Избранные лекции по психиатрии - Михаил Ракитин

Однако прежде мне хотелось бы напомнить определение симптоматических психозов. Определение звучит следующим образом: это психические расстройства, возникающие в результате и на фоне соматических, инфекционных и интоксикационных заболеваний. Нам необходимо обратить внимание на последнюю часть определения — интоксикационных заболеваний. Закономерно возникает вопрос, а не является ли клиника наркоманий частью общего учения о симптоматических психозах? Для этого необходимо коротко напомнить психопатологию симптоматических психозов.

Со времен Бонгоффера и Крепелина симптоматитические психозы принято делить на острые, подострые и хронические. В основе острых психозов по большей части лежат синдромы помрачения сознания. Напомню — Бонгоффер говорил об острых экзогенно-органических реакциях (это и есть острые симптоматические психозы), выделяя оглушенность, делирий, аменцию, эпилептиформное возбуждение, экзогенный галлюциноз. Оставив в стороне оглушенность и делирий, как несомненные синдромы помрачения сознания, остановимся несколько подробнее на остальных. Аменция — термин, практически исчезнувший из психиатрической практики. Основными её признаками являются выраженная инкогерентность мышления, аллопсихическая дезориентировка, утрата памяти на текущие события и, наконец, отрешенность. Сумма всех перечисленных признаков полностью соответствует симптомам, перечисленным К. Ясперсом в отношении синдромов помрачения сознания. Е. Блёйлер ещё в 20-е годы показал несостоятельность идеи выделения аменции из синдромов помраченного сознания вообще и доказал, что это ни что иное, как акинетический сопор.

Следующий синдром, который назвал Бонгёффер — эпилептиформное возбуждение. Что это синдром помрачения сознания, не вызывает сомнения, но ведь оно одновременно является эквивалентом эпилептического припадка, а тот, в свою очередь, можно рассматривать как гиперкинетическую кому.

Меньше всего ясности в психопатологии экзогенного галлюциноза. На авансцене психического статуса у таких больных мы видим истинный галлюциноз (преимущественно зрительный и тактильный), но, как правило, забываем заглянуть за занавес этих состояний. Это сделал А. А. Портнов и обнаружил легкие признаки отрешённости, периодические и кратковременные дезориентировки, как минимум, во времени и легкие интеллектуально-мнестические расстройства. Обнаружить эти симптомы достаточно трудно, так как состояние постоянно ундулирует за счет симптома пробуждаемости. Т. е. он обнаружил все признаки предделирия или первой его стадии. Конечно, мне могут возразить — а как быть с так называемыми слуховыми галлюцинозами, столь детально и красочно описанными в наркологических руководствах? Давайте вспомним, больные утверждают, что «голоса» раздаются из отдушин, из телевизора, нередко они как бы «шепчут», звучат механически. Более того, сплошь и рядом пациенты говорят о спорящих «голосах» одни — за, другие — против больного, часто переговариваются между собой и пациентом «мысленно» — и всё это сопровождается напряженным аффектом страха, но без признаков помрачения сознания. Как мне представляется, эти явления надо относить к различным вариантам бреда инсценировки, а это уже не экзогенный галлюциноз, если мы придерживаемся мнения о специфичности психопатологических феноменов.

Таким образом, из всех острых экзогенно-органических реакций не оказалось ни одного состояния, которое бы могли исключить из числа синдромов помраченного сознания. Если вспомнить лекции А. А. Портнова по общей психопатологии, то к перечисленному следует добавить дисфорию и эйфорию. Все названное можно уложить в следующую дидактическую схему:

Дисфория — Эйфория; Делирий-Оглушенность; Гиперкинетический Сопор — Акинетический Сопор) Гиперкинетическая Кома — Акинетическая Кома.

Т. е. острые симптоматические психозы есть ни что иное, как этапные синдромы при церебрально-органических заболеваниях.

Психопатогия опьянения, абстиненции

Какое отношение к синдромам помрачения сознания (острым симптоматическим психозам) имеет клиника любой наркомании, в том числе алкоголизма? Если говорить о тяжелых формах опьянения (одурманивания), то в этом случае все понятно — оглушенность, сопор, кома. При приеме стимулирующих наркотиков — разнообразные по окраске и степени тяжести делирии. Относительно лёгких степеней опьянения существует несколько различных точек зрения, и чаще в обыденном сознании и в некоторых наркологических руководствах утверждается, что оно подобно слабо выраженному гипоманиакальному состоянию, т. е. расцвету психических и физических сил личности. Почти все переносили состояние лёгкого алкогольного опьянения, хорошо его помнят и, по-видимому, исходя из субъективных ощущений, могли согласиться с подобным утверждением. Действительно, слегка опьяневший человек испытывает и демонстрирует повышенный фон настроения с живой мимикой и лёгкую физическую расторможенность. Его мышление ускорено, внимание легко переключаемо, он охотно берётся за решение самых сложных задач. Таково субъективное ощущение опьяневшего. Но прислушайтесь к его шуткам: они примитивны и плоски, речь быстрая, но непоследовательная и малосвязная. Опьяневший легко теряет чувство дистанции. Все это говорит скорее о нарушении мышления с утратой ситуационного контроля и критики по отношению к своему состоянию.

Исследования Э. Крепелина и авторов, на работы которых он ссылается, свидетельствуют, что прием даже очень малых доз алкоголя, не вызывающих как будто внешних признаков опьянения (так называемое контролируемое опьянение), приводит к ухудшению процессов восприятия, замедляет и делает неточным распознавание сложных чувственных раздражителей, снижает способность к высшей умственной и особенно творческой работе. Э. Крепелин провел очень простой, но в высшей степени доказательный эксперимент на студентах. Он предлагал обычную корректурную пробу до и после приёма одной кружки пива и увидел, что увеличивается время для выполнения задания, нарастает количество ошибок и т, д. Вывод: опьянение не оживляет мышление, а затормаживает его, делает менее эффективным. Таким образом, субъективное ощущение прямо противоположно объективным фактам.

Что же касается памяти, то мы просто никогда не задумывались, страдает ли память при лёгких степенях опьянениях. Э. Крепелин вносит ясность в данный вопрос всё тем же исследовательским приёмом. Снижение памяти и вообще мнестических способностей опьяневшего подтверждает и В. Л. Гиляровский (они испытывают более или менее значительные затруднения в усвоении нового). Наконец, И. Б. Стрельчук, продолжая эксперимент Э. Крепелина, замечает, что расстройства памяти сохраняются от 24 до 60 часов после приема одной-двух кружек пива?!

Проводя психопатологический анализ лёгких степеней опьянения (одурманивания), нельзя не упомянуть работу Т. Н. Рощиковой и Э. А. Костандова. Они исследовали контролируемое опьянение и наблюдали при этом нарушение восприятия; повышение порога восприятия, снижение его точности. Не потому ли опьяневшие о трудом воспринимают тихую музыку, вынуждены пользоваться более ярким освещением для узнавания мелких предметов и демонстрируют несомненное снижение тактильной чувствительности. В итоге они нечетко воспринимают окружающее и, конечно же, не совсем адекватно его отражают, что, по-нашему мнению, можно квалифицировать как первые признаки отрешённости.

Есть еще один признак, которому исследователи практически не придавали значения при изучении лёгких степеней опьянения, хотя субъективное его значение в быту весьма велико. Известно, что многие люди единодушно говорят о выпивке, как способе «убить время». Почти каждый, когда-либо употреблявший алкоголь или другой вид наркотика и перенесший лёгкое опьянение, испытал на себе субъективное ощущение быстро и незаметно проходящего времени. По-моему, этот признак можно отнести к начальным и минимальным проявлениям дезориентировки во времени.

Несомненно, богатейшие клинические проявления лёгких степеней опьянения (эйфории) далеко не исчерпываются выше перечисленным, описанные признаки не самые яркие и выразительные, однако именно они, как нам кажется, являются основными, определяющими психический статус пациента в лёгкой степени опьянения.

Суммируя всё выше сказанное, можно утверждать, что любое опьянение, и в том числе контролируемое, сопровождается расстройствами мышления и памяти, отрешённостью и дезориентировкой во времени как минимум. Т. е. безобидная эйфория не есть расстройство настроения: гораздо важнее то, что она несет в себе все признаки помрачения сознания и, значит, является обнубиляцией.

Далее нам следует рассмотреть психопатологию абстиненции, весьма сложный с нашей точки зрения, феномен. Уже И. В. Стрельчук в ее рамках описывает дисфорию (тоскливо-злобный аффект). С другой стороны, в абстиненции присутствует психическая и соматоневрологическая компонента. В зависимости от преобладания того или иного компонента говорят о соматоневрологическом или психическом варианте абстиненции, Психическая составляющая, дисфория — сиречь абстиненция, утверждает А. А. Портнов. Если в классическом понимании этого термина подразумевается всего лишь аффективное расстройство, то А. А. Портнов в ее рамках увидел и нарушение сна, и расстройство восприятия в виде гиперестезий, доходящих до гиперпатий, и, наконец, симпатоадреналовый комплекс. Получается, что дисфория (абстиненция) отнюдь не эмоциональный симптом, а сложный и весьма емкий синдром. Наиболее ярко дисфорию нам демонстрируют такие заболевания как бешенство, столбняк, эклампсия, эпилепсия и, наконец, абстиненция.