Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы - Юлия Кантор

Бломберг, посетивший с инспекционной поездкой в 1928 г. совместные предприятия рейхсвера и РККА, отмечал:

«С начала этого лета находящаяся в использовании установка организована очень хорошо и работает в границах возможного уже надежно и вполне удовлетворительно.

Руководитель подходящий, персонал – очень дельный.

Испытания из-за запоздавшего сооружения площадки пока отстают. Они будут продолжаться как можно дольше осенью и в 1929 г. продолжены как можно раньше.

Русские имеют живой интерес к испытаниям и содействуют им как могут. Был подготовлен с ними протокол, который определил двусторонние представления о дальнейшем развитии установки и расширении исследований. Этот протокол рекомендуется к энергичному исполнению. Это создает хорошие перспективы, поскольку русские сильно в этом заинтересованы. Запланированное расширение испытательных работ необходимо и перспективно. Испытания на широкой основе весьма возможны»[177].

В свою очередь и советская сторона в целом позитивно отнеслась к первым итогам работы газовой школы. Начальник Разведупра Берзин писал наркому обороны 24.12.1928 г.: «Химические опыты в “Подосинках”, а затем в “Томке”, дали положительные результаты, и продолжение этих опытов в течение ближайшего года Химуправлением[178] признается целесообразным. Цель этих опытов – испытание новых приборов и новых методов применения OB (артиллерия, авиация, специальные газометры и т. п.), а также новые способы и средства дегазации зараженной местности. Расходы по опытам оплачиваются поровну»[179].

К 1929 г. школа химической войны «Томка» уже обладала солидной материальной и технической базой. Там имелось: 4 лаборатории, 2 вивария, дегазационная камера, электростанция, гараж, бараки для жилья. Немецкие расходы на содержание предприятия уже в 1929 г. достигли 1 млн рублей[180].

Начальник ВОХИМУ Я. М. Фишман и специалисты управления считали необходимым и целесообразным продолжение совместной работы с немцами и в этом же духе информировали наркомвоенмора и РВС СССР. Достаточно широкая программа совместных испытаний осуществлялась в последние годы работы «Томки». Например, в 1932 г. предусматривалось проведение боевых опытов с ипритом, артиллерийские стрельбы химическими боеприпасами, заражение почвы отравляющими веществами, взрывание химических фугасов, испытание химических авиабомб типа «ВАП», опыты по дегазации.

В большей степени, чем СССР, в функционировании «Томки» был заинтересован рейхсвер. В самой Германии не только из-за Версальских ограничений, но и в силу ее географических и демографических условий не было возможности для проведения крупных военно-химических испытаний. Не случайно руководство рейхсвера в ряде случаев напрямую связывало поставки в СССР некоторых видов военного снаряжения с предоставлением ему возможности продолжать опыты в «Томке».

Однако изменившиеся в 1933 г. отношения двух стран сделали невозможным дальнейшее ведение совместной работы. В связи с этим О. Гартман, первый официальный военный атташе[181] немецкого посольства в Москве, телеграфировал в Берлин:

«Секретно. Переговоры с Тухачевским 10.05 утвердили проведение испытаний в Томке в 1933 г. также без новых веществ. Подготовка продолжается. Срок начала учений будет рассмотрен здесь с Фишманом. Гартман»[182].

Гартман информировал также, что замнаркома обороны, начальник вооружений Тухачевский «пытался представить ситуацию в ином виде, что якобы осенью 1932 г. в Берлине ему было сказано, что Германия в силу финансовых обстоятельств вынуждена предпринять шаги по ликвидации русских станций. Эту новацию он отнес ко всем трем станциям. Гартман возразил ему, сказав, что до сих пор речь шла только о прекращении работы школы в Липецке и что как раз часть испытаний согласованным образом должна быть перенесена в “Томку”.

Тухачевский стоял на своем, считая, что проведение опытов в “Томке”, даже если бы они и были продолжены, не внесет ничего принципиально нового в военное сотрудничество. Существующие результаты в химической области были до сих пор минимальны. Но если немецкая сторона захотела бы вновь запустить в ход деятельность в “Томке”, “то он с этим был бы согласен”»[183].

Переговоры продолжились; тем не менее, никакого результативного сдвига по понятным причинам не произошло. Во внутренней переписке германского военного ведомства отчетливо просматривается понимание негативной для немецкой стороны ситуации. И, как следствие этого, стремление создать мощный химический полигон на территории самой Германии. (Тем более, что после прихода Гитлера к власти здесь уже на официальном государственном уровне игнорировали Версальские соглашения.) Так, в частности, 27 мая 1933 г. немецкий Генштаб, анализируя ситуацию в «Томке» с момента ее открытия и до предстоящей ликвидации, резюмировал:

«Уже в предыдущие годы возникли трудности при проведении испытаний, однако не в таких масштабах, как в 1932 и даже в 1933 г. Русская сторона не заинтересована в том, чтобы мы опробовали наш прибор и приобрели соответствующий опыт, – они хотят получить лишь наши новинки (боевые вещества, приборы). Сотрудничество в этой форме, естественно, не радует. Помимо этого, является существенной помехой для нашего интенсивного развития то, что предусмотрено проведение испытаний сменным составом всего один раз в год. Если возникнут изменения (исходя из этих испытаний) в приборах и материалах, то их проверка может произойти только через год.

Отсюда следует безусловная необходимость создания полигона в Германии, это даст возможность проводить испытания в любое время в ограниченных масштабах. Для опытов в больших масштабах можно рассматривать прежде всего заграницу, если уж не Россию, то, возможно, другую страну, которая не выдвигает подобных осложнений. При выборе подходящего полигона в Германии должны быть предусмотрены возможности его расширения»[184].

Уже несколько дней спустя немецкий Генштаб информировал военного атташе в Москве: «Красная Армия через своего военного атташе в Берлине 30.05 сообщила, что “наши испытания в “Томке” в 1933 г. вопреки имевшим место сообщениям… не состоятся”. Поэтому испытания в “Томке” в этом году отменяются окончательно.

Едва ли следует ожидать, что в последующие годы испытания в “Томке” будут продолжены; полная ликвидация испытательной станции в “Томке” неизбежна»[185].

Немецкая сторона детально фиксировала и стадии демонтажа этого сложнейшего объекта.

«Закрытие предприятия Томка.

Весной 1932 г. мы тщетно ожидали повторного вызова в командировку на восток. Из-за политической ситуации в нашей стране Советский Союз вначале занял выжидательную позицию. Окончательный отказ от продолжения сотрудничества СССР сообщил нам через немецкого посла только в начале 1933 г. Срочно была сформирована команда по демонтажу, которая в июне приступила к поездке туда, где мы в жару и холод кропотливо работали в условиях опасности в течение 4 лет, но где наше сердце привязалось к непривычной красоте ландшафта и, конечно, не в последнюю очередь к мужественным крестьянским парням, которые никогда нас не бросали (при возникновении трудностей. – Ю. К.)»[186].

Демонтаж означал: 1) отправку матчасти, главным образом, самолетов, в Германию; 2) составление отчетов о движимом и недвижимом имуществе для переговоров; 3) удаление из хранилищ и последующее уничтожение OB; 4) передача остающегося в “Томке” оборудования советскому коменданту.

Помимо жилых и хозяйственных зданий были оставлены 4 немецкие легкие полевые гаубицы, автопарк со складом запасных частей, электромоторы, ангар для самолетов (палаточный), защитная одежда, включая газовые маски, кислородные приборы[187].

В конце 20-х гг. в Казани была организована бронетанковая школа рейхсвера, которая получила название «объект Кама».