И грянул гром, услышь крик мой… - Милдред Тэйлор

– Как, ты еще не причесана?

– Нет. Ма, пожалуйста, сделай мне сегодня взрослую прическу!

Мама быстрыми легкими пальцами принялась застегивать верхние пуговки, а я нижние, медленно, не спеша… Я очень любила помогать маме одеваться. От нее всегда шел душистый запах солнца и мыла. Когда с последней пуговицей было покончено, она застегнула на своей тонкой талии узенький синий лакированный поясок и стояла готовая к выходу, только без туфель. Она выглядела такой хорошенькой.

– А где твоя гребенка?

– Вот! – И я взяла со стула гребенку, куда заранее ее положила.

Мама села в папину качалку, а я перед ней на коврик из оленьей шкуры. Мама разделила мои волосы пополам от уха до уха и заплела переднюю часть волос в косички на одну сторону, а заднюю – от самой макушки вниз. Потом скрутила каждую косичку в плоский круглый пучок.

У меня были слишком густые и длинные волосы, и самой мне не удалось бы сделать хорошо эту прическу, а мама сделала ее замечательно. Мне казалось, что с такой прической я буду выглядеть прекрасно. Когда мама закончила, я побежала к зеркалу, потом обернулась и поглядела на нее с улыбкой. Мама улыбнулась мне в ответ и кивнула одобрительно, отчего мое сердце наполнилось тщеславием.

– Мама, а когда-нибудь ты мне сделаешь прическу, как у тебя?

– Через несколько лет, конечно, – сказала мама.

Она расправила картонные стельки и вложила их в башмаки, чтобы уберечь ноги от грязи и камешков, которые могли забраться через большие дырки в подошвах. Потом поставила башмаки на пол и всунула в них ноги. Теперь, когда башмаки оказались подошвой вниз, да еще обули мамины ноги, никто бы не догадался, что скрывается под их блестящим верхом. И все-таки мне было обидно за маму, так хотелось, чтобы у нее было побольше денег, чтобы починить башмаки, а еще лучше, чтобы купить новые.

После завтрака Стейси, Кристофер-Джон, Малыш и я сидели перед затухающим огнем и с нетерпением ждали маму, бабушку и дядю Хэммера.

Дядя Хэммер одевался в комнате у мальчиков, мама вместе с Ба. Я проверила, готовы они или нет, и, убедившись, что нет, наклонилась к Стейси и прошептала:

– Как ты думаешь, дядя Хэммер выпорол мистера Симмза?

– Нет, – спокойно ответил Стейси.

– Нет?! – вскричал Малыш.

– Н-неужели ты думаешь, м-мистер Симмз выпорол нашего дядю Хэммера? – заикаясь, не веря своим ушам высказался Кристофер-Джон.

– Ни то ни другое. Ничего, – ответил Стейси без объяснений, сердито дергая себя за воротник.

– Ничего? – переспросила я, разочарованная.

– Ничего.

– Откуда ты знаешь? – с подозрением спросил Малыш.

– Мама сказала. Я прямо спросил ее сегодня утром.

– А-а, – отступился Малыш.

– Но что-то должно было произойти, – сказала я. – Потому что дядя Хэммер и мистер Моррисон выглядели утром так, будто вовсе не ложились спать. Отчего же они так выглядели, если ничего не случилось?

– Мама сказала, что мистер Моррисон проговорил с дядей Хэммером всю ночь. Он заговаривал ему зубы и не давал ехать к Симмзам.

– Фу, чепуха! – воскликнула я.

Да, моя мечта о мести, пока Стейси говорил, постепенно растаяла.

Я уперлась локтями в колени, опустила голову в раскрытые ладони и посмотрела сквозь пальцы на тлеющие угольки. В горле у меня встал огненный комок, и возникло чувство, что я слишком маленькая, чтобы справиться с таким огромным разочарованием, и у меня не хватит сил, чтобы погасить нарастающий гнев.

– Это несправедливо, – сочувственно произнес Кристофер-Джон, легко похлопав меня своей пухлой ручкой.

– Конечно, – согласился Малыш.

– Кэсси, – мягко заговорил Стейси.

Поначалу я даже не подняла на него глаза, решив, что он будет продолжать в том же духе и скажет, что ему велели. Но он смолк, и я повернулась к нему. Он наклонился вперед, словно хотел сообщить тайну, и Кристофер-Джон с Малышом невольно сделали то же самое.

– Лучше радуйся, что ничего не случилось, – сказал он шепотом. – Потому что я слышал, как Ба вчера вечером сказала маме, что, если мистер Моррисон не остановит дядю Хэммера, дядю Хэммера могут убить.

– Убить? – откликнулись мы эхом под треск огня, который тут же погас.

– Кто бы посмел? – воскликнула я. – Уж не эти ли слабаки Симмзы?

Стейси начал было говорить, но тут вошли мама и Ба, и он сделал нам знак молчать.

Когда к нам присоединился дядя Хэммер, тщательно выбритый и переодетый в другой костюм, мальчики и я накинули куртки и двинулись к выходу. Но дядя Хэммер остановил нас.

– Стейси, сынок, это у тебя единственная одежка? – спросил он.

Стейси поглядел на свою выцветшую хлопчатобумажную куртку.

Остальные тоже посмотрели. Куртка была ему явно мала и, по сравнению с моей курткой и куртками Малыша и Кристофера-Джона, была в более плачевном состоянии, это все заметили. Только мы очень удивились, что дядя Хэммер спрашивает об этом, он-то уж прекрасно знал, что маме приходится покупать нам одежду по очереди, то есть каждый из нас должен был ждать своей очереди, чтобы получить новую. Стейси взглянул на маму, потом опять на дядю Хэммера.

– Да-а, сэр, – ответил он.

Дядя Хэммер посмотрел на него внимательно, затем, взмахнув рукой, приказал:

– Снимай ее!

Не успел Стейси задать вопрос «зачем?», как дядя Хэммер скрылся в комнате мальчиков.

Стейси снова поглядел на маму.

– Лучше всего делай, как он сказал, – посоветовала мама.

Дядя Хэммер вернулся с длинной магазинной коробкой, обернутой в блестящую красную бумагу, в какую завертывают рождественские подарки, с роскошным зеленым бантом. И протянул сверток Стейси.

– Ты должен был получить этот подарок к рождеству, но я думаю лучше вручить его тебе сегодня. На дворе холодно.

Покраснев, Стейси взял коробку и развязал ее.

– Пальто! – радостно воскликнул Малыш, захлопав в ладоши.

– Шерстяное, – с радостью отметила мама. – Давай, Стейси, примерь его.

Стейси быстро надел пальто. Оно оказалось ему слишком велико, но мама пообещала подкоротить рукава и сказала, что на следующий год он уже дорастет до него. Стейси, сияя, поглядел на пальто, потом на дядю Хэммера. Еще год назад он бы бросился обнимать и благодарить дядю Хэммера, но теперь, когда он стал мужчиной двенадцати лет, он просто протянул ему руку, и дядя Хэммер пожал ее.

– Идемте, нам пора, – сказала мама.

Мы вышли навстречу серому утру. Дождь уже прекратился. Чтобы не поскользнуться и не шлепнуться в грязь, мы осторожно ступали по усыпанной гравием дорожке, которая вела к конюшне, и сели в «пакард», вымытый и начищенный до блеска дядей Хэммером и мистером Моррисоном сразу после завтрака. Внутри «пакарда» все было нарядного темно-красного цвета. Я с мальчиками села назад. Мы оглаживали мягкие, дорогие сиденья, осторожно прикасались к причудливым дверным ручкам и к круглым оконным, в изумлении глядели на роскошные коврики под ногами, покрывавшие резиновые настилы. Мистер Моррисон в церковь не ходил и поэтому просто помахал нам на прощание с порога конюшни.

Наконец мы укатили.

Когда мы въехали на школьный двор и остановились, все прогуливающиеся перед церковью обернулись и уставились на «пакард».

Тут дядя Хэммер вышел из машины, и кто-то воскликнул:

– Ого, черт возьми! Это же наш Хэммер! Хэммер Логан!

Все тотчас окружили нас.

Т. Дж. прибежал вместе с Мо Тёрнером и Крошкой Уилли Уиггинсом, чтобы полюбоваться машиной.

– Это собственная машина дяди Хэммера, – с гордостью сообщил Стейси.

Но мальчики не успели вдосталь налюбоваться машиной, так как мама и Ба поторопили нас в церковь к началу службы. Только тут Т. Дж. заметил на Стейси новое пальто.

– Ему подарил его дядя Хэммер, – сказала я. – Здорово, да?

Т. Дж. пробежался длинными пальцами по бортам пальто и пожал плечами.

– Неплохое. Если только ему нравятся такие вещи.

– Неплохое! – вскричала я, возмущенная таким небрежным отношением к новому пальто. – Да это лучшее пальто, какое ты видел в своей жизни, воображала!

Т. Дж. вздохнул.

– Я же сказал, неплохое… если ему нравится быть похожим на пузатого священника. – И он вместе с Крошкой Уилли и Мо Тёрнером разразился дружным смехом и прошел вперед.

Стейси поглядел на свое пальто с чересчур длинными рукавами и широкими плечами, и улыбка на его лице погасла.

– Сам не понимает, что говорит, – вступилась я. – Просто завидует, вот и все.

– Да знаю я, – угрюмо прервал меня Стейси.

Когда мы проскользнули через толпу и сели на скамью перед Т. Дж., Т. Дж. зашептал:

– Вот идет его преподобие, – потом наклонился вперед и фальшивым голосом завел: – Как поживаете, преподобный отец Логан?

Стейси резко повернулся к Т. Дж., но я толкнула его в бок.

– Мама смотрит, – шепнула я, и он сел прямо, не оборачиваясь.

После службы Т. Дж. и все прочие залюбовались машиной, и мама сказала:

– Стейси, может быть, и Ти-Джей хочет прокатиться?