Антикиллер-6. Справедливость точно не отмеришь - Данил Корецкий

Лис начал с более легкого: нашел дело в архиве УВД. Но там были только факты, лежащие на поверхности, которые строились, в основном, на показаниях самого потерпевшего, то есть его. Как неизвестные люди напали на подполковника Коренева, усыпили хлороформом, запихнули в машину и увезли в неизвестное место, где держали в подвале с неизвестной целью. Коренев сумел сообщить о своем похищении в дежурную часть, но помощь ему оказать не сумели, так как не знали, где он находится. Однако Коренев сам сумел выбраться из подвала и обнаружил, что находится на даче Креста, где только что произошла перестрелка и кругом валялись трупы каких-то людей. Больше в деле ничего не было. Не упоминался ни Серегин, ни начальник отдела электроники Погосов, ни кто-либо из банды Колдуна.

Лис вздохнул. Когда-то он специально интерпретировал факты таким образом, чтобы дело пошло на приостановление. Но сейчас его изобретательность обернулась другой стороной: в деле не было ни грамма нужной информации.

Надо было поднимать дело, находящееся у «соседей». Сделать это не так-то легко даже такому всезнающему и всех знающему оперативнику, каким был Лис. И времена поменялись, и нравы, и люди поуходили – кто на пенсию, а кто и в мир иной. Но майор Сочнев, который его допрашивал, оказался живым и здоровым, правда, пребывал он на пенсии. Лис установил его адрес и через несколько минут подъехал к кирпичному четырехэтажному зданию в Пятидомиках. По слухам, дома здесь строили после войны пленные немцы. И действительно, за шестьдесят лет четырехэтажки не просели, не покосились оконными проемами, не подернулись трещинами. Хотя и кирпич, и цемент, и песок были отечественными. Может, все дело в хваленой немецкой педантичности и аккуратности.

Сочнев обитал на третьем этаже и сразу после звонка открыл дверь. Он был в клетчатой рубашке и тренировочных штанах, при этом что-то жевал. Он действительно был жив, хотя, взглянув на него, Лис подумал, что насчет здоровья он поторопился. Отставной майор выглядел неважно. Он еще больше располнел, лицо осунулось, под глазами появились мешки… Да еще трехдневная щетина и отчетливый запах алкоголя… Возможно, сказывалась болезнь души, моральная неудовлетворённость, ибо покинуть раньше времени службу, которой отдал больше двадцати лет, – процесс, конечно, болезненный. И, тем более, немалую роль в этом сыграл майор Коренев, который сейчас пришел к нему без приглашения, разбередив старые обиды.

– Вы?! – Сочнев явно не ожидал его увидеть. – Что вам надо?!

– Разговор есть, – сказал Лис. – По старым делам вопросы возникли…

– С разрешения руководства, – привычно ответил Сочнев и хотел закрыть дверь, но Лис вставил в проем ногу.

– Разрешение я получу, – разъяснил он, как учитель разъясняет очевидные вещи несмышленому первоклашке. – Я ведь начальник уголовного розыска, полковник. Могу удостоверение показать. Только зачем нам из-за пустяков ссориться?

Сочнев подумал о чём-то: может, вспомнил украденное у него удостоверение, может, решил, что с Лисом действительно лучше не ссориться, и пожал плечами:

– Подождите, щас приведу себя в порядок.

Через несколько минут, накинув широкие, видавшие виды штаны и оставив ту же рубашку, Сочнев спустился по лестнице.

– Слушаю! – недоброжелательно бросил он.

– Старые дела возвращаются, – сказал Лис. – Как бумеранги в Австралии.

– И что? Я никогда в Австралии не был. Нам ведь не рекомендовано выезжать за бугор…

– Вы мне говорили на допросе про какого-то Серёгина. Кто это такой?

– Я думаю, ты лучше меня его знаешь, – сказал Сочнев, неожиданно перейдя на «ты», и почесал небритую щёку.

– Если бы знал – не пришел бы, – сказал Лис.

Они вышли на улицу. Было тепло, в мусорке рылся какой-то бомж, на крыльце сидел и пренебрежительно рассматривал их большой рыжий кот.

– И то верно, – отозвался отставной майор и пнул кота ногой. – Только что я тебе про него расскажу? Рыба скользкая. Мы у него обыск делали, он на Ворошиловском, 65 живет. Во всяком случае, тогда жил. Восемнадцатиэтажный дом. Нашли тайники, там промасленная бумага, несколько патронов… Короче, целый арсенал у него был. А куда он сам делся – этого я не знаю. Как в воду канул!

Они шли по узкой асфальтовой дорожке, громко переговариваясь, две крупные женщины развешивали на площадке белье, не в слишком чистой песочнице игрались детишки.

– А с Погосовым что? – спросил Лис.

– Погосов – его приятель. Вместе делишки тёмные крутили. Только он участник боевых действий, кроме превышения полномочий мы ему ничего не доказали, поэтому решили к ответственности не привлекать. Дали вам в кадры информацию, чтобы уволили его втихую, да и всё.

«Как тебя уволили?» – хотел спросить Лис, но сдержался.

– И что Погосов показал?

– Дурака из себя разыгрывал. Мол, Серёгин попросил его установить позиционирование мобильного телефона, с которого ему неизвестно кто звонил. А это ты звонил, больше некому!

– Я никому не звонил, говорил уже сто раз.

– Ну, не звонил так не звонил, – Сочнев махнул рукой. – Мне это уже по барабану. Во всяком случае, из всех ты самый хитрый оказался. По-прежнему на службе, по-прежнему при звании, а все остальные – кто где.

– Ладно, – сказал Лис. – Что рассказал про Серёгина Погосов?

– Да ничего не рассказал. Сказал, вместе служили, в Чечне воевали вместе, в бригаде особого назначения. А больше я у него ничего и не спрашивал. Меня интересовало, где Серёгин сейчас находится, а тот этого не знал или сказал, что не знает. Хотя, скорее всего, действительно не знал. Серёгин – рыба непростая…

– А паспорт у него поддельный?

– Почему поддельный? – удивился Сочнев. – Мы же карточку личную по форме «1П» изъяли, копию в дело вложили, там и фотография его, и данные, собственноручно записанные. А это основной документ для паспортизации, туда все, что надо, вписывается. Паспорт чистый, в Тиходонске его и выдали, как раз в 2003, когда он службу закончил и на гражданку уволился…

– Ну, ладно, – сказал Лис. – Спасибо за информацию.

– И тебе большое спасибо! – сказал Сочнев, шутовски поклонился и медленно пошел к своему подъезду.

Погосова Лис нашёл без особого труда – по пояс голый, коллега трудился на даче: шесть соток, контейнер вместо домика, грядки с помидорами и огурцами, которые он старательно окучивал. В отличие от Сочнева, он выглядел неплохо, сохранил поджарость фигуры, волевое лицо загорело, только седины поприбавилось. Самое смешное было то, что они, в общем-то, и не были близко знакомы: здоровались на совещаниях – и все. И сейчас, когда Лис неожиданно нарисовался на скромной даче бывшего коллеги, тот очень этому удивился.

– Каким ветром?

– Меня интересует Серёгин, – сказал Лис. – Вы же его хорошо знали?

– Серёгин? Серёгин – парень отчаянный, и дружили мы с ним крепко. На войне дружба по-другому ценится. Только потом из-за него у меня большие неприятности были, и вы там тоже были замешаны, товарищ полковник.

– А я-то в чём был замешан? Меня похитили, я находился в подвале у бандитов, – развёл руками Лис. – Еле ноги унес!

– Ну, этого я не знаю. Я знаю, что Серёгин просил меня установить телефон, с которого ему звонили. А потом оказалось, что вы ему и звонили. А туда налетела какая-то банда и положила человек пятнадцать. А я оказался крайним, потому что позиционирование телефона я дал.

Погосов вновь склонился над грядкой, на лоснящейся от пота спине бросались в глаза какие-то пятна. Лис присмотрелся: да, это шрамы от пулевых ранений.

– Ладно, – вздохнул он. – Это дела прошлые. Где сейчас ваш друг?

– Не знаю, он ещё тогда пропал. Да и не такой он мне был друг, когда на гражданку вышли. Когда воевали вместе – одно дело, и то уже тогда в нём было много странного…

– А что ж в нём было странного? – поинтересовался Лис. – Вы ж в одном подразделении служили…

– Сорок шестая бригада особого назначения, – кивнул Погосов. – Только у нас потери были, и в последнее время пополнения часто вливались. Так и Серёгин пришёл.

– А откуда он пришёл?

– Этого я не знаю, – развёл руками Погосов. – У нас расспрашивать было не принято. Явился ниоткуда и канул никуда.

– Да-а, – почесал затылок Лис. – Ну, а вообще, о чём вы разговаривали?

– Да не так часто мы общались, – сказал Погосов. – Один раз я у него дома был, на Будённовском, пиво пили. А о чём разговаривали? Да, о чём бывшие вояки говорят? В основном старое вспоминали, кто из ребят в живых остался, кто на тот свет отправился, кто контузию получил, кто инвалидность. А про себя высчитывали – сколько каждому жить осталось? Война ведь и с отсрочкой убивает. Вот похоронили Васю Ивантеева – здоровый мужик, крепкий, сорок восемь лет, на здоровье не жаловался. С чего вдруг? Правда, в 2003 УАЗик на фугасе подорвали, три человека в клочья, а он за рулем сидел и контузией отделался. Сто процентов, что это та контузия через пять лет и выплыла… Только ни врачи, ни начальство одно с другим не связывали. Умер бывший военный – и умер! При чем здесь боевые потери и повышенная пенсия иждивенцам?