Новейшая история стран Азии и Африки. XX век. 1945–2000. Часть 2 - Коллектив авторов

Особый регион Азии представляют Китай, Монголия, Северная Корея, Вьетнам, Лаос, Камбоджа. Ныне это государства с центрально планируемой экономикой, доказывающие (за исключением КНДР) возможность «рыночного» варианта подобного централизма. История пока не дала окончательного ответа на вопрос, может ли существовать в конкретных условиях Востока подобная модель общества, хотя успехи его развития несомненны.

Наконец, модернизация наиболее трудно идет на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Причин тому много. На Западе главной из них считают ислам как религию, наиболее полно регулирующую и контролирующую жизнь верующих, к тому же – более тысячи лет активно враждующую с Западом и, естественно, с «вестернизацией». Значительная доля истины в этом есть. Но можно вспомнить о том, что в Малайзии и Индонезии ислам не стал препятствием для модернизации. Очевидно, не менее важной причиной является географическая близость Ближнего Востока к Европе и традиционность противостояния с ней, а также – более непосредственная и более остро ощущаемая угроза миру ислама со стороны военно-политической, экономической и культурной экспансии Запада. Необходимость сотрудничать с ним является лишь дополнительным источником раздражения. При этом страны Дальнего Востока и Юго-Восточной, да и Южной Азии сумели превратить это вынужденное сотрудничество в мягкую форму полуконкуренции – полупартнерства, полусоглашательства – полукритики, ибо чувствуют себя более уверенно в экономическом отношении. Этого не может чувствовать Ближний Восток, более болезненно, к тому же, реагирующий на любое умаление роли ислама и любое подчеркивание Западом своего военного, финансового или технологического превосходства. «Политизация» ислама и другие формы исламо-экстремизма являются логичным выражением этой реакции. Кстати, переадресование России многих упреков (например, в колониализме), ранее направлявшихся лишь Западу, объясняются, помимо метаморфоз постсоветской эволюции, еще и сближением России с Западом, начиная с 1989–1990 гг.

Таким образом, неоднородность и неравномерность процесса модернизации Востока во многом определяется, искажается и «подправляется» как различием условий в разных регионах Востока, так и воздействием на них политики Запада, действий Японии и Китая, а также – сложных процессов на постсоветском пространстве.

§ 7. Основные тенденции, факторы и противоречия экономического роста развивающихся стран

Результаты экономического развития стран Азии, Африки и Латинской Америки (бывшей колониальной и полуколониальной периферии) за последние полвека весьма неоднозначны и противоречивы. Представляется, однако, что, несмотря на немалые сложности и трудности, попятные движения и кризисные явления, а также вопреки многим пессимистическим прогнозам, сделанным рядом известных экономистов в первые послевоенные десятилетия, развивающиеся страны достигли в целом весьма существенного, хотя и не вполне устойчивого, прогресса в экономической сфере.

Темпы и пропорции развития

В 1950—1990-е гг. несколько десятков афроазиатских и латиноамериканских государств, составляющих 1/6—1/5 их общего числа, но сосредоточивших не менее 2/3—3/4 населения и валового продукта развивающегося мира, так или иначе вступили на путь современного экономического роста.

Минимальный критерий, принятый для отнесения страны к группе государств, развивающихся по пути современного экономического роста, предполагает поддержание ею не менее полуторапроцентного подушевого роста ВВП в среднегодовом исчислении за последние три-четыре десятилетия. К числу важных характеристик этого типа роста относятся также интенсивные сдвиги в отраслевых пропорциях распределения валового продукта и занятости, технологической и стоимостной структурах накопления, повышение темпов роста и вклада в увеличение ВВП совокупной производительности основных факторов производства. Минимальный критерий выбран исходя из того, что средний индикатор прироста подушевого ВВП по ныне развитым государствам на этапе их промышленного «рывка» не превышал 1,3–1,5 % в год на протяжении жизни примерно двух поколений людей, живших в условиях генезиса современного экономического роста.

Завоевание политической независимости, осуществление деколонизации, проведение аграрных реформ, импортзамещающей/экспорториентированной индустриализации, создание экономической и социальной инфраструктуры, налаживание и совершенствование систем макроэкономического регулирования, мобилизация собственных ресурсов, а также широкое использование капитала, опыта и технологий развитых государств способствовали относительно быстрой модернизации социально-экономических структур периферийных стран. При этом данный процесс охватил не только маленьких и средних «тигров» (Сингапур, Гонконг, Тайвань, Южная Корея, Малайзия, Таиланд), но и ряд крупных «драконов» (Бразилия, Мексика, КНР, Индия, Индонезия и др.).

Все это вызвало значительное ускорение экономической динамики слаборазвитых стран: если в 1900–1938 гг. подушевой ВВП в периферийных странах возрастал в среднем ежегодно на 0,4–0,6 %, то в 1950–1998 гг. среднегодовой темп прироста этого показателя достиг 2,6–2,8 %. Конечно, не во всех слаборазвитых государствах экономическая результативность была столь впечатляющей.

Если в передовых странах в послевоенный период наблюдалась тенденция к конвергенции, сближению уровней развития, то на периферии и полупериферии просматривалась иная закономерность – по многим характеристикам усиливалась дивергенция, что заставило многих ученых изучать тенденции их экономической эволюции в рамках типологических групп. По расчетам экспертов ЮНКТАД, в 1960—1990-е гг. коэффициент вариации подушевого дохода в развитых странах сократился с 0,51 до 0,34, в то время как в развивающихся государствах он вырос с 0,62 до 0,87, в том числе в странах Африки – с 0,49 до 0,68 и особенно резко в азиатских государствах – с 0,46 до 0,81.

Однако средневзвешенный индикатор подушевого экономического роста для афроазиатского и латиноамериканского мира оказался в два раза выше, чем по странам Запада в период их «промышленного рывка» конца XVIII – начала XX века и в целом соответствовал показателям по развитым государствам в послевоенный период. В то же время, судя по данным, рассчитанным по паритетам покупательной способности валют, если в развитых странах отмечалась тенденция к сокращению темпов прироста подушевого ВВП (с 3,8–4,0 % в год в 1960-е гг. до 2,4–2,6 % в 1970-е, 2,1–2,3 % в 1980-е гг. и 1,4–1,5 % в 1991–1998 гг.), то в развивающихся государствах, несмотря на кризисные явления во многих странах, темпы прироста ВВП в расчете на душу населения в целом повышались: с 1,9–2,1 % в 1960-е гг. до 2,3–2,5 % в 1970-е гг., 2,7–2,9 % в 1980-е гг. и 3,4–3,8 % в 1991–1998 гг.

Эти сопоставления носят в определенной мере условный характер. Существует много сложностей, связанных с адекватной оценкой конечного результата экономического роста. Ныне действующая система национальных счетов, приспособленная к оценке результативности индустриальных (или индустриализирующихся) обществ, ориентированных на массовый выпуск стандартизированных товаров, имеет много недостатков. Главный из них – применение затратных методов определения многих индикаторов выпуска, особенно в сфере услуг.

Проведенные в последнее время американскими учеными (Ц. Грилихес, М. Боскин, Д. Джоргенсон, Р. Гордон, Л. Накамура и др.) статистико-экономические исследования показывают, что в результате недоучета роста производительности труда и качества продукции в сфере услуг, с одной стороны, и завышения динамики дефляторов – с другой, ежегодные темпы прироста ВВП в развитых странах в 1960-х – первой половине 1990-х гг. оказались занижены на 0,6–1,5 процентных пункта. Принятие этой поправки, которая, правда, оспаривается рядом экономистов (Б. Мултон, К. Мозес), в известной мере корректирует тенденцию к снижению темпов экономического роста в странах Запада и Японии, обнаружившуюся в последние два-три десятилетия. Справедливости ради следует предположить, что в обстановке крупных структурных изменений, происходящих в экономике полупериферийных стран, и технологического трансферта из развитых государств темпы прироста качества продукции (а возможно, и производительности труда) в быстроразвивающихся странах Востока и Юга могут также в известной мере недооцениваться.

Отмеченный феномен связан не только с успехами восточноазиатских «тигров», но и стремительным наращиванием в последние два десятилетия экономического потенциала супергигантов развивающегося мира – Китая и Индии. Сочетание двух факторов – значительных абсолютных размеров ВВП (в паритетах покупательной способности – второе и четвертое место в мире), а также относительно высоких темпов его роста – позволило КНР и Индии занять в 1990-е гг. соответственно первое и третье место по показателю абсолютного прироста ВВП среди пятерки крупнейших стран мира (США, КНР, Япония, Индия, Германия).