Первые ступени - Олег Ивановский

Аркадий Владимирович от парашютистов поисковой группы узнал, что два бригадира из находящегося километрах в тридцати совхоза видели, как с неба спускался на парашюте «вот этот самый шар и чего-то еще поодаль от него». Вначале их даже напугали какие-то громкие хлопки или взрывы, как они выразились, раздававшиеся сверху. Может быть, действительно были хлопки тогда, когда открывались парашюты.

Закончив осмотр аппарата и подготовив его к перевозке по степи, мы решили возвращаться в Орск. Страшно уставший за эти дни Аркадий Владимирович тоже полетел с нами.

Опять полтора часа полета, и наконец-то под нами Орск. Вертолеты заходят на посадку. На аэродроме мы с понятной радостью увидели уже прилетевший громадный Ан — тогда еще новинку авиационной техники. На нем прибыло с завода все необходимое для транспортировки шара оборудование. Чтобы привезти сюда аппарат, теперь не хватало только нескольких «мелочей» — автомашины нужных габаритов и грузоподъемности, а также подъемного крана. Все это мы достали здесь, на месте, и договорились, что вся наша «спецколонна» завтра утром уже будет подготовлена к 600-километровому степному путешествию.

Осталось еще решить вопрос о проводнике, так как без него мудрено путешествовать по целинным оренбургским степям. С воздуха летчики без труда находили район посадки корабля, и если самолет или вертолет и отклонялся на несколько километров, то, поднявшись повыше, сразу обнаруживал нужное место. На автомашине же в безбрежной степи, без дорог и заметных ориентиров попасть в незнакомое место трудновато. Словом, проводник был бы совсем не лишним, но найти его так и не удалось. Могли бы помочь карты, но беда, как нам объяснили местные товарищи, состояла в том, что картографы не поспевали за бурным ростом Целинного края: появлялись новые совхозы, поселки, которые, естественно, на картах еще не значились, пропадали старые хуторки, и оставшиеся в степи старые дороги теперь никуда не вели, проторенные же новые вели к новым населенным пунктам.

Делать было нечего, рискнули ехать самостоятельно. Хорошо еще, что один из наших шоферов год или два назад, как он сказал, ездил в тот район, куда нам надо добираться.

Орск еще спал, когда мы, проехав по его улицам, выбрались в степь. Зная, что наш путь в один конец примерно 300 километров, мы рассчитывали достигнуть места приземления корабля за один день.

В степи был разгар уборочной страды. По дорогам, то навстречу, то обгоняя нас, мчались автомашины с зерном. В середине дня мы въехали в большой хутор — по существу, городок районного масштаба с рестораном, кинотеатром и железнодорожной станцией. Здесь мы пообедали и двинулись дальше.

Первые 200 километров, пока попадались хутора, которые значились на карте, мы чувствовали себя достаточно уверенно, последняя же часть пути причинила нам много хлопот.

Представьте себе хорошо укатанную дорогу, по которой наши машины бегут со скоростью 40–50 километров в час. Вдруг дорога раздваивается: стоп! По какой из них ехать дальше? Общее направление известно — на восток. Но они обе идут на восток! Поспорив, наконец выбираем одну из них и — вперед! Какова же досада, когда через 6 километров выбранный проселок делает резкий поворот и уходит совсем в другом направлении! Возвращаемся к развилке и от нее едем по второй дороге.

Бывало и так, что, с трудом выбрав одну из двух дорог и проехав по ней километра два, мы убеждаемся, что обе они сходятся опять в одну. Смеялись сами над собой и злились: сколько потрачено времени на спор.

К исходу дня, когда спидометры накрутили километров около трехсот пятидесяти, на степном горизонте показался населенный пункт. Где-то здесь, рядом, должно быть место приземления. Несколько в стороне замечаем лагерь воинской части. Нас это очень обнадеживает, так как еще вчера летчики нам рассказали, что к месту приземления приезжал какой-то офицер на автомашине и уехал, убедившись, что помощи не требуется и что все находится под охраной поисковой группы. Решили найти этого офицера и просить проводить нас к месту приземления.

Наши необычные для степной обстановки и явно не сельскохозяйственного вида машины у дежурного по лагерю вызвали вначале настороженность и недоумение. Немедленно был вызван командир. Но как только мы объяснили цель нашего приезда — сразу все переменилось. Честно скажу, такое нам троим пришлось испытать впервые. Нас чуть ли не на руках вынесли из машин.

До сих пор мы находились среди товарищей, вместе с нами делавших одно общее дело, или в кругу родных и знакомых, считавших наши дела обычными. Незнакомые, с которыми мы встречались по дороге, просто ничего не знали — кто мы и зачем едем в степь. Здесь же «посторонние» узнали, к каким делам мы имеем прямое отношение, и мы выросли в глазах наших гостеприимных хозяев в каких-то «кудесников». Впервые воочию каждый из нас убедился, какой отклик в сознании людей находят те события, участниками которых мы являлись.

Мы были счастливы и рады, что теперь наши дорожные сомнения рассеяны, а затруднения легко разрешатся.

Нас пригласили поужинать, отдохнуть, однако, как ни велик был соблазн, мы решили ему не поддаваться: надо во что бы то ни стало сегодня же добраться до места приземления, пусть даже ночью погрузить аппарат на машину и только после этого, вернувшись к радушным и гостеприимным хозяевам, отдохнуть до рассвета.

Ехать нужно было еще километров тридцать. Добровольцев сопровождать нас больше чем достаточно, и командир отобрал самых с его точки зрения достойных. Часам к одиннадцати ночи добрались, наконец, к месту приземления. Наш бесценный груз был на месте. При свете автомобильных фар немного развернули спускаемый аппарат и подвели под него подъемное приспособление. Затем осторожно подняли и уложили в специальный контейнер, закрыли крышкой. Проделывалось все это обстоятельно и медленно. На подобную операцию на заводе ушло бы минут десять, а то и меньше, здесь же, в степи, где, кроме автокрана, никаких приспособлений не имелось, все было посложней.

От души поблагодарив дежурившую третьи сутки охрану, мы тронулись в обратный путь. Совсем уставшим, измученным, но безмерно счастливым и довольным, дорога нам показалась и короткой, и менее тряской.

Плотно поужинав, мы еле-еле добрались до коек, поставленных специально для нас в красном уголке, повалились на них и уснули как мертвые.

Казалось, я только что сомкнул веки, как настойчивый голос дежурного снова и снова будил меня. Молоденький лейтенант, улыбаясь, рапортовал, поднеся как-то особенно лихо руку к козырьку, что, «выполняя ваше приказание», будит на заре!

Вышли на улицу. Свежий ветерок разгонял легкие перья облаков над розовато-голубым горизонтом. Несмотря на ранний час, все офицеры части провожали нас.

Горячо поблагодарив товарищей за помощь и гостеприимство, мы отправились в обратный путь. Часа через четыре решили остановиться и пообедать в том же самом хуторе, где устраивали привал в первый раз. Оставили машины на небольшой площади, зашли в столовую, а когда спустя полчаса вышли, то ахнули: около наших машин стояла людская толпа.

Ясно было, что сквозь эту дружескую преграду так просто не пробраться. Нас обступили со всех сторон.

— Товарищи, дорогие! А не можете ли вы нам пояснить, что это вы такое интересное по всей степи второй день везете? — спросил седой, но крепкий старик, посасывая самокрутку и с хитрецой поглядывая на нас.

Ну что ему ответить? Эти люди уже связывали воедино два необычных события: приземление корабля со Стрелкой и Белкой, о котором сообщили радио и газеты, и появление наших странных для степи машин. Да, вероятно, и молва народная успела передать, что в этом районе видели какой-то необычный предмет, опустившийся с неба на парашюте.

Поскольку проводить пресс-конференцию по этому вопросу было делом не нашим, мы как могли отшучивались от любознательных хуторян. Труднее было с ребятами. От этих вездесущих бесенят трудно что-либо укрыть или спрятать. По их глазам было видно, что, пока мы находились в столовой, они облазили машины вдоль и поперек. Это было прямо-таки написано на их лицах, выражавших одновременно и любопытство и досаду.

Правда, сейчас при нас они чинно держались в сторонке, но, когда мы сели в машины и уже захлопнули дверки, пять или шесть пацанов повисли на крыле и выложили, путаясь и заикаясь от волнения, что они знают, точно знают, что мы везем тот спутник, который опустился в их районе, и нечего нам скрывать и таиться. Когда мы тронулись и все ребята, кроме одного, посыпались на землю, я не выдержал и поманил пальцем того, кто остался. Копна белесых выгоревших волос, задорный нос и голубые глазенки просунулись в кабину. Я сказал, что сообщу ему нечто очень важное, если он поклянется, что никому не выдаст тайны. Он тут же сказал, что никому не скажет «до самой могилы». Я шепнул ему: «Это он!»