, совершивший паломничество в Святую землю, сообщает о своем посещении Соломоновых конюшен. Расположенные прямо под храмом, они достаточно просторны, чтобы содержать в них две тысячи лошадей, и именно здесь оставляли своих коней тамплиеры. Другой историк уточняет, что тамплиеры использовали эти конюшни с 1124 г. Хотя рыцарей было всего девять, кажется, что они сразу же начали копать землю под храмом[140]. Похоже, они что-то активно искали, и даже более того, складывается впечатление, что они были специально туда направлены с вполне определенной целью. Современный исследователь Лоренц Гарднер в своей книге однозначно указывает: святой Бернар располагал сведениями о том, что в Храмовой горе хранился Ковчег Завета, «в котором, в свою очередь, находилось величайшее из всех сокровищ – Скрижали Откровения»[141]. Если согласиться с этим предположением, становится понятно, почему рыцарей поселили именно там, и более того – проясняется ситуация с молчанием Фуше, официального летописца двора.

Не вызывает сомнений, что тамплиеры обнаружили в подземельях холма большое количество ценностей. Подтверждением этому явилась повышенная активность цистерцианцев. После второй поездки в Палестину граф Шампанский возвращается во Францию и дарит этому монашескому ордену землю. На ней святой Бернар строит аббатство Клерво, поселяется в нем и развивает там бурную деятельность. Если в 1112 г. цистерцианцы находились на пороге полного развала, то вскоре благодаря своему замечательному руководителю неожиданно вышли на новый виток развития. В последующие годы святым Бернаром создаются всё новые аббатства, и к 1153 г. их насчитывается уже более 300, из которых 69 основаны им лично[142]. В это же время происходит подъем и ордена Храма. Начиная с 1115 г. большое количество денег прибывает в Европу и оседает в сундуках цистерцианцев. Цистерцианцы, заняв прочное положение, активно поддерживают орден тамплиеров и создают ему в Европе прекрасную репутацию[143].

В 1125 г. тамплиеры нашли Грааль и сообщили об этом. Но это ничем не подтверждено.

В 1127 г. Хуго де Пейн и некоторые его товарищи отправляются на Запад, где их принимают чрезвычайно торжественно. В следующем году, 14 января, в Труа, являвшемся резиденцией графов Шампанских, папа собирает собор. На этом соборе, который возглавил кардинал-легат Матфей Альбанский, тамплиеры были официально признаны членами военного сообщества рыцарей. Хуго де Пейн получил должность магистра (от лат. мagister eguitum – учитель всадников). С этого времени и до 1188 г. у Сионского ордена и тамплиеров был единый Великий магистр[144].

Но истинным авторитетом на этом соборе был Бернар Клервоский, ибо собрание это состояло почти целиком из его учеников и ревностных последователей. Святой Бернар подтвердил для храмовников статут (устав) ордена, по которому они обязаны были жить[145]. Для того чтобы никакие мирские интересы не отвлекали их от выполнения своей миссии, члены ордена связывали свою жизнь обетами.

Устав нового ордена был прост и строг: три основных правила провозглашали бедность, безбрачие и послушание. Орденские рыцари не имели права на собственность, им запрещались контакты с женщинами, и они были обязаны беспрекословно выполнять приказы вышестоящих командиров. Они обращались друг к другу «брат», как было принято среди монахов. Особое значение орденские уставы придавали обету бедности. Параграф 11 самого раннего устава храмовников предписывал двум братьям-рыцарям есть из одной миски. Они должны были стричь волосы, но не брить бороды, что отличало их от светского рыцарства той эпохи, носившего длинные волосы, и от священников и монахов, бривших подбородки. Если первые девять лет тамплиеры носили обычные светские одежды, то с принятием устава все орденские братья должны были носить одежду белого цвета, тунику (котту) и накидку, которая станет со временем знаменитым плащом, неотделимым от их имени. Белый плащ являлся символом того, что данный служитель Бога покидает жизнь темную, чтобы посвятить Создателю жизнь, полную чистоты и света[146].

Устав в латинской редакции содержит 72 статьи с прологом. Первые восемь статей трактуют религиозные обязанности братьев, следующие одиннадцать касаются повседневных правил, далее устав предусматривает подробную административную иерархию и строго определенный свод законов на период военных действий. Вот некоторые из них: рыцари до получения приказа не должны седлать коней и садиться на них; никто не имеет права оставить свое место в ряду, даже для того, чтобы на короткий момент испытать своего коня; никто под страхом утраты орденского плаща не имеет права нападать без приказа или покидать ряд. Даже будучи тяжело раненным, рыцарь без особого разрешения не имеет права оставлять знамя. В случае поражения рыцарь под угрозой исключения из ордена не смеет покидать поле сражения до тех пор, пока развевается знамя. А если собственное знамя утрачено, рыцарь должен примкнуть к другому христианскому знамени. Лишь когда все разбиты, рыцарю можно искать спасения там, где Бог поможет[147]. В дальнейшем орденские статуты постоянно дополнялись и даже изменялись.

Помимо братьев-рыцарей в ордене имелись также служащие братья, которые делились на оруженосцев и сержантов (наемных воинов – пехотинцев и всадников). Эти члены ордена могли быть женатыми и в отличие от рыцарей носили коричневую или черную одежду. Орден имел и светских членов – дворян и простолюдинов обоего пола, которые добровольно исполняли или все предписания орденского устава, или только часть их, но жили они отдельно. К числу светских братьев принадлежали донаты – лица, оказавшие услуги ордену, – и облаты, с детства предназначенные для вступления в орден и воспитанные по его правилам.

Отцы cобора в Труа даровали рыцарям также право владеть и управлять землями и вассалами и получать десятину. Все средства должны были идти на содержание ордена[148].