Моряки Зелёного Моря - Deuscreator

убить тебя, то дело плохо, но если ты чист перед инфернальными законами, они не смогут тебе навредить… Если это конечно не изгнанники. Для них законы уже имеют мало значения.

- А бывают изгнанники? - поинтересовался Кобра, слегка потирая щёку и шею, сдирая отслоившиеся чешуйки.

- Иногда случается такое, что Архидьявол может расформировать инфернальный Дом, если считает его скорее вредным, нежели полезным.Дьяволы оттуда будут либо понижены в звании и присоединены к другому дому, либо убиты. Если бездомный дьявол сможет сбежать, тогда он станет изгнанником; другие дьяволы имеют право убить его при встрече, но сам дьявол перестанет быть скованным какими-либо правилами.

- И что, он больше не сможет вернуться в Инфернум?

- Если Архидьявол его простит и возьмёт под своё крыло, то это вполне возможно, - пожал Отто плечами. - Но случай должен быть исключительным. Помню я такую историю…

И Отто начал долго и с подробностями рассказывать о Доме Древа, занимавшимся делами различных природных персон, недостаточно приверженных Дорианне, дабы получить от неё защиту в посмертии, а также охотящимся за природными тварями и демонами, что, впрочем, случалось довольно редко. Архидьявол Чёрного Леса, круга, к которому относился Дом Древа, решил расформировать Дом за ненадобностью.

Тех, кто желал присоединиться к иным домам, Архидьявол переназначил на новые места в зависимости от знаний и предпочтений, но глав Дома, зная об их амбициях и приверженности своему делу, решил изгнать и предать очищению, что было равносильно смерти.

Всего одному из четверых дьяволов удалось сбежать - “Шепчущей Берёзе”, как называли его люди. Он скрывался в вечных лесах Сильенсура, в мире Всематери Природы Дорианны, что был очень далёк от Десейры.

В Сильенсуре было полно фей и леших - бессмертных защитников леса, что узнав о дьяволе, немедленно объявили на него охоту, но он оставался неуловим. Подчиняя себе фавнов и лесных эльфов, он собирался заново построить свою власть, правя ими подобно богу, уча своей вертикали власти.

Когда дьяволы и лешие добрались до него, он сдался, сказав, что готов изменить свой путь. Его привели к Архидьяволу Чёрного Леса, и когда “Шепчущая Берёза” сложил свои полномочия и отказался от своей судьбы, он сказал, что готов подчиняться любому решению Архидьявола.

Архидьявол же посоветовался с остальными, подобными ему, указав на деяния, которыми прославился “Шепчущая Берёза” во время своего изгнанния. Построить культ и лично им править на протяжении лет среди смертоносных леших и фейских дворов было большим достижением.

Архидьявол Золотой Аллеи и глава Дома Власти высказались за принятие его к себе. Шепчущая Берёза получил своё новое имя и дом, поклявшись, что будет верно ему служить…

- …Но служит ли он ему до сих пор, этого я не знаю, - завершил рассказ Отто. - Ладно, друже, мы могли бы сидеть тут целую вечность, но Калифарг нас не ждёт. Нужно найти тень, прежде чем его лик достигнет зенита. Потом мы сможем поставить передатчик МНИЦ, и лишь тогда полезем назад… Знаешь, есть тут одно местечко, я на обратном пути тебе покажу. В прошлом году подземный источник выходил прямо под солнце замечательным водопадом. Ты удивишься, что в Десейре такое есть.

Отто совершил движение рукой, призвав заклинание. Неизвестные Кобре синие сигилы появились у руки миротворца в виде печатей и таинственных магических кругов. И так же внезапно исчезли. Лёгкий ветер обдул обоих, напитав лёгкие свежим воздухом, появились силы идти дальше, как при самом начале подъёма.

- Водопад на поверхности? – Кобру снова ударили невероятным для него известием. - Да хватит меня обманывать! Если в смертного императора, соперничавшего с дьяволами в самом расцвете их правления, я ещё могу поверить, то в водопад на поверхности Десейры точно нет!

Отто Ин рассмеялся и сделал пасс рукой. Магические символы вспыхнули, и путников обдало холодным порывом, вернувшим силы и напитавшим лёгкие воздухом.

- Говорю, у-ди-ви-шься! Пойдём же! - и с проворностью и энтузиазмом юнца бессмертный путешественник стал взбираться наверх, пока Кобра гадал, сколько правды в тех невероятных рассказах, которыми делился многословный Отто.

Кобра закинул автомат на спину и полез следом. От чудесного заклинания, казалось, сил достаточно много, чтобы преодолеть всякие невзгоды, однако он ещё не знал, что ждало его впереди… А испытания, поджидавшие его, не могла облегчить никакая магия.

***

Когда ночью стоишь на посту, никогда не смотри в огонь. Огонь манит и красиво пляшет, но он слепит глаза. Именно так поговаривали в племени “Каменных Лбов”, откуда Молчун когда-то вышел, отправившись, как и многие достигшие совершеннолетия кахаширы, искать боевую славу и богатые трофеи.

Молчун хорошо уяснил не только этот урок, но и многие другие, что дала ему жизнь. Это не были уроки в стиле: “не суй руку в пасть жуку, чтобы достать его сердце” или “не прыгай в кислоту, она может и закаляет сталь, но не кахаширов”, какие были у многих его сородичей, о нет.

Уроками были “Держись своих друзей и поддерживай их вместе, ибо пока вы одно целое, вы сильны”, “Группа крепка настолько, насколько крепко её самое слабое звено”, “Свершения группы всегда больше свершений одиночки”, а также “Для победы все средства хороши, пока горькость их терпима” и прочие, прочие, прочие…

Вот и сейчас Молчун сидел, деликатно протирая от песка детали своего сурового оружия, и размышлял над всем, что запомнил, облекая уроки в максимально компактную форму. Чем лаконичнее выразишь свою мысль, тем она ценнее - так он рассуждал. Кобра развёрнуто доносил свои знания об иных планах и магии, Ворчун довольно ярко описывал свои эмоции. А что же нужно было Молчуну сказать самому миру, если за него всё сказано?

Правильно. Ничего говорить и не нужно; мир и Гурхрам “Молчун” понимали друг друга и без всяких слов. Разговор обычно обходился кивком или фразой, но иногда он проходил исключительно на повышенных тонах пулемётной очереди. Впрочем, для этого тоже нужна подготовка; пулемёт нуждался в уходе.

Думая о сотоварищах, он не мог не отметить, как они изменились с прошлого раза.

Кобра всегда был умным и находчивым, но бравады в нём поубавилось, зато он куда больше времени стал проводить, замкнувшись в себе. Стоило думать, то время, что он провёл с так называемым “Отто Ином”, моновианским самозванцем, даром не прошло, и Кобра