Чему быть, того не миновать. Летопись Линеи - Роман Алёшин

«Ловушки, призраки, таинственный агрегат, шэба, старик, а теперь еще иглач – клянусь честью, я теперь не знаю, что и думать о деле с кабаном, коли просьбы Зотика оборачиваются вот так!» – пронеслось в голове у Леона.

Шэбы, – одна из трех рас-Безбожников, созданная Монолитами. В противовес тэрранам созданных Богиней Маразедан, шэбов создали Монолиты. Как тэрране правили в подземельях, пещерах и горах, так шэбы царствовали в подводном мире. Существа эти были не выше метра ростом, с чешуйчатой кожей, вытянутой мордой и рыбьими глазами. Не имели волос на теле и голове, что отчасти компенсировалось необычными, похожими на кораллы, костяными гребнями, растущими на черепе и различными оттенками чешуи, как и узорчатым рисунком на ней. Шэбы превосходно разбирались в морской флоре и фауне. Со временем часть из них покинула недра океана и выбралась на сушу, став «наземниками» – так у тэрран и шэбов называли тех, кто жил не в родной среде. Наземные шэбы стали непревзойденными алхимиками и целителями. Привнесли в металлургию, ювелирное дело и архитектуру новаторские идеи и знания. Шэбов, как и других не Богоизбранных, недолюбливали многие представители расы Богоизбранного народа. Представители этой расы имели универсальную дыхательную систему, позволяющую дышать как под водой, так и на суше. Шэбы стали третьей и последней расой, созданной Монолитами, против четырех рас, созданных Богами. Далеко не все из шэбов могли приноровиться управляться с изделиями созданными наземными расами из-за перепончатых пальцев рук и ног. Безусловно, способность шэбы заряжать арбалет, восхищала Леона и Готфрида, но не так сильно как ее мастерство управляться с чучелом на ходулях. Правда, сейчас их куда больше заботило существо, покрытое иголками, прозванное охотниками как – иглач.

– Зотик! Назад! Уходи! – прошипел Готфрид.

– Меня уговаривать не придется, – согласился здоровяк и выскочил из столовой в коридор.

Леон и Готфрид едва успели поднять перед собой щиты, как иглач выстрелил в них иглами из спины. В щиты замолотило градом игл. Попадание в тело одной такой можно было сравнить с колотой раной стилета. Несмотря на обилие выпущенных игл, это был далеко не весь запас амфибии. Иглач хоть и был животным, но животным хитрым, желающим выжить, как и все прочие, а у юных рыцарей не было опыта сражения с такой бестией. Тут за спиной раздался хруст и лязг, а затем и крик:

– А ну разойдись хлопцы!

Как и прежде, Зотик и не думал уходить, а отсутствие столь необходимого в этой битве щита деревенский здоровяк компенсировал весьма своеобразно – вырвав с петель дверь, Зотик нес ее перед собой как щит. Деревенский староста попер как таран на иглача, а тот повернув голову и увидев противника, хлестнул его хвостом, вдарив как следует по двери. Иглач был крепко слажен и силен, но роста в нем было не более полутора метров. Используя свой недюжинный рост и массу, Зотик собирался сбить с ног животное или оттолкнуть и у него это вышло. Амфибия рухнула прямо к бочкам и ящикам, где прятались двое незнакомцев. Иглач крутанул хвостом и ящики разлетелись, бочки опрокинулись, оставив старика без защиты.

– Лови туза, мурена пучеглазая! – выкрикнула шэба, вскидывая арбалет в тот момент, когда иглач повернулся к ней спиной.

Пальнув с арбалета, шэба плюхнулась на пол, но недостаточно быстро, – одна из игл пущенных в ответ амфибией, ранила ее в и без того набухшее от раны нанесенной Леоном, плечо. Шэба растянулась на полу, по-прежнему наблюдая за всем, но не способная пошевелиться. Арбалетный болт торчал из спины иглача как белая ворона среди прочих игл. По чешуе струилась синяя кровь, но существо и не думало сдаваться. Прикрываясь щитами, троица воинов окружила иглача, собираясь порубить амфибию мечами. Они выжидали, опасаясь открываться при нанесении удара. Свой вклад внесла даже Беатриче, которая начала мельтешить перед глазами амфибии, чтобы отвлечь ее внимание.

– Зотик, вдарь-ка по нему еще, пусть потеряет равновесие, а там и мы подключимся, – предложил Готфрид.

Иглач поднял вверх голову и грозно рявкнул, как если бы обвинял высшие силы в происходящем, а затем сам кинулся на ходячую дверь. Его нос-меч пробил древесину и скользнул по кольчуге Зотика, распарывая кольца. Готфрид и Леон тут же набросились на животное. Готфрида иглач сбил с ног ударом мощного хвоста с костяными наростами, а в Леона амфибия выпустила остаток игл со своего плеча. Рыцарь защитил лицо и торс щитом, но не успел спрятать правую руку и одна из игл впилась в запястье. Леон обмяк и выронив меч, рухнул на пол, составив компанию шэбе. Зотик тем временем рванул дверь в сторону и приложил амфибию головой о стену. Отброшенный ударом, Готфрид очутился рядом со стариком и поспешил вернуться в бой. Он перепугался за друга, но сейчас ничем не мог ему помочь. Иглач был прямо перед ним всего в двух метрах, спиной к рыцарю. Внезапно вырвав нос-меч из двери-щита, амфибия развернулась спиной к Зотику и выпустила последние иголки в громоздкого противника, явно воспринимая его самым опасным. Прячась за дверью почти в свой рост от носков до макушки, Зотик был неуязвим. От отчаянья или из иных побуждений, иглач кинулся прямо к беспомощному старику, явно намереваясь пронзить того своим носом. На защиту старика встал находящийся рядом Готфрид, подставив под удар себя, вернее свой щит. Нос-меч пронзил щит насквозь, но застрял так и не коснувшись острием груди рыцаря. Тут амфибию по спине огрел дубиной Зотик, да так, что та сразу рухнула на пол, стрельнув последними иголками в нападавшего. Зотика зацепило и в компании безучастно следящих за боем стало на еще одного зрителя больше.

Со лба Готфрида лил пот, руки и ноги ослабли и тряслись. Ему стало самым натуральным образом страшно как никогда, а тяга к приключениям и славе куда-то улетучилась, не иначе как сбежала самой первой, когда запахло жареным. Одно дело драться против людей с привычным оружием и совершенно другое против бестии, о которой только слыхал от охотников и не имеешь ни малейшего понятия об ее повадках. Теперь он еще остался один на один с ней, а друзья распростерлись на полу, не подавая признаков жизни. Готфрид смутно припоминал, что иглы этой твари отравлены, но какой именно эффект оказывает яд, у него сейчас попросту вылетело из головы. Выхода не было, на плечи Готфрида легла судьба четырех жизней, ради которых он должен был выжить. К тому же, в нем закипала ярость: безудержная, свирепая и всеобъемлющая, он чувствовал, что сейчас ринется на противника сломя голову. Готфрид уже было решил, что сейчас уподобится герою и схлестнется с амфибией в последний для одного из них раз. Но его героическим планам не суждено было осуществиться. В дверном проеме откуда Зотик вырвал дверь показался черно-серый, крылатый монстр с холщовым мешком в руке. Готфрид глупо заморгал от удивления и растерянности, а крылатый монстр уже бросил мешок на пол и ворвался в комнату, сходу схватившись с иглачом. Амфибия растратила все иглы на спине, а потому выстрелила остатком с груди в крылатого монстра. Последний повел себя необычно – он молниеносно застыл в том положении, каком находился в момент выстрела. Иголки ударившись о него как о стену, рухнули на пол. После чего крылатая бестия вновь стала гибкой и подскочила к амфибии, ухватила ту за нос-меч одной рукой, а второй схватила за шею и свернула голову. Вот так вот просто. События сменялись быстрее, чем Готфрид поспевал за ними. Он так и стоял в ступоре, не понимая, готовится ему к драке с новым существом или же нет. Тут то до него и дошло, что перед ним – горгулья. Эти существа относились к мета-расам, то есть к расам, созданным одной из прочих рас или вовсе, появившимся незнамо откуда. Тут важно было то, что к созданию мета-рас не прикладывали руки ни Боги, ни Монолиты.

Горгульи – искусственно созданные магами питомцы исключительно для обслуживания и помощи хозяевам. Почему Готфрид облегченно вздохнул, так это потому, что горгульи были абсолютно безвредны для разумных рас. В самом таинстве создания этих существ крылось абсолютное подчинение хозяину и невозможность причинить вред существам разумным, даже по приказу хозяина. Готфриду не доводилось лично видеть горгулий, и он почему-то представлял их невысокими уродцами, метра полтора в росте, безустанно следующими за магом и чуть ли не подтирающими тому зад. Эта же горгулья была какая-то вытянутая, даже худая, словно вся масса ее тела ушла в рост, а потому своим ростом она не уступала человеку. Человекоподобная гримаса, – а иначе морду горгульи и не назовешь, не выражала абсолютно никаких эмоций. Похоже, все было кончено. Готфрид хотел было кинуться к друзьям и проверить как они, но у него хватило сил лишь на то, чтобы плюхнуться на пол спиной к стене. Слишком много всего стряслось за эту ночь и все пережитое нехило вымотало рыцаря. Горгулья осмотрелась и поспешила к старику.