Саженец - Михаил Алексеевич Ланцов

— Почему плохо?

— Потому что жизнь твоя теперь будет под куда большей угрозой, чем раньше. Если где-то по соседству начнется сильный голод или моровое поветрие, жди — за тобой придут, чтобы умаслить богов.

— Как за тобой?

— Согласись, очень удобно ведь, — скривилась она.

— Прорвемся!

— Ой… да кому я это говорю! — фыркнула Дарья, обреченно махнув рукой и направившись к длинному дому.

Первой.

За ней потянулись и остальные.

Беромир же оставался стоять у могил. Его внезапно озарило. Ведь можно делать гипсовые маски посмертные покойных.

Эти мысли ведуна напугали.

Он слишком как-то акцентировался на подобных вопросах. По-хорошему ведь это не несло лично ему никакой пользы. И его близким. И потомкам. Скорее лишнюю головную боль.

Но его распирало.

Просто хотелось.

Видимо, задевало, что там, в XXI веке было слишком мало фактических материалов по глубокой старине. Вон — жизнь кипела словно котел. Но кто об этом знал из потомков?

— Оставь свой след… — прошептал Беромир, разглядывая могилы, когда все уже ушли.

Тяжело вздохнул и отправился тоже к дому. На душе у него было как-то тревожно, и он не понимал отчего. Требовалось направить наряды в разведку…

[1] Площадь укрепленных поселений примерно совпадала с остальными и колебалась в пределах 0,1–2 га. Укрепления представлялись рвом и валом с частоколом. В отдельных, редких случаях таких линий было несколько. Большинство поселений состояло из 7–12 жилищ, чем Зарубинецкая арх. культура сближается с Киевской и ее наследниками. В крупном городище Пилипенкова гора на среднем Поднепровье на площади 1,5 га находилось около 80 жилых построек. Да и сами постройки перекликались, как по размеру (12–20 квадратов), так и по форме с конструкцией. Разве что очаги были в каждом доме и практиковались дома столбовой конструкции.

[2] Здесь имеется в виду указание на то, что укрепления в стиле «Мотт и бейли», которые в X-XI веках покрыли Европу почти сплошной сеткой от Испании и Англии до Руси. Хотя подобного типа укрепления (маленькие укрепленные усадьбы) впервые фиксировались еще в Ассирии в VIII-VII веке до н.э. Да и позже были довольно широко распространены (эпизодически и ситуационно) у самых разных народов.

[3] Такая модель наследования, пришедшая из еще догосударственных отношений, закрепилась на Руси под названием Лествичное право и стало источником многих бед.

[4] Тау-крест во многих культурных традициях трактует как объединение земного (материального) и небесного. При этом вертикальная линия является олицетворение земного, а горизонтальная — неба.

Часть 1

Глава 9

168, кветень (апрель), 12

— Держи! Держи! Уронишь, окаянный! — выкрикнула Злата, видя, как один из дружинников неловко нес корчагу.

Тот дернулся, вздрогнув от этого крика.

И только Борята, который стоял рядом, спас положение, придержав эту тяжелую емкость, заполненную березовым соком.

— Что у тебя мухи в руках елозят?

— За шиворот кто-то забрался, — виновато ответил он. — Очень щекотно.

— А ну — ставь корчагу да скидывай одежду. Давай поглядим…

Тот не стал мяться. В конце концов, погода стояла приятная и освежиться на ветерке да под теплыми лучами солнца выглядело куда приятнее, чем тяжести всякие таскать непонятные…

Люди после похорон не расходились.

Люди ждали.

Открыто ведун не сказал им о своих опасениях, от греха подальше. Они и так пережили чрезвычайный стресс, едва их не сломавший. И грузить их дальше лишней тревогой не стоило.

Пусть выдохнут.

Хотя, конечно, они догадывались о том, что что-то пошло не так и какая-то беда нависла. Ведь каждое утро Беромир снаряжал разведку, отправляя парные катамараны вверх и вниз по реке. Формально объясняя это тем, что хочет понять — куда и как ушли роксоланы, и не нужно ли выходить куда в поход.

Довод.

И его приняли. Да только все дно заподозрили что-то, но вопрос не поднимали. Всем было легче его игнорировать.

Так-то они сидели, ожидая выздоровления раненых. Хотя бы предварительного. Чтобы раны хоть немного затянулись и уже не представляли угрозы. И их можно было спокойно доставить домой.

Все же в эти годы даже царапина мозгла закончиться чем-то фатальным. А тут целая ведьма Мары над ними печется, да еще и Беромир рядом крутится, имея репутацию знатока исцеления военных ран. Спокойнее при них. Да и до посевной время пока имелось. Поэтому и бояре, и дружинники охотно эту игру ведуна поддержали.

А раз так, то и подрядить их к работам — святое дело. Не портки же им просиживать? Тем более что по всем признакам пошел самый сок по березам. Вот они и побежали со свободными емкостями, собирать эту чуть сладковатую влагу.

Стаскивали ее к жилищу.

И тут уже упаривали.

До своеобразного концентрата. Достаточно густого и компактного. Преобразовывать его в сахар он и без них сможет. Просто основной объем работы проделать с таким количеством рук намного проще…

— У нас гости, — произнес подбежавший Влад.

Его в той передряги ранили. Чиркнули чем-то по руке, и он теперь щеголял с повязкой, гордясь этим невероятно. Первое боевое ранение.

Беромира же эта выходка парня злила.

Он ведь ему приказал, а тот ослушался. Поэтому теперь ведун наказывал его и ставил на самые нудные и неприятные задачи. Надо было бы нужник чистить — Влад бы оказался в первых рядах. Наверное. Он, собственно, и прибежал, чтобы отвлечься от очередного малоприятного дела, ибо приметил первым гостя.

— Кого-то там нелегкая несет? — недовольно спросил Беромир.

— Вон — лодки. Больше, чем пальцев на руке. — серьезно ответил паренек. — Но там немного людей. По двое-трое.

— А где дозор?

— Там! Видишь? В хвосте самом.

— Это еще почему⁈

Беромир встал.

Подошел к ближайшему дереву, на котором они по случаю организовали «воронье гнездо» для наблюдения. Поднялся. И в который раз чертыхнулся.

Очень не хватало хотя бы слабенькой подзорной трубы. Лучше бы, конечно, хороший бинокль с сеточкой для определения дистанции. И лазерный дальномер. И… губозакатывательную машинку. А то очень он увлекался в своих мечтах. В здешних реалиях и подзорную трубу мутную уже за счастье получить. А то его зрение не вытягивало такие дальности. Да и, наверное, ни у кого из присутствующих…

— Рад тебя видеть в здравии! — жизнерадостно произнес Беромир, идя навстречу Вернидубу.

Тот также улыбался.

Искренне.

Равно как и