Литургические заметки - Сергей Желудков

39

 «...Поминовение на великом входе патриарха, епископа и "благочестивейшаго, самодержавнейшаго" — наше русское изобретение. Но откуда вы взяли, что у греков: "Всех вас православных христиан..."? Я ни в одном греческом служебнике этого не видел; там только "Всех вас (или нас, это звучит одинаково) да помянет Г. Б..." Так и у старообрядцев на Рогожском, сам слышал (служил архиепископ Флавиан, но и его не поминали). Так решил поминать на великом входе и наш собор 1917-1918 г. Так и в "Богослужебных указаниях" на 1958 г. [18]. У литургистов эта формула не может вызвать ни малейших сомнений. После "помяни" уместно лишь краткое сокрушенно "мя" и "нас" и т. п. без всяких пояснительных титулов, а если пояснять, то тоже только в духе сокрушения и смирения, например: "мя студнаго и нечистаго", но никак не "православного" христианина...». Из письма, 1959

Вот оно что. А я думал — почему это всякий раз какая-то неловкость. «Православных христиан» — это значит ведь: «ортодоксальных христиан»... Титул «православный» — это награда, а когда он присваивается себе в первом лице, в нем явственно звучит похвальба и даже сектантство. То же, что с титулом «Богослов». Святый Иоанн Богослов, потом святитель Григорий Богослов, преподобный Симеон, Новый Богослов... Но когда люди сами себя величают «Богословами» — это ни с чем несообразная дерзость, которой мы не замечаем только потому, что привыкли.

Итак, «Всех вас да помянет»... Но нигде, нигде у нас этой единственно правильной формулы не произносят. Зато уж совсем вопреки Служебнику — всякие новопридуманные возглашения за митрополитов, архиепископов и епископов православных, священство, диаконство, монашество, весь причт церковный. И всегда досадно, что духовенство так много отводит само себе внимания. Я сам слышал, как один священник громко возглашал даже так: «Протоиерейство мое да помянет»... Впрочем, другой не забыл и мирян — изобрел для них такое поминовение: «Благотворителей, благоукрасителей, посетителей, прихожан и богомольцев храма сего». Опять подумаешь: как можно доверять таким авторам церковную проповедь?

40

«Молитвы антифонов, равно как и молитву входа, священник, замечено в Служебнике, читает "тайно" и произносит во всеуслышание один лишь возглас или конечное славословие. Это отделение священника от народа при отправлении богослужения и его уединение от присутствующих в круг ему одному назначенных и ему одному доступных молитв стоит в противоречии с древне-церковною    практикою. По воззрению древней церкви, и пастырь и пасомые, и священник и всякий верующий были полными участниками в совершении богослужения... В древнейшем списке литургии, Александрийском Людолфовом, прямо замечается о каноне евхаристии: «и повторяет народ слова епископа»:

 ... Как отозвалась замена гласных молитв тайными на самом строе церковной службы, легко понять из того, что она нарушила цельность богослужебного акта, разорвала его на две параллельные части и внесла разлад в то, что само по себе составляет одно нерасторгаемое целое. Что такое эта, если так можно выразиться, отдельная служба, представляемая мирянину подле другой параллельной, идущей в алтаре и отправляемой священником? Мы слышим, например, возглас священника, но того, к чему он относится, что он подтверждает и уясняет, мы не знаем, потому что молитва, связанная с возгласом, читается священником тайно. А слышать один конец не значит ли слышать одни слова без мыслей?.. Что стало с евхаристическим каноном — этой таинственнейшей частию литургии — тою частию, которая сохраняет в себе осязательные следы древне-церковного духа и которая сосредоточивала на себе такую благоговейную заботливость со стороны древней церкви? Народу эта часть представляется в скудных отрывках. Часто притом выбранных не совсем удачно. Видимой связи между ними нет и не легко восстановить ее тому, кто не знаком с содержанием служебника и не читал самых молитв. А между тем евхаристический канон есть в высшей степени стройное и округленное целое, в нем так много высоких молитвенных элементов; и все это остается для народа недоступным. Древняя иерархия, сделавши богослужение вполне открытым для верных, представляя его в цельной и полной системе сознанию каждого, руководствовалась более верным и глубоким психологическим тактом, чем церковь позднейшего времени».

Проф. А. П. Голубцов,

«Историческое объяснение обрядов литургии»

«В настоящее время все молитвы литургии, кроме заамвонной, у нас читаются священнослужителями тайно от народа. Вместо цельных молитв последний слышит лишь так называемые возгласы, то есть окончания молитв, содержащие славословие св. Троицы, большей частию в виде заключения причинного периода [19], или краткие извлечения, отрывочные фразы из середины их [20], между которыми нет видимой связи и не легко восстановить ее тому, кто не знаком с содержанием молитв и никогда не имел в руках Служебника. Совершенно обратное явление представляла в этом отношении литургийная практика первых трех-четырех столетий: там гласное, общенародное произнесение молитв предполагалось само собой, являлось своего рода condition sine qua non (непременное условие) самой литургийной службы...

...Трудно обозначить точно хронологический предел, с которого начала вытесняться древне-христианская практика общенародного произнесения литургийных молитв, и когда окончательно уступила она место тайному чтению последних. Есть основания утверждать, что перемена эта произошла приблизительно в пятом столетии, хотя начало ее было несколько раньше... В одной из своих бесед св. Иоанн Златоуст оставил нам осязательное доказательство того, что в его времена литургия продолжала сохранять свой прежний, вполне открытый характер и гласное чтение евхаристических молитв было делом обычным [21].

...В новые условия церковной дисциплины переносит нас 137-я новелла императора Юстиниана († 565), указывающая уже на существенное изменение столь крепко державшегося еще во времена Златоуста древнего обычая гласного чтения литургийных молитв. «Повелеваем, говорится в ней, чтобы все епископы и пресвитеры не тайно совершали Божественное приношение и бывающую при святом Крещении молитву, но таким голосом, который хорошо был бы слышен верным народом, дабы души слышащих приходили от того в большее благоговение, богохваление и благословение»... Но императорский указ, хотя и скреплявшийся авторитетом апостола (I Кор. XIV, 16-17, Рим. X, 10), не мог изменить, исправить дела и удержать начавшиеся движения в области богослужения. Новая практика, не будучи еще повсеместною, пустила однако же глубокие корни и имела за себя сильные голоса».

Проф. А. П. Голубцов.

«О причинах и времени замены гласного чтения литургийных молитв тайными» [22].

Причинами перехода на «тайное» чтение евхаристических молитв, по мнению проф А. П. Голубцова, были, с одной стороны, благоговейное стремление сохранить евхаристический канон от поругания толпы (в этой связи приводится рассказ Иоанна Мосха о детях, игравших в литургию и вызвавших словами Евхаристии огонь с неба), а с другой — начавшееся разделение между клиром и мирянами, не посвящаемыми во все тайны религии. По мнению А. П. Голубцова, имело влияние также и то обстоятельство, что в последующее время миряне все реже и реже приступали к Причащению, бывшему в первые три-четыре века общим для всех присутствовавших на литургии.

Все эти причины не уважительны. Закрытый характер литургии не помешал Л.Н.Толстому устроить поругание ее в «Воскресении». Напротив, можно с большой степенью вероятности утверждать, что Толстой не смог бы хулить литургию, если бы знал ее в древнем, открытом виде... Далее: если прятать от народа все, что священно, то выходит, что нужно скрывать от него и Евангелие. В значительной степени это и происходит сегодня: ибо читается Евангелие без перевода и в плохо отобранных отрывках. Но что же в этом хорошего?.. Разделение между клиром и мирянами есть явление отрицательное, сегодня это признают даже католики. Наконец, последнее: если христианин присутствует в храме, не намереваясь причаститься, — это не основание лишать его молитвенного участия в Евхаристии, которая, это известно по опыту, может и без Причащения оказать благодатное действие. А когда у нас, бывает, причащается вся церковь? Все равно — не слышит она молитв Евхаристии.

Можно полагать, что переходу на «тайное» чтение литургийных молитв способствовало также, попросту говоря, нерадение священства. Тут имело влияние еще и то обстоятельство, что молитва священника делала большой перерыв в пении. Мы и теперь, «декламируя» разговорной речью длинные молитвы, например, на Водоосвящении или при Венчании, последние слова их возглашаем распевно, чтобы воссоздать тон и вообще песенный стиль Богослужения. В литургии молитвы выпали, остались только распевные наши так называемые «возгласы»... Надо признать, что литургийные молитвы святителя Василия Великого действительно непомерно многословны для всенародного чтения. Молитвы святителя Иоанна Златоуста примерно в три раза короче. Не из этого ли сопоставления и пошло предание, что Златоуст «сократил» литургию святителя Василия? Как будто этим «сокращением» он хотел отнять всякий повод к переходу на «тайное» чтение этих молитв.