Оправдан будет каждый час... - Владимир Амлинский

…Да, я могу повторить, да, я считаю, что хромосомная теория наследственности вошла в золотой фонд науки человечества, и продолжаю держаться такой точки зрения».

Голос с места: «Вы же не биолог. Как вы можете судить об этом?»

В. С. Немчинов: «Я не биолог, но я имею возможность эту теорию проверить с точки зрения той науки, в которой я веду научные исследования, и в частности статистики. (Шум в зале.) Она соответствует также моим представлениям. Но не в этом дело».

Голос с места: «Как не в этом?»

В. С. Немчинов: «Хорошо, пусть будет в этом дело. Тогда я должен заявить, что не могу разделить точку зрения товарищей, которые заявляют, что к механизмам наследственности никакого отношения хромосомы не имеют». (Шум в зале.)

Голос с места: «Механизмов нет!»

В. С. Немчинов: «Это вам так кажется, что механизмов нет. Этот механизм умеют не только видеть, но и окрашивать, определять». (Шум в зале.)

Голос с места: «Да, это краски. И статистика».

В. С. Н е м ч и н о в: «Я не разделяю точку зрения, которая была высказана и нашим уважаемым председателем о том, что хромосомная теория наследственности, и в частности некоторые законы Менделя, является какой-то идеалистической точкой зрения, какой-то реакционной теорией. Лично я такое положение считаю неправильным, и это является моей точкой зрения, хотя и мало кому интересной». (Шум в зале.)

Голос с места: «Очень интересной!»

В. С. Немчинов: «Эту точку зрения я никогда не скрывал. Это моя точка зрения, точка зрения неспециалиста».

Голос с места: «От директора Тимирязевской академии ее интересно услышать!»

В. С. Н е м ч и н о в: «Но я считаю свою точку зрения правильной, и агрессивный характер выступлений и действий, направленных на запрещение работ А. Р. Жебрака, я считаю неправильным».

…Немчинову кричат: «Вам нужно уйти в отставку!». Сурово спрашивают с места: «Скажите о ваших отношениях к установкам доклада». Немчинов снова повторяет, что в теоретической основе доклада в оценке хромосомной теории наследственности Лысенко не прав. Ему кричат с места: «Вы из Тимирязевки делаете Немчиновку!»

Немчинов держится непреклонно, защищает работу представителей мичуринского направления, говорит о Н. Н. Тимофееве, И. В. Якушкине, П. Н. Константинове, В. П. Бушинском, Д. А. Кисловском и других.

Далее В. С. Немчинов говорит: «Я несу моральную и политическую ответственность за линию Тимирязевской академии. Я морально и политически ответствен за ту линию, которую я провожу, и считаю ее правильной, и буду продолжать проводить. Если эта линия окажется неправильной, мне подскажут или осуществят те надежды и чаяния, которые здесь высказывались, чтобы я освободил место. Но недопустимо, на мой взгляд, закрыть в Тимирязевской академии работу профессора Жебрака».

И. И. Презент: «Типа Моргана, да?»

Вопрос с места: «Знаете ли вы, что профессор Парамонов в своих лекциях по дарвинизму извращает и поносит работы Лысенко и всей его школы?»

В. С. Немчинов: «Я знаю лекции Парамонова. Он не поносит и не извращает дарвинизм. И если он по отдельным вопросам не согласен с Лысенко, то это нельзя считать поношением. Профессор Парамонов — один из первоклассных лекторов, любимец студенчества, дарвинист до глубины души, является тимирязевцем от начала до конца. Если он не согласен с отдельными положениями — это другое дело».

Голос с места: «Мы также спушали его лекции и знаем, что это правда».

В. С. Немчинов: «Тогда дайте документы».

С места: «Какие документы?»

Вопрос с места: «Знаете ли вы, что на лекциях по дарвинизму в Тимирязевской академии не упоминаются даже изредка имена Тимирязева и Мичурина?»

В. С. Немчинов: «Сплошная чепуха. (Смех.) На лекциях профессора Парамонова я многократно бывал и знаю его точку зрения».

С места: «Напомните, какие сорта были выведены в Тимирязевке по методу Мичурина. Дайте данные сортоиспытаний»,

В. С. Немчинов: «Я могу назвать хотя бы сорт «тимирязевского крыжовника», который выведен по методу Мичурина и который у нас размножается».

Выступает академик П. П. Лобанов: «Кому не ясно, что воззрения Шмальгаузена и его сторонников наносят ущерб нашему сельскому хозяйству, так как они отравляют сознание практиков сельского хозяйства, учащихся наших школ идеализмом и метафизикой, разоружают агрономов, зоотехников и других специалистов сельского хозяйства?

Выступая вчера, академик Жуковский ясно определил свое отношение к менделизму. Он даже призвал биологов преклониться перед Менделем, тем самым присягнуть на верность его учению. На ваш, академик Жуковский, призыв объединиться на базе менделизма мы отвечаем: если вы будете и впредь идти по старой дороге менделизма, нам не по пути с вами. (Аплодисменты.)

Товарищи, мы с радостью можем констатировать, что вооруженные мичуринским учением наши советские биологи уже разгромили морганистов. Никого не смутят ложные аналогии морганистов о невидимом атоме и невидимом гене. Гораздо более близкой была бы аналогия между невидимым геном и невидимым духом. Нас призывают здесь дискуссировать. Мы не будем дискуссировать с морганистами. (Аплодисменты.) Мы будем продолжать их разоблачать как представителей вредного и идеологически чуждого, привнесенного к нам из чуждого зарубежа, лженаучного по своей сущности направления». (Аплодисменты.)

И. И. Презент: «Мичуринцы как коллектив уже сделали великие открытия, открытия мирового масштаба. Мы смело смотрим в наше будущее, потому что у нас есть настоящий лидер, а у вас, морганисты,— Шмальгаузен. (Бурные, продолжительные аплодисменты.) Морганисты пытаются задержать мичуринское учение, противопоставляя Мичурину Лысенко, раннему Лысенко — позднего Лысенко, противопоставляя Лысенко — его единомышленникам. Так ретроградам и полагается делать. Для них каждый новый поступательный шаг — это их крушение. Морганисты хотят на ходу задержать поступательный ход мичуринского движения. Но тщетно, им это не удалось, не удается и не удастся…»

…После заключительного слова Т. Д. Лысенко с саморазоблачительными заявлениями выступили:

П. М. Жуковский: «Я признаю, что занимал неправильную позицию. Вчерашняя замечательная речь академика Лобанова, его фраза, прямо адресованная ко мне; «Нам с вами не по пути»,— а я считаю П. П. Лобанова крупным государственным деятелем, — эти слова сильно меня взволновали. Его речь повергла меня в смятение. Бессонная ночь помогла мне обдумать мое поведение.

Выступление академика Василенко произвело на меня также большое впечатление, потому что он показал, как тесно связаны мичуринцы снародом, как важно в этот период оберегать авторитет президента. Исключительное единство членов и гостей на этой сессии, демонстрация силы этого единства и связи с народом, и, наоборот, демонстрация слабости противника для меня столь очевидны, что я заявляю: я буду бороться, а иногда я это умею, за мичуринскую биологическую науку». (Продолжительные аплодисменты.)

С. И. А л и х а н я н: «Мне, как молодому советскому ученому, следует из всего того, что происходило здесь, на этой сессии, из всего того, что мною, как ученым, продумано, сделать основной вывод. Речь идет, товарищи, я обращаюсь здесь к своим единомышленникам…»

С места: «Бывшим или настоящим?»

С. И. А л и х а н я н: «И к бывшим, и к настоящим. Речь идет о борьбе двух миров, борьбе двух мировоззрений, и нам нечего цепляться за старые положения, которые преподносились нам нашими учителями».

И. М. Поляков: «Перестраиваться в «экстренном» порядке — это дело несерьезное для ученого, который серьезно занимается своей наукой, любит свою науку. По многим вопросам мне надо еще много и серьезно подумать. Если мы, например, спорим о борьбе за существование и отборе, то в этом ничего нехорошего нет, так как товарищеские споры в среде советских ученых по тем или иным конкретным вопросам науки могут быть только полезными. Но нужно понять главное и основное, что нам помогли произвести глубокий, коренной перелом в области нашей науки, показали, что мичуринское учение определяет основную линию советской биологической науки… И это надо своей работой доказать, а не просто декларировать».

Его заявление, единственное, не сопровождалось аплодисментами.

Легче всего было бы свысоты летупрекнуть кого-нибудь из раскаявшихся в малодушии. Думаю, что они внутренне так ине признали правду Лысенко и выступили не только ради спасения своих судеб, но потому, что в тот момент видели в Лысенко не просто монополиста и вульгаризатора науки, а человека, которому верят, за которым идут практики науки, массы. Сыграла роль и атмосфера сессии, когда вдруг начинало казаться, что добытое годами и опытами в самом деле неверно и ложно. Во всяком случае, нельзя принять осуждающую и безопасную бескомпромиссность после действия, смелость наблюдателей, которым не приходилось самим делать выбор…