Изгои. За что нас не любит режим - Антон Носик

Естественный процесс появления новых слов в русском языке не исключает появления слов с местными корнями. В той же компьютерной терминологии, хоть и не покатило название ОЗУ, мы все же говорим не RAM, а оперативка, более формально – оперативная память. Винчестер, он же хард, со временем стал называться жестким диском. Слово «дискета» хоть и иностранного происхождения – но все ж не «флоппи-диск», как она именовалась в странах-экспортерах. Дисководы в свое время уверенно победили «флоппи-драйв». Опять же, «планшет» – слово иностранное, но ни разу не «таблет», как именуют их в стране происхождения. То есть в появлении слов с русскими корнями для обозначения новых явлений ничего невозможного нет. Просто это у нас не путь умолчания, а менее частый вариант.

В русском языке возможен и «самолет», и «вертолет», но приземляется он на аэродроме или в аэропорту, хотя в чешском языке letadlo садится на letiště. В Израиле, где в силу новизны языка иврит его неологизмами пыталась рулить специально созданная для этих нужд Академия, она придумала, что самолет будет называться «авирон», от слова «авир», что значит «воздух». Включила это слово и в словари, и в учебники. Но живым носителям «воздухан» почему-то не покатил, и в языке его уверенно вытеснил «матос» – точнейший смысловой аналог чешского «летала». Когда в Израиле появились фломастеры, то Академия распорядилась именовать их «птилон», от слова «фитиль». Но в речь вошли почему-то «лордим», по имени первого производителя – полная аналогия русскому именованию копировальных машин «ксероксом», какой бы Brother, Casio, Epson или HP их не производил.

В общем, до сегодняшнего дня естественный порядок формирования любого языка определялся не руководящими указаниями начальства, партийного или филологического, а свободным выбором живых носителей. Который, со временем устаканившись, фиксировался добросовестными исследователями в словарях в качестве новой нормы. Даже если эти самые исследователи умом понимали, что фиксируемая норма ошибочна. Например, исторически греческая буква «ро» в латынь всегда переходила как RH, а в русскую терминологию – как удвоенное «р». Соответственно, правильные термины – это «геморрой» и «гоноррея», так они были написаны во всех учебниках, по которым учились медики в царской России и в СССР до середины XX века. Откуда взялось написание этих слов через одно «р»? Естественно, из орфографической ошибки медперсонала. Но в какой-то момент (по мере забывания советскими медиками греческого и латыни) эта ошибка победила правильное написание – и была зафиксирована в качестве новой терминологической нормы в словарях, а затем и в спеллчекерах.

Никакой чиновник, филолог или ура-патриот не может подменить или «исправить» своими озарениями живой процесс языкотворчества и эволюции языковых норм. Сами попытки такого рода – они от невежества, от непонимания, что такое живой язык, по каким законам он устроен и развивается. Можно принять кучу законов, возбудить 100 500 административных и уголовных дел, но говорить люди будут не так, как велено, а так, как им естественно. Во многих случаях выбор лексики отразит личность говорящего – его социальное и географическое происхождение, принадлежность к профессиональному сообществу и/или субкультуре. Законодательно это отрегулировать не смог бы, вероятно, даже Ким Чен Ын (хотя в этом месяце он уже официально запретил в стране сарказм: теперь в Корее за мем «Обама на…л в подъезде» будут сажать по экстремистской статье). И уж точно никому никогда не удастся «отрегулировать» язык Пушкина и Чехова, Толстого и Бунина, Набокова и Бродского.

Есть такие крепости, которых не брали даже большевики.

Можно ли сравнивать Россию с Сингапуром?

Третья мировая из-за панамских офшоров

Президент Путин внес в Думу законопроект, предусматривающий выход России из договора с США об утилизации плутония. Многие казенные СМИ, по своему обыкновению, поторопились известить читателя, что выход этот уже состоялся, но на самом деле речь пока идет лишь об угрозах. Услышав которые, Америка должна срочно испугаться и пересмотреть свое поведение.

Дабы Америке долго не ломать голову над тем, как ей нужно исправиться, в пункте 2 статьи 2 президентского законопроекта перечислен список требований, которые ей нужно срочно выполнить, чтобы Россия передумала выходить из соглашения по ядерному разоружению от 2000 года. Самый большой блок требований касается отказа Соединенных Штатов Америки от недружественной политики в отношении Российской Федерации. Вот в чем он должен выражаться:

а) в отмене закона Соединенных Штатов Америки 2012 года (закон Сергея Магнитского) и направленных против России положений закона Соединенных Штатов Америки 2014 года о поддержке свободы Украины;

б) в отмене всех санкций, введенных Соединенными Штатами Америки в отношении отдельных субъектов Российской Федерации, российских юридических и физических лиц;

в) в компенсации ущерба, понесенного Российской Федерацией в результате введения санкций, указанных в подпункте «б» настоящего пункта, включая потери от введения вынужденных контрсанкций в отношении Соединенных Штатов Америки.

Телезрителя в этом списке должен отдельно ошеломить последний пункт. Ведь больше двух лет ему из каждого утюга рассказывали, какой неслыханный подъем случился в российской экономике из-за санкций: импортозамещение, поддержка отечественного производителя, взрывной рост национальной промышленности, золотой дождь из госзаказов на голову патриотическим предпринимателям… А уж контрсанкции – пресловутый хамон с пармезаном – те вообще подняли наше сельское хозяйство на такую недосягаемую прежде высоту, что мы ж теперь весь мир зерном накормим, молоком напоим и мясом завалим! Вроде как «спасибо» надо говорить Америке за эти санкции и возможность на них ответить. А тут вдруг выясняется, что от санкций и контрсанкций Россия понесла ущерб такого размера, что для латания возникших дыр готова отказаться от давней мечты о радиоактивном пепле…

Но телезритель вряд ли озадачится этим противоречием. Если б он знал разгадку уравнения 1 + 1 =? то не смотрел бы телевизор. А для пользователя Интернета в процитированном ультиматуме Америке куда интересней пункты «а» и «б». Они не про «компенсацию» (бенефициаром которой стал бы ничейный госбюджет), а про реально болезненное для кооператоров, про их кровное: панамско-киприотские компании, схроны на BVI, швейцарские счета, недвижимость на Лазурке, пентхаусы в Майами, яхты и частные самолеты. Все то, против чего направлены недружественные санкции США начиная с 2012 года.

Если про Ukraine Freedom Support Act можно еще говорить, что он затруднил крупным российским корпорациям доступ к дешевым деньгам и тем нанес ущерб экономике России в целом, то уж про санкции из Sergei Magnitsky Rule of Law Accountability Act такого не скажешь. Там в чистом виде речь идет о физлицах, состоящих в РФ на государственной службе. Не о Сбербанке, не о Газпроме, даже не о Ковальчуках, Ротенбергах, Тимченко или Пригожине. А строго о коллегах полковника Захарченко. О силовиках, причастных к воровству десятков миллиардов рублей из казны под видом возврата НДС. С участием известной налоговой инспекции, крышуемой тогдашним главой ФНС Сердюковым (позднее вся труппа переберется за ним в Минобороны). Все эти ребята – долларовые мультимиллионеры, и удачно пристроили средства, выведенные из казны при их деятельном участии, за пределами России: банковские счета, недвижимость, подставные фирмы…

Просто задумаемся.

Больше 70 лет назад угроза атомной бомбардировки стала для человечества реальностью. За это время в мире сложился целый клуб ядерных держав. Индия использует свой арсенал, чтобы сдерживать реваншистские аппетиты Пакистана. Пакистан, в свою очередь, завел атомное оружие, чтобы индийцы не помышляли о первом ударе. КНДР с помощью ракетных запусков пытается вымутить у США и южных соседей гуманитарку. Израиль своей Димоной сдерживает пыл воинственных арабских соседей. Китай давно ни с кем не воюет, ему ядерное оружие нужно чисто для престижа. Украина от ядерного оружия отказалась – в обмен на российские гарантии уважения ее границ. Россия и США свои арсеналы, накопленные за почти полвека холодной войны, договорились постепенно сокращать и утилизировать, потому что никаких рабочих планов по применению этого оружия у них вроде как нет, а держать такое количество боеголовок про запас – накладно и незачем. Понятно, что какое-то количество придется оставить как пресловутый фактор сдерживания, но ядерный запас, достаточный для того, чтобы уничтожить Землю 40 раз, не нужен никому, даже Исламскому государству.

И тут внезапно, в минувший понедельник, этот самый «последний аргумент», связанный с ядерной угрозой, торжественно расчехляется в президентском законопроекте – ради чего? Ради защиты ровно всего того самого, о чем Навальный сотоварищи снимает для нас кино. Имений на Лазурке, панамских офшоров, швейцарских счетов, лондонских квартир. Кто б мог подумать, что Третья мировая может начаться не из-за конфликта сверхдержав, а из-за обиды каких-то кооператоров, которым закрыли доступ к их дворцам на Лазурке и шале в Куршевеле?!