Сельское чтение, книжка вторая… - Виссарион Белинский

ИВАН. Ну, я не знаю, зачем нам и читать, что там написано! ведь нас туда и не пустят, а куда пускают, там и духом доберешься: вот, примером сказать, питейные дома, – прочтешь, брат, пропись хоть в какую темень!

АНТОНЫЧ. О! этому поверю. А что, когда тебе за то прописывали, там… знаешь! под каланчой-то, – умел ли ты эту пропись прочитывать?

ИВАН. Нет, брат! Там худо пишут, – так начеркают и вдоль и поперек, что ничего не разберешь!

АНТОНЫЧ. Да и то плохо, что письмо такое скоро стирается; кабы годик-другой ты проносил, то, может быть, и разобрал бы!

ИВАН. Спасибо, брат: вишь, тебе горазд понравилась грамота, так ты и дал бы себя поучить.

АНТОНЫЧ. Уж ты там как ни толкуй, а завидно глядеть на грамотного мужика, как-то у него все не то, что у другого: и речь складнее, и в доме-то лучше, и в руки что ни возьмет, не валится. Оттого-то я и рад, что моего Ефимку надоумило мне к писарю посылать. Прежде только и дело матке, что на него кричать; уйдем все на работу, а он на улице с ребятами балуется, а не шалит, так и делать нечего. Того и гляди, что вырастет сорванец и отца из дома выживет. Теперь хоть сидит за книгой да доброму учится; уж много молитв знает на память. Знает сам молиться; мы – «господи, помилуй» да «господи, помилуй» и ничего больше сказать не умеем, а он молитву читает – поутру одну, вечером другую, а за обедом третью. В церковь божью придем, – что мы понимаем? ровно ничего; бабы про новины ласкочат, а мы – стоим да волосами мух обмахиваем; а ведь обедню про нас служат и говорят не стенам, а нам, что бог велел. А бог велел для нас говорить, так, стало, и нам велел разуметь, о чем говорят. Ну, как же нам разуметь, когда мы грамоты не знаем! Ведь в церкви ни про соху, ни про борону не говорят, а мы только те слова и знаем, которые в нашем быту часто употребляем, другие же речи только в книгах и написаны. Вот каково же, брат, подумать, что придется когда-нибудь и умереть и ответ богу дать за все дела, которые против его святого закона творили?

ИВАН. Ну, дядя, вот уж этот раз на правду похоже; только неужто мы виноваты, что грамоты не знаем; что ж будет с нами и нашими отцами?

АНТОНЫЧ. Отцы наши и рады, может, были учиться, да негде и не у кого было в ихнее время; им бог простит, и нам теперь уже слишком поздно учиться; но по крайней мере, коли видишь, что добрые люди стали об нас заботиться и заводить школы, то мы не должны детей своих отнимать от этого добра, а должны заставлять их учиться, тогда и нас за них бог не оставит. Посмотри, какие идут годы! что далее, то хуже, а все оттого, что мы не хотим понять волю божью. Худо родилось – говорим: богу так угодно было. Хорошо родилось – говорим: вот как хорошо запашешь, так хорошо и вырастет. Худое все на бога сваливаем, а себя правим. Давно я про душу свою думаю и теперь еще попокойнее стал с тех пор, как Ефимку заставил учиться, а все как говорю, так сердце и замирает. С грамоткой все бы, кажись, больше намолился и скорей бы заслужил царство небесное.

ИВАН. Так как же, Антоныч, посылать ли же мне старшего мальца, как школу-то заведут?

АНТОНЫЧ. Зачем, брат? ведь ты говоришь, что грамота не повезет; лучше пусть его по избам шатается да по миру ходит; тебе его и кормить не надо будет!

ИВАН. Нет, дядя, ты теперь не смейся; ты знаешь, что я и сам не рад, что бог меня приобидел и до людей не довел. Подчас я понимаю добрые речи, да вот эта проклятая дурь: как попадет в голову лишнее, да как захожусь на посиделки, и забуду. Вот тебе крест, что пошлю мальчишку в школу.

АНТОНЫЧ. То-то, Ваня, над грамотой не шути: коли грамотка дастся, так на ней далеко уедешь{2}.

Лучшие статьи во второй книжке «Сельского чтения»: «Рассказ о том, какие православные государи царствовали в России после Петра Великого и какие дела сделала императрица Екатерина Великая»; «Грамотки дяди Иринея», «Сказка о Ваньке Ротозее», «Рассказ крестьянина Прокофия про немцев-колонистов» и «Кто такой дедушка Крылов»{3}. Эти статьи отличаются истинно литературным мастерством и выдаются из всего остального, хотя и это остальное отличается замечательным достоинством. Мы не будем больше делать выписок: это просто невозможно, ибо надо или все выписывать, или потеряться в выборе отрывков. Кто прочтет самую книжку, тот согласится с нами, – а книжку эту с удовольствием прочтет и литератор, и барин, не говоря уже о крестьянах, для которых она представляет неисчерпаемый источник удовольствия и пользы.

Мы сказали выше, что «Сельское чтение» породило целую литературу книг для простонародья. Надо сознаться, что пока еще этому радоваться нечего. Все эти книжки порождены соревнованием не к достоинству, а к успеху «Сельского чтения»; и потому их производит не талант, а промышленность, и они одна другой нелепее и пошлее. Но пусть их выходят: неуспех охладит их ревность, а усиливающаяся потребность в народном чтении возбудит другого рода ревность и вызовет на деятельность таланты, а не промышленность. Пока достаточно и одного «Сельского чтения».

Примечания

Сельское чтение, книжка вторая… (с. 453–457). Впервые – «Отечественные записки», 1844, т. XXXIII, № 3, отд. VI «Библиографическая хроника», с. 25–28 (ц. р. 29 февраля; вып. в свет 1 марта). Без подписи. Авторство – ПссБ, т. XII, с. 423–428, 550, примеч. 53.

Белинский придавал большое значение изданию книг для народного чтения. Этим объясняется прежде всего и его интерес к изданию книжек «Сельского чтения», предпринятому в 1840-х гг. В. Ф. Одоевским и А. П. Заблоцким-Десятовским. См. его рецензию на первый выпуск этого издания (1843 г.) – Белинский, АН СССР, т. VI, с. 681–690.

Данной рецензии предшествовало в отделе «Библиографические и журнальные известия» (№ 2 «Отечественных записок» за 1844 г.) сообщение о выходе 2-й книжки (см. его: Белинский, АН СССР, т. VIII, с. 139).

Белинский отозвался пространными рецензиями также на выход кн. 3 и 4 «Сельского чтения» (см. наст. изд., т. 8).

Сноски

1

тон делает музыку (фр.). – Ред.

2

буржуа (фр.). – Ред.

Комментарии

1

Эта и следующая цитаты взяты из рецензии Сенковского на книжку К. Любимова в «Библиотеке для чтения» (1844, т. LXII, отд. VI, с. 30–38).

2

Из рассказа Н. С. Волкова «Если грамотка дастся, так на ней далеко уедешь».

3

Первый и четвертый рассказы – А. П. Заблоцкого-Десятовского; остальные – В. Ф. Одоевского. Кроме того, были помещены статьи Заблоцкого и Одоевского «О том, что такое год, что такое месяц и что такое день…» и «Что значит воскормить дитя», «Не положив, не ищи» В. И. Даля и др.