Чудесная пестрокрылка - Павел Мариковский

Старик поражен объяснением, в его взгляде все еще недоверие: нет ли тут насмешки. Но лицо говорящего серьезно, речь убедительна.

Что же делать?

Конечно, хотя все и начинается с автомобилей, но не запретишь же строить хорошие дороги. Нужно как-то помешать золотистым щуркам селиться около люцерновых посевов. Понятно, жалко птиц, чьи привычки разошлись с требованиями хозяйственной деятельности человека. Но тут уже нет другого выхода.

Теперь старик убежден; он очень доволен: наконец-то он знает причины низкого урожая семян люцерны. Он обязательно обо всем этом расскажет председателю колхоза, и они все вместе обсудят на колхозном собрании, как поступить с золотистыми щурками. И тогда его участок опять станет приносить хорошие урожаи семян. Старику непременно нужно знать наш адрес, и он просит написать его на бумаге. Потом он разворачивает мешок и решительно выбирает самого крупного сазана. Это подарок, а от подарка нельзя отказываться.

Однажды юные натуралисты принесли мне свою очередную находку. Принесли ее в старой консервной банке и заявили:

— Мы нашли гусеницу-собачку!

— Какую такую собачку? — удивился я. — Никогда не слышал, чтобы такие гусеницы водились на свете.

Подозревая проказу, притворился равнодушным и сказал шутливым тоном:

— Наверно, опять какую-нибудь чепуху притащили.

— Да нет, вы посмотрите сами! — запротестовали дети. — Гусеница как маленькая собачка…

И стали открывать крышку консервной банки. Но крышка как-то зацепилась очень крепко и не поддавалась усилиям. Тогда, опасаясь, чтобы дети не поранили руки, я забрал банку и открыл крышку. На дне банки ползала большая гусеница. Она была темного цвета, с небольшими желтоватыми и серыми пятнами. Сзади, на спинной поверхности тела, виднелся большой крючковидный вырост, направленный острием назад. Это была типичная гусеница бражника — ночной бабочки, лучшего летуна среди бабочек.

Бражников известно много. В Советском Союзе их насчитывается около пятидесяти видов. Многие водились и в нашей местности. Понятно, что гусеница каждого вида бражника хоть немного отличается от гусениц других видов. Но определить по гусенице вид бабочки очень трудно, а большей частью и невозможно: личинки насекомых еще недостаточно хорошо изучены.

— Гусеницу бражника вижу, — сказал я строго, — а вот собачки здесь нет никакой.

И, опрокинув банку, вывалил гусеницу на стол. Но тут произошло совершенно неожиданное. Гусеница как-то сжалась, стала короткой и толстой, втянула в себя голову, и спереди получилась настоящая голова маленькой собачки. Потом слегка подскочила вперед и кивнула собачьей головкой.

— Собачка! Настоящая собачка! — радостно закричали юные натуралисты.

Сходство было действительно необыкновенным. Не хватало разве только собачьего лая. Блестящая поверхность головы походила на мокрый нос, желтоватые пятна образовали два глаза, два серых пятна были как уши, форма же передней части тела очень походила на голову маленького звереныша.

Должно быть, гусеница всегда прибегала к такому приему в минуты опасности, и внезапность преображения ошеломляла преследователя.

Вскоре темный комочек успокоился, расправился, вновь стал обычной гусеницей бражника и энергично пополз по столу.

Находка была очень интересной. Насекомые часто подражают разным животным для устрашения и обмана своих врагов. В частности, гусеница одной бабочки так сжимает переднюю часть туловища, что становится очень похожей на маленькую змейку. Сходству также сильно способствует и окраска тела гусеницы. Этот факт широко известен и вошел во все учебники естествознания. А про гусеницу-собачку никто еще не слышал.

Гусеница была помещена в просторную банку, куда ей положили много разных листьев. Детям было строго запрещено ее беспокоить.

Бражник — лучший летун из бабочек.

На следующий день гусеница стала будто чуть меньше, а все листочки оказались целыми: она ничего не ела. И тут я вспомнил, что в большинстве случаев гусеницы бражников строги в выборе пищи и питается каждый вид только одним растением. Тогда начались поиски корма. Содержимое банки менялось несколько раз в день: гусенице предлагались листья самых разнообразных растений. Нужно было во что бы то ни стало узнать, какая из гусеницы выйдет бабочка.

Но гусеница настойчиво отказывалась от еды, постепенно худела, и каждый раз, как только меняли в банке листья, превращалась в маленькую собачку и угрожающе подпрыгивала.

Не могли мне помочь и дети: они нашли гусеницу на земле во время ее путешествия. Казалось, уже все было перепробовано. Но разве можно быть в этом уверенным, если в городе и его окрестностях росли тысячи видов трав, кустарников и деревьев.

Вскоре голодающая гусеница совсем обессилела, она сидела в углу банки без движений, съежившаяся, жалкая, и медленно умирала. Потом она перестала подавать признаки жизни…

Так и не удалось вывести бабочку из гусеницы-собачки. Быть может, это совсем не такой уже редкий бражник, а один из тех, кого мы привыкли встречать вечерами летящим на свет лампы. Но если кому-либо посчастливится встретить гусеницу-собачку, то, собираясь ее выкормить, обязательно нужно заметить, на каком растении она грызла листочки.

У высокого обрыва на берегу Иссык-Куля Коля нашел какие-то странные галлы. Росли они на небольших колючих кустиках караганы. Находка не была случайной. Мы занимались усиленными поисками галлов в надежде, что сейчас, весною, должны скоро вылететь галлицы-комарики. Но то, что принес Коля, было совсем не галлами, а чем-то другим, непонятным.

Это были небольшие шарики, около трех — четырех миллиметров в диаметре, светлокоричневые, с почти лакированной поверхностью. Располагались они на ветках караганы среди колючек, и добраться до них можно было только при помощи пинцета. Они были довольно хрупкими и легко сминались. На стороне шарика, обращенной вверх, имелся небольшой надрез и аккуратное точечное отверстие. Растение было обильно усыпано этими шариками.

На ветках караганы находились небольшие светлокоричневые шарики.

Что было внутри шариков? Ничего. Какая-то труха, маленькие белые бесформенные крошки. И сколько мы ни разглядывали, ничего не могли обнаружить в шариках. Впрочем, следовало бы побольше просмотреть шариков. Вдруг случайно в одном из них мог оказаться погибший хозяин, почему-либо не сумевший выйти во-время из шарика, или еще какие-нибудь другие улики. Но в это время прямо против обрыва на озеро села стая пролетных лебедей. Вытянув стройные шеи, птицы стали рассматривать нас. Белоснежные лебеди на изумрудно-зеленом озере были очень красивы, и загадочные шарики как-то отошли на задний план.

Надо сказать, что в природе очень часто встречаешься с непонятными вещами. Некоторые из них удается узнать сразу. Разгадка других приходит позже из книг или собственных наблюдений и домыслов. Многое же забывается и только иногда случайно напоминает о себе снова. Было так и с загадочными шариками: мы о них совсем забыли и вспомнили случайно, только через год, когда проезжали по долине реки Кызарт, далеко в стороне от Иссык-Куля.

С правой стороны долины были расположены горы из красной глины, сильно размытые дождями, с причудливо переплетающимися ущельями и оврагами. Склоны гор кое-где поросли редкими кустиками караганы.

Что-то случилось с машиной — шофер объявил остановку, и я пошел посмотреть красные причудливые горы.

Местность была красивая, но совершенно пустынная. Будто все живое избегало этих голых и красных гор. И, может быть, поэтому было странно, что над одним кустиком караганы вилось и жужжало множество различных насекомых. Кустик оказался необычным. Он был весь усеян точно такими же шариками, какие мы разглядывали в прошлом году на берегу изумрудно-зеленого озера с белоснежными лебедями. Только шарики были не все одинакового размера, и цвет их казался светлее. Уж не ради ли шариков над кустиком караганы вилось столько насекомых?

По веткам караганы очень много шныряло муравьев. Они заползали на шарики, постукивали их своими усиками и… жадно слизывали прозрачные капельки жидкости. Капельки выступали как раз из того места, где было расположено точечное отверстие. Тем же самым, оказывается, лакомились и остальные насекомые.

Тут было шумное и разноликое общество. Суетились похожие на домашних полевые мухи, шныряли маленькие злаковые мушки, в их компанию шумно врывались крупные синие мухи-каллифоры. Всего лишь на несколько секунд задержалась совсем необычная муха с ослепительно белым пятном на черной голове и груди. Она была очень осторожна и, поспешно слизав капельку, быстро исчезла. Кружились осы-аммофилы. Мелко семеня ногами, ползали жуки-коровки. Их было несколько видов: крупная красная, с черными пятнами, семиточечная коровка; поменьше и похожая на нее — одиннадцатиточечная коровка; красноватая с желтизной и тоже черными пятнами — изменчивая коровка; почти бордового цвета, совсем кругленькая — коровка-брумус. Присутствие этих коровок казалось странным. Коровки — отъявленные хищники, неутомимые охотники за тлями — тоже лакомились жидкостью!