Семейное положение – безвыходное - Юлия Монакова

– Когда же вы всё успеваете? – поразилась Люся. – И отцу помогать, и уроки делать… И потом, вы же постоянно переезжаете, сами говорили.

– Школы везде есть, даже в деревнях, – пояснила Рину. – Учимся днём, а папе помогаем в основном по вечерам.

Тем временем явился дедушка, он же дада-джи. С его приходом в тесной квартирке сразу сделалось шумно и весело, словно старик привнёс с собой лучик хорошего настроения. Дедушка по случаю праздника нарядился в белую длинную рубаху – курту, намотал ярко-красный раджастанский тюрбан и замысловато подкрутил свои длинные усы, отчего общий вид сделался хулиганистым и залихватским. К счастью, он прекрасно говорил по-английски, и поэтому Люся с большим удовольствием вступила с ним в обстоятельную беседу.

– Из какой ты страны, дочка? – полюбопытствовал дада-джи.

– Из России, – ответила Люся, приготовившись услышать в ответ ставшее уже привычным: «А где это?» и увидеть озадаченно наморщенный лоб. Для большинства индийцев, как она уже поняла, в основном существовало лишь две зарубежные страны: США и Великобритания. Однако дада-джи удовлетворённо закивал:

– Да-да, Россия… Рус! Йа лублу тебья! Дасвиданиа!

От таких познаний Люся едва не свалилась с дивана, а дедушка, довольный произведённым эффектом, пояснил:

– Мне интересна Россия, очень нравится фильм «Моё имя клоун» с Раджем Капуром. Не смотрела?

– Нет, – Люся виновато развела руками. Она и в самом деле не была поклонницей индийского кинематографа, если не считать просмотра пары фильмов в детстве с незабвенным Митхуном Чакроборти.

– Там герой влюбился в русскую девушку, – пояснил дед. – Замечательный фильм, трогательный… Не то что сейчас. – Он состроил брезгливую гримасу, а затем разразился длинной пространной тирадой о том, как испорчена нынешняя молодёжь, и что, дескать, «нонеча не то, что давеча…».

«Старики во всём мире одинаковы, – улыбаясь про себя, подумала Люся. – В их время и трава была зеленее, и водка слаще, и колбаса за рупь-двадцать…» Ей тут же вспомнился Миша с его циничным юмором, когда он цитировал старый анекдот: «Конечно, мы жили лучше при Сталине, внучек, ведь тогда у меня хер стоял!» Не сдержавшись, она всё же хихикнула в голос и поспешно перевела разговор на другую тему.

– А вы тоже катхпутли-бхатт?

– Да, когда-то и я водил кукол, – закивал старик. – Но сейчас от представлений самоустранился, просто мастерю новые марионетки.

– То есть вы делаете кукол сами?! – поразилась она.

Дедуля гордо приосанился:

– Вот этими самыми руками, дочка!

Далее последовала подробная лекция о тонкостях ремесла кукольников. Старик рассказал Люсе, что марионетками катхпутли очень дорожат, отцы передают их по наследству сыновьям, которые продолжают родительское дело.

– Мои дед и отец тоже были катхпутли-бхаттами, – объяснил он, – они учили меня своему мастерству. Я, в свою очередь, обучил Сону – к сожалению, у меня всего один сын, остальные дочери. Выдал их замуж, они и разлетелись, как птицы из гнезда… Теперь Сону передаёт кукольные секреты моему внуку Амиту – парню уже четырнадцать, я в его годы уже вовсю представлял…

Дада-джи поведал также, что кукол считают едва ли не посланцами богов, и что в Раджастане до сих пор сохранился обряд погребения марионеток – сломанную или износившуюся куклу с полагающимися к случаю молитвами опускают в воду. Если фигурка куклы долго продержится на речной воде, не утонет сразу – значит, боги одобряют её земные деяния.

– А как долго живёт каждая марионетка? – полюбопытствовала Люся.

Старик задумчиво подкрутил кончики своих озорных усов.

– Да всё зависит от обращения, иные катхпутли проходили через руки не одного поколения кукольников! Человек – что пузырь на воде, земной век его недолог, бах – и лопнул. Многие куклы переживают своих старых мастеров, начинают играть под руками нового катхпутли-бхатта… Рину, – он подозвал внучку, – принеси-ка мне из сундука тётушку Джодху.

Девочка, моментально сообразив, что он имеет в виду, кинулась к большому деревянному ящику, открыла крышку и достала со дна марионетку в ярком раджастанском наряде. Затем, почтительно держа куколку на вытянутых руках, приблизилась и подала её деду.

– Это моя любимица, – объяснил старик, обласкивая взглядом деревянное раскрашенное личико. – Дедушка собственноручно вырезал ей лицо из самого лучшего дерева!

– Как вы её назвали? – переспросила Люся, рассматривая куколку. Она впервые видела марионетку так близко и сейчас испытывала даже некое подобие священного трепета перед «божеством».

– Вообще-то она Джодха – слыхала это имя, небось? Раджастанская принцесса, которая стала женой великомудрого императора Акбара. Редкой красоты и ума была женщина… Но кукле-то этой уже лет семьдесят, вот я и зову её любовно «тётушкой». Сону редко теперь задействует её в выступлениях. Чаще всего она отдыхает. – Поразительно, но старик говорил о марионетке так, словно она была живым существом, настоящей актрисой. – Только по самым большим праздникам, на самые грандиозные представления Джодха вновь выходит на сцену. Так вот что я хотел тебе показать… – Он бесцеремонно задрал кукле подол, и Люся обнаружила, что наряд её состоит из нескольких слоёв.

– Тут четыре юбки, – прокомментировал дада-джи, поймав её взгляд. – Когда новый владелец получает в наследство комплект кукол, он отмечает это событие новой юбкой, надеваемой поверх старой. Вот и считай: первая юбка – от мастера-создателя, моего деда. Затем – вторая юбка от отца. Третья, соответственно, от меня. Ну а четвёртая, самая новая – та уже от сына.

– Как здорово, – восхитилась Люся. – А одежду для своих кукол вы тоже мастерите сами?

– Ну нет уж. – Старик засмеялся. – Это не мужская работа. Наше дело – голова, а уж торс, наряды, и украшения изготавливают женщины.

Из кухни величественно выплыла дади-джи, держа в руках поднос, на котором стояли крошечные чашечки с чаем и блюдце с печеньем. Она укоризненно сказала что-то мужу на хинди, и тот сконфуженно улыбнулся.

– Говорит, что я совсем заболтал гостью. Кому, дескать, нужны эти мои кукольные секреты?

– Нет-нет, мне правда безумно интересно! – заверила Люся, завороженная рассказом, однако бабушка едва ли не силой заставила всех отвлечься на чаепитие.

До этого Люсе не очень нравился знаменитый гарам-масала чай, так популярный в Индии. Его готовили по многовековым традициям – с молоком, специями, сахаром… Люсе казалось, что чай этот слишком наварист, тем более что и молоко индийцы обычно пили не коровье, а более жирное – буйволиное. Вскипятишь такое в кастрюле, а на нём слой желтовато-кремовых сливок в несколько сантиметров толщиной… Однако чай, приготовленный дади, неожиданно пришёлся ей по вкусу – в нём было много имбиря, который приятно пощипывал горло и придавал напитку тонкий нежный привкус.

– Эх, нет ничего лучше чашечки хорошего крепкого чая! – заявил дедушка, вдыхая аромат из своей чашки. – Бывало, в холодный зимний вечер отработаешь представление, так у тебя уже зуб на зуб не попадает, а хлебнёшь чайку – и как заново родился! Он и чувство голода притупляет, выпьешь – и вроде как пообедал. – Старик засмеялся своей шутке.

Люся, взбудораженная его рассказом, попросила продолжить повествование о ремесле катхпутли-бхаттов. Дада-джи принялся вспоминать те времена, когда он сам был ещё глупым несмышлёным мальчишкой, и отец со своим кукольным балаганчиком объезжал деревню за деревней.

– Плата за выступление тогда была ничтожно мала, крестьяне так и вовсе редко рассчитывались деньгами. Обычно нам давали продукты – молоко, яйца, дал или гхи… А чаще просто приглашали отужинать с ними. Мы проводили ночь в деревне, а наутро снова пускались в путь. Надо было выживать, и мы выживали. Не заработали – так хоть прокормились. Сейчас, конечно, стало намного легче… – Старик покачал головой в такт собственным мыслям. – Столько туристов приезжает в Индию, и многие из них готовы платить за представление приличные деньги. Хотя, с другой стороны… – он сердито насупился, – какой пример эти чокнутые иностранцы подают нашей молодёжи! Индийские девочки начинают носить джинсы и короткие юбки, стригут волосы, курят и пьют пиво!!! Замужние женщины перестали наносить синдур на пробор! Какой позор! Никаких традиционных ценностей не осталось, никакого уважения к культуре…

Похоже, дедуля уселся на своего любимого конька – критиковать настоящее и идеализировать прошлое, поэтому Люся спешно задала ему вопрос о технике кукловождения.

– Всё очень просто, – моментально переключился старик. – Марионетки управляются нитями. Каждая нить заканчивается петелькой, и кукловод надевает эту петельку на определённый палец. Первая нить управляет туловищем катхпутли, вторая – руками, третью используют далеко не всегда, она нужна только для специальных трюков. Например, у танцовщицы третья нить прикрепляется к бёдрам, чтобы она ими покачивала…