Всемирная история: в 6 томах. Том 5: Мир в XIX веке - Коллектив авторов

Смерть в конце 1866 г. императора Комэй, сторонника совместного правления двора и сёгуна и ярого противника контактов с иностранцами, и вступление на престол 15-летнего Муцухито (годы правления которого получили название Мэйдзи — «просвещенное правление») побудили оппозицию к решительным действиям. В первой половине ноября 1867 г. представители трех княжеств — Сацума, Тёсю и Аки — договорились о восстановлении императорской власти вооруженным путем, выработали конкретный план действий и обратились к императору с просьбой издать указ о свержении бакуфу. 9 ноября 1867 г. сёгун Токугава Ёсинобу отказался от власти, объяснив причины своего решения тем, что управлять государством должна единая центральная власть. В такой обстановке 3 января 1868 г. в Киото был созван императорский совет. Его важнейшим итогом стал манифест о реставрации императорской власти — один из основополагающих документов новой эпохи, обнародованный от имени императора и известный как «Клятва из пяти статей». Эта программа действий на будущее была рассчитана на общественную поддержку. Политический вес молодого императора чрезвычайно возрос, хотя фактически он делил власть со своим окружением, состоявшим из представителей пяти основных княжеств. Несмотря на добровольное отречение сёгуна от власти, сторонники свержения сёгуната нанесли дому Токугава сокрушительный удар. В мае 1869 г. гражданская война завершилась.

Пятистатейная клятва императора Муцухито. Начало XX в. Автор неизвестен

«1. Мы будем созывать совещания и управлять народом, считаясь с общественным мнением. 2. Люди высших и низших классов, без различия, будут единодушны во всех предприятиях. 3. Обращение с гражданскими и военными чинами будет таково, что они смогут выполнять свои обязанности, не испытывая неудовольствия. 4. Отжившие методы и обычаи будут уничтожены, и нация пойдет по великому пути Неба и Земли. 5. Познания будут заимствоваться у всех наций мира, и Империя достигнет высшей степени расцвета».

Появление манифеста о реставрации императорской власти и последующие события называются Мэйдзи исин, что обычно переводится как «реставрация Мэйдзи». Однако, по своим как ближайшим, так и отдаленным последствиям эти события в Японии имели поистине революционный характер. Они открыли путь для капиталистического развития и ускоренной модернизации страны, радикально изменили структуру общества и определили вектор его дальнейшего развития. Можно сказать, что основы процветания Японии в современном мире были заложены свержением сёгуната и реформами, осуществленными новой властью.

Понятия «реставрация» и «революция», выработанные на примере новой истории Европы, воспринимаются как противоположные. Ученые, подходящие с этими мерками к событиям Мэйдзи исин, становились в тупик перед внешним сходством происходивших в Японии преобразований с европейскими революциями при принципиальной разности их духовных и идейных основ, что в итоге породило внутренне противоречивую концепцию «незавершенной буржуазной революции». Гораздо вернее определить Мэйдзи исин как консервативную революцию, поскольку революционные по форме и методам осуществления преобразования опирались на традиционные ценности, восходившие к глубокой древности и успешно «реанимированные» «школой национальных наук» и «школой Мито» в качестве эффективной национальной идеи. По этой причине представляется уместным оставить термин «исин» без перевода.

Важнейшими из этих ценностей были традиционная религия синто с ее культом предков; понятие о «государственном организме» (кокутай) как специфической общности, объединяющей японского императора как первосвященника синто, японцев как потомков божеств (ками) и физический мир Японских островов как их творение; принцип единства царской и жреческой власти (сайсэй итти); концепция божественного происхождения и «непрерывности в веках» императорской власти. Если в Европе новая ступень развития достигалась отрицанием предыдущей, то в Японии — путем обновления традиций.

По этой причине в Японии даже радикальные преобразования не воспринимались как нечто принципиально чужеродное и происходили без значительных социальных взрывов. В событиях Мэйдзи исин и последующих реформах присутствовал компромисс между консервативными силами и сторонниками обновления, мотивированный тем, что реформы основывались на национальной идее и на защите национальных интересов. И те и другие стремились к сохранению независимости страны и в перспективе — к достижению равноправия с «великими державами». Даже гражданская война в Японии, в отличие от подобных войн в большинстве других стран, не имела тотального характера, не была столь длительной и кровопролитной, поскольку противоборствовавшие стороны не стремились к взаимному истреблению.

Элемент исторического компромисса в событиях Мэйдзи исин наряду с особенностями традиционной экономической и социальной структуры Японии предопределили специфику капиталистического развития страны при сохранении на длительный срок натуральной арендной платы в деревне, самурайской собственности на землю, хищнических условий труда на предприятиях. Тем не менее именно мэйдзийские преобразования открыли перед Японией путь к широкомасштабной модернизации и уберегли ее от потери национальной независимости.

Несмотря на длительную изоляцию и на жестко регламентированный уклад жизни и хозяйственной деятельности, в обществе существовали определенные предпосылки для кардинальных преобразований. По многим параметрам оно было подготовлено к интенсивной модернизации. По словам известного японского социолога Наканэ Тиэ, «колеса к повозке были приделаны задолго до начала модернизации; требовалось только сменить возницу и направление движения».

В соответствии с манифестом о реставрации императорской власти 17 января 1868 г. была учреждена новая система государственного управления. Во главе правительства стоял председатель (обязательно принц), который руководил двумя группами советников — старших и младших. Несмотря на формально более низкое положение, именно советники второй группы играли ведущую роль, поскольку они были политическими лидерами реставрации. Государственный аппарат фактически находился в руках низкоранговых самураев из юго-западных княжеств.

В структуре новой власти уже просматривалось стремление заимствовать некоторые формы государственного устройства западных стран. В частности, в завуалированном виде был провозглашен принцип разделения властей и ротации чиновников. Однако само название и функции нового государственного совета формально соответствовали системе государственного управления, установленной еще в VII в. по китайскому образцу, что должно было символизировать непрерывность традиции императорской власти.

Император провозглашался «живым богом», равным по религиозному статусу богине Аматэрасу. Для возвеличивания его роли как первосвященника синто создавались новые религиозные ритуалы. В них зримо закреплялась идея исключительности, божественности японской нации. Этому же способствовало введение новых государственных символов — гимна и флага. Слова императорского гимна «Ты — весь мир» (Кими-га ё) были взяты из поэтической антологии X в. Символика введенного после реставрации Мэйдзи флага «красный круг на белом фоне» (хи-но мару) связана с тем, что с древности Японию называли «страной восходящего солнца».

Указ о введении принципа единства ритуала и управления был только первым актом правительства, касавшимся религии. Синто отводилась главная роль, а буддизму — второстепенная. Возрождение синто подчинялось задаче сплочения нации и укрепления государственности на основе религиозного сознания. Некоторым ритуалам синто был придан характер государственных актов, что способствовало выхолащиванию религиозной составляющей. Государственный синто стал только культом поклонения божественным предкам императора, что способствовало подъему национализма. Признавая свободу вероисповедания, государство в то же время поставило синто над всеми религиями. Он получил эксклюзивные права на заглавную роль в национальных ритуалах. Синтоистским святилищам высшей категории вменялось в обязанность исполнение государственного ритуала, что превращало синто в государственную структуру, т. е. происходило его слияние с государственным аппаратом, священнослужители фактически становились чиновниками. Так создавался государственный синто, который, формально не являясь религией, занял главенствующее положение по отношению ко всем конфессиям. Со становлением Японской империи государственный синто превратился в главное идеологическое оружие правящей элиты.