День народного единства. Преодоление смуты - Валерий Шамбаров

20-летний Скопин-Шуйский был пожалован в бояре.

Болотников засел в Калуге и был осажден. Но воеводой на этот раз царь назначил своего бездарного брата Ивана. Он действовал крайне неумело, позволял себя бить на вылазках. Правда, отряд Мезецкого, посланный из Путивля Шаховским на выручку Болотникову, был разбит Иваном Романовым на р. Вырке. Однако осада Калуги затянулась на всю зиму. Между тем Шаховской лихорадочно искал, как выкрутиться из ситуации с отсутствием «Дмитрия». И пригласил гулявшего по Волге и Дону терского «царевича Петра». Тот явился с 4 тыс. казаков и проявил себя мужиком крутым, казнив пленных дворян, содержавшихся в Путивле, а их родственниц «емля на позор на постелю».

Войско Шаховского, «Петра» и примкнувшего к ним Телятевского весной 1607 г. перешло в наступление и заняло Тулу. Из осадного лагеря под Калугой против них был выслан отряд Татева. На р. Пчельне Телятевский с донскими и украинскими казаками разгромил его наголову. Остатки прибежали под Калугу, сея панику. Царские воеводы в это время готовили штурм — насыпали огромный вал из дров, чтобы подойти этим валом к деревянной городской стене и зажечь ее. Но осажденные подвели под вал мину и взорвали его, что вызвало страшный переполох. Болотников предпринял вылазку, с тыла ударил Телятевский, и царские войска бежали. Только полк Скопина-Шуйского отступил в порядке, остальные бросили и артиллерию, и обоз. Но и Болотников после тягот осады не стал рисковать, ушел в Тулу на соединение с Шаховским и «Петром».

Царь стал предпринимать серьезные меры. Объявил мобилизацию «даточных» и «посошных» по всей стране и лично возглавил войско, собирая его в Серпухове. Очаги мятежа постепенно подавлялись. Воеводы Пушкин и Ададуров отбили бунтовщиков от Нижнего Новгорода. Андрей Голицын под Каширой разгромил Телятевского. А появление вместо ожидаемого «Дмитрия» какого-то неизвестного «Петра» произвело обратный эффект: многие восставшие города утихомиривались, приносили повинную.

В мае царское войско выступило на Тулу. Болотников дал бой передовому отряду Скопина-Шуйского на подступах, мятежники укрепились за болотистой р. Вороньей, защитились засеками и долгое время отбивали атаки конницы. Обе стороны понесли большие потери. Но стрелецкая пехота перешла речку в другом месте и ударила в обход. «Воры» побежали, многих перебили в погоне. Царь осадил Тулу. И Болотников, все еще веря в виденного им «Дмитрия», послал поторопить его Ивана Заруцкого. По национальности он был украинцем или поляком, родом из Тернополя. Был захвачен в полон татарами, потом бежал на Дон, был принят в казаки, женился на казачке и выдвинулся храбростью и доблестью в атаманы.

Между тем Лжедмитрий II уже появился. В отличие от первого самозванца, его происхождение известно. Им стал нищий еврей Богданко, учитель из Шклова. Священник, содержавший школу, прогнал его за блудливость, и он бродяжничал, перебиваясь случайными заработками. В Польше в это время Сигизмунд как раз сумел подавить рокош, и, с одной стороны, участвовавшая в нем шляхта искала, куда бы скрыться от наказаний, а с другой — король распустил набранных для гражданской войны наемников. Оставшись без работы, они безобразничали и промышляли грабежами, готовые поступить на службу кому угодно. При этом от участников похода первого самозванца распространялись легенды о сокровищах России, о легкости побед над «московитами». Знали, что силы Москвы подорваны восстаниями. Идея буквально носилась в воздухе — эх, если бы найти нового «Дмитрия»! Первыми додумались паны Меховецкий и Зеретинский: взяли за шкирку подвернувшегося им бродяжку и объявили — тебе и быть «царем». Он пробовал удрать. Поймали в Пропойске и посадили в тюрьму. Пригрозили обвинением в шпионаже и вынудили согласиться. Отправили через границу в сопровождении какого-то «ляха», чтоб присматривал, и стали набирать войско — желающих хватало.

Лжедмитрий появился в Стародубе, где встретил Заруцкого. Атаман хорошо знал первого самозванца, но предпочел принародно «узнать» второго, за что стал его приближенным и был из казаков произведен сразу в «бояре». В войско им удалось набрать лишь 3 тыс. сброда. Но пришел Меховецкий с 5 тыс. воинов, Будила с отрядом конницы, присоединились запорожцы. И двинулись выручать Тулу. По дороге разграбили Карачев, Козельск. Но к Болотникову не успели. У Шуйского нашелся умелец, некий Мешок Кравков, взявшийся запрудить р. Упу. В Туле, и без того голодавшей, началось наводнение, уничтожившее последние запасы продовольствия. Горожане пошли на переговоры и капитулировали на условиях сохранения жизней. Туляков Шуйский действительно помиловал, мятежные дворяне отделались ссылками. Но «царевича Петра» повесили, Болотникова отправили в Каргополь и тайно утопили, а рядовых повстанцев разослали партиями по разным городам, и тех, кто очутился в московских тюрьмах, тоже втихаря перебили.

Опасность нового «вора» царь недооценил, распустил армию по домам, полагая, что оставшиеся центры мятежа без труда усмирят отряды его воевод. Правда, и Лжедмитрий, узнав о падении Тулы, счел дело проигранным и удрал в Орел. Его догнали люди Меховецкого и вернули, он сбежал опять. Но по Польше уже шла молва о втором «Дмитрии», и многие шляхтичи, зачастую просто из желания поправить материальные дела, ринулись в авантюру. На дороге беглого «царя» встретили паны Валявский и Тышкевич с 1800 бойцов, перехватили и вернули. Появились банды других панов — Хмелевского, Хруслинского, прибыл и один из покровителей первого Лжедмитрия — Вишневецкий. Его тоже не волновало, что «царь» стал другим. В ноябре войско подступило к Брянску. Три недели безуспешно осаждали его, затем на помощь городу пришел царский отряд Ивана Куракина. Зима была теплая, Десна не замерзла, и за ней «дмитриевцы» чувствовали себя в безопасности. Однако русские ратники вдруг бросились в ледяную реку, форсировали ее и ударили на лагерь, осажденные брянцы помогли им вылазкой. Многих «воров» побили, остальные отступили в Орел.

Подавить мятеж Шуйскому не удавалось. Взять Калугу его воеводы так и не могли. На помощь им царь отправил 4 тыс. амнистированных казаков Беззубцева, но они разложили осадное войско, подняли там бунт, верные правительству части бежали в Москву, а Беззубцев ушел к Лжедмитрию. За зиму его армия усилилась. Стекались разгромленные болотниковцы. Из Польши привели отряды Тышкевич, Тупальский, съездив на Дон, набрал 5 тыс. Заруцкий. Украинских казаков привел полковник Лисовский. Наконец, появился очень популярный среди шляхты князь Ружинский — он промотал все состояние, влез в долги и в Польше занимался открытым разбоем. Даже его жена во главе отряда гайдуков совершала грабительские набеги на соседей. Теперь он заложил свои имения и навербовал 4 тыс. гусар.

Ружинский вступил в конфликт с Меховецким и произвел переворот, собрав «рыцарское коло» (круг), где его избрали гетманом. Казачью часть войска возглавили Лисовский и Заруцкий, прекрасно поладивший с поляками. Со вторым «Дмитрием» никто не считался. Когда он пробовал протестовать против замены Меховецкого Ружинским, его чуть не отмутузили и грозили убить. Поляки презрительно называли его «цариком» и заставили подписать «тайный договор» об уступке им всех сокровищ, которые будут захвачены в Кремле. А когда вновь прибывшие из Польши сомневались, тот ли это «Дмитрий», который был раньше, им отвечали: «Нужно, чтобы был тот, вот и все». Тут как тут оказались и иезуиты, до нас дошел проект их соглашения с «цариком» — разумеется, о введении на Руси католичества.

Войско к весне достигло 27 тыс. Причем, в отличие от болотниковцев, большую его часть составляли профессионалы — польская конница, наемная пехота, казаки. Но и «мужичьем» самозванец не брезговал. Раздувая пламя гражданской войны, издал указ, по которому имения дворян, служивших Шуйскому, конфисковывались и их могли захватывать холопы и крестьяне. Покатилась новая волна погромов и насилий. Царь по весне стал сосредотачивать армию в Болхове. Тут собрались 30–40 тыс. ратников. Но состав был неоднородным — и поместная конница, и отряды служилых татар, и иноземный полк. А главное, опять был назначен никудышный главнокомандующий — еще один брат царя, Дмитрий. Разведки он не вел, и вышедшие навстречу из Орла части самозванца неожиданно атаковали передовой полк. Он смешался, покатился назад, смяв и большой полк. Лишь смелая атака сторожевого полка Куракина спасла положение и отбросила врага.

Стороны начали разворачиваться к битве. Царское войско заняло удобную позицию за болотом. Но поляки применили хитрость. Нашли брод в стороне, а их слуги в отдалении стали гонять туда-сюда обозные возы, подняв над ними знамена и значки. Расстилающееся облако пыли, над которым мелькали эти значки, показалось воеводе огромной армией. Он струхнул и приказал увозить артиллерию, чтобы укрепиться в Болхове. Его части, увидев, что увозят пушки, тоже запаниковали и стали отходить. А поляки в это время успели форсировать болото и ударили во фланг. Отступление превратилось в бегство. Пушки бросили, в крепость Болхова набились кто сумел. Остальные катились дальше. В этих местах проходила одна из засечных черт от татар — деревоземляная стена с единственными воротами. Бегущих прижали к стене и рубили, пока они давились в проходе. Разгром был полным. Болхов сдался. Многие спасшиеся дезертировали.