Сия жестокая бора - Михаил Выдренков

16-пушечная шхуна. Заложена 10.2.1837 г. в Николаевском адмиралтействе. Строитель С. И. Чернявский. Спущена 12.6.1838, вошла в состав Черноморского флота. В 1838—1840 и 1844—1848 гг. ежегодно в составе отрядов действовала у Кавказского побережья. 22.5.1840 с эскадрой вице-адмирала М. П. Лазарева участвовала в высадке десанта в устье р. Псезуапе. В 1841 и 1842 гг. находилась в Греции в распоряжении русской миссии. В 1844, 1845 гг. в составе эскадр находилась в практических плаваниях в Черном море. Командир: А. Е. Данилевский (с 1846 г.).

Тендер «Струя»

ТТХ: длина – 21,4 м, ширина – 7,3 м,

осадка – 3,9 м. Вооружение: 12 орудий.

Заложен 12.9.1834 в Николаевском адмиралтействе. Строитель Г. Иванов. Спущен 13.7.1835, вошел в состав Черноморского флота. В 1836, 1837 гг. в составе отрядов действовал у Кавказского побережья. В 1838 и 1839 гг. находился в практических плаваниях в Черном море. В 1840 и 1841 гг. находился в Греции в распоряжении русского посланника, плавал в Архипелаге. В 1842 г. занимал брандвахтенный пост в Евпатории. В 1844—1848 гг. ежегодно в составе отрядов действовал у Кавказского побережья. Командир: П. А. Леонов (с 1844 г.).

Письмо адмирала М. П. Лазарева

2 февраля 1848 г.

«…В течение этой зимы отряд наш у абхазских берегов потерпел необыкновенные несчастья в Новороссийской бухте в бывшую там бору или, лучше назвать, жестокий ураган с 12 на 13 января, последствием коего было то, что выкинуло на берег корвет „Пилад“, бриг „Паламед“, пароход „Боец“ и транспорт „Гостогай“, а тендер „Струя“ затонул на бриделе со всем экипажем, командиром и офицерами! Подобного ужасного случая никогда еще не было! На берегу сорвало все крыши даже со стропилами, а стекла в окнах, так сказать, вдавило внутрь! Не знаю – успеют ли спасти хоть одно из потерпевших крушение судов, до такой степени это сомнительно, что и ожидать даже невозможно. Бедная „Струя“! Если бы он [командир] догадался ночью отдать свои цепи у бочки, то хоть и разбило бы его [тендер] на берегу, но спаслись бы люди! Если ко всему этому, т. е. к ужасному этому урагану, прибавлю вам, что морозу тогда было 14°, то вы можете представить себе, в каком положении суда наши в Новороссийске находились и что они вытерпели!..»

Из письма М. П. Лазарева

капитану 2—го ранга В. И. Истомину1

о крушении кораблей в Новороссийской бухте [1]

Адрианопольский мирный договор

2 сентября2 1829 г. Адрианопольский мирный договор завершил русско—турецкую войну 1828—1829 гг.

Статья IV договора гласит:

«…Весь берег Черного моря от устья Кубани до пристани Св. Николая включительно пребудет в вечном владении Российской империи».

Эскадра

Из записки лейтенанта Н. И. Сущева о крейсерстве судов Черноморского флота у кавказских берегов [После 1847 г.]

…По окончании войны с турками, в 1830 г., крейсирующий отряд получил назначение более деятельное и достойное. Анапа, служившая арсеналом турецкого оружия для горцев и рынком невольниц для турок, была разгромлена русскими в 1828 г. и занята нашими войсками. Сильный гарнизон сделал ее значительным пунктом на севере и грозным для непокоренных племен. В то же время [было] предположено принять решительные меры против подвоза пороха, оружия и снарядов к кавказскому берегу и против торга невольниками. Вследствие этого и положение Сухумского отряда должно было измениться… Поэтому состав кавказской эскадры получил лучшее устройство: суда снаряжали крепкие, надежные, моряков выбирали заслуженных и опытных. Северо—восточный берег с крепостью Анапа и укреплением Гагры (первыми местами, занятыми по линии) был назначен исключительно для наблюдений отряда.

Кроме того, от крейсеров требовалась беспрерывная деятельность и движение. Торговля иностранных судов с черкесами была объявлена запрещенной, и крейсера обязаны были не допускать флаги других наций к кавказскому берегу и захватывать контрабандные суда. Продажа и перевоз невольников, производимые черкесами на их чектырмах в Анатолию, также вверялись бдительности крейсирующих командиров для совершенного уничтожения [этого]…

…Особенное внимание высшего начальства обратилось вдруг на кавказскую береговую линию. Целые дивизии, предводительствуемые главными начальниками Черноморского флота, стали ежегодно приходить с десантом для занятия новых мест по берегу. Явились двигатели к прямой пользе: адмиралы, с верным и строгим взглядом на вещи, капитаны, с примерною ревностью к своею делу. Они действовали на массу, и крейсирующая эскадра получила скоро новое и настоящее образование. Флагманам предоставлено постоянное, личное наблюдение за спокойствием по линии и за исправностью отряда. Крейсера получили подробные, ясные инструкции, где, кроме взятия контрабандных судов, на них возложена обязанность постоянно наблюдать за укреплениями, находящимися на их дистанции, и подавать немедленную помощь при появлении горцев.

В 1838 г. наши войска заняли Новороссийск. Обширная бухта его, закрытая от морских ветров и лежащая в кругу действий против черкес и вблизи от Крыма, представила значительные удобства его перед Сухумом крейсирующему отряду; почему Новороссийск и назначен был вместо Сухума для временного пребывания отрядного командира и для освежения крейсеров.

С этого времени начался настоящий период кавказского крейсерства, в котором эта эскадра постоянно является уже с духом деятельности и стремления к положительной пользе и служит надежною подпорою для укреплений и сильною рукою во всех действиях, совершающихся по берегу. Адмиральский фрегат бессменно носится вдоль линии, опрашивая о положении сомнительных укреплений. Всякий крейсер представляет самим собою явление, которое столько веков безуспешно отыскивали ученые: «вечное движение»; и кавказский берег с его поселениями, опоясанный такою летучею эскадрой, находится в положении, совершенно обеспеченном и в отношении продовольствия, доставляемого исправно на кавказских транспортах, и со стороны неприязненных покушений на форты, которые общими силами с моря и берега вовремя предупреждаются или отражаются смело и решительно.

Теперь, наблюдая за каждым крейсером, вы увидите всякий день, как он встречает и опрашивает суда, показывающиеся на горизонте; потом вы следите за ним, когда он змеей извивается перед бухтами и ущельями около берега, высматривая, не готовится ли где чектырма к спуску на воду. После того он бежит к береговым укреплениям на его дистанции, узнает об их состоянии и предлагает услуги. Если сильные скопища горцев показываются перед фортом, крейсер бросает якорь у самого берега, свозит десант или обстреливает укрепление и вместе с ним отражает неприятеля.

Призы и чектырмы стали чаще показываться на буксире у крейсеров и реже выходить из своих ущелий и балок… [2].

О боре у восточных берегов Черного моря

Журнал «Морской сборник», 1848 г.:

Если б великий поэт наш ожил и посмотрел, что сделалось с прославленным им югом, то отрекся бы от звучного стиха:

От финских хладных скал до пламенной Колхиды…

и нашел бы, что эпитет «пламенный» теперь не у места: юг наш превратился в север, по крайней мере, в прошедшую зиму. В Тифлисе катались уже на санях, когда в Архангельске жаловались на бесснежье. Зима с 1847 года на 48-й год была одна из таких, какие изредка посещают наш не привыкший к холоду Новороссийский край. Ее сравнивают с зимами: так называемую Очаковскую 1788—1789; памятную современникам 1812, 1828—1829 и 1837—1838 годов. В степной части Крыма свирепствовали постоянно, более 36 дней, страшные метели; скот по трое и более суток оставался без корму в загонах, куда невозможно было пробраться по причине снежных сугробов, заградивших входы. Сады были покрыты снегом до того, что виднелись одни только вершины деревьев. Ложбины превратились в снежные возвышенности. На Черном море в течение зимних месяцев дули сильные ветры, а у восточного берега свирепствовала бора.

Бора у северо—восточного берега Черного моря дует в NO—й четверти с различною силой, исключительно на пространстве от Анапы до форта Вельяминовского3; далее к SO она постепенно слабеет и очень часто переходит в свежий SO. Разрушительная сила боры бывает только у самих берегов; далее же в море она чувствительно ослабевает; были случаи, что суда, находившиеся не в дальнем расстоянии от берега, при порывах боры крепили марсели, между тем как другие, мористее, несли брамсели.

Нигде бора не свирепствует с такой ужасной силой, как в Новороссийском заливе. Залив этот вдается от мыса Дооб, при входе, к северо—западу почти на восемь миль; по северо—восточную сторону его возвышается сплошной хребет гор, высота которого над поверхностью моря до двух тысяч фут. Простираясь вдоль залива в расстоянии от берега около 11⁄2 мили, хребет этот к NW оканчивается постепенным скатом к обширной лесистой долине в верховье залива; к SO, обогнув Новороссийский залив, идет по северо—восточную сторону Геленджика, за которым вскоре сливается с другими горами. Склон этого хребта к заливу, у вершины голый, безлесный, идет вначале под углом более 45° к горизонту, потом, делаясь постепенно положе, покрывается кустарниками, разрезывается неглубокими ущельями, образуя как бы ряд хребтов, спускающихся к заливу, у которого они и оканчиваются каменными обрывами. По многим ущельям протекают небольшие ручьи, вливающиеся в море. Юго—западный берег залива вначале полог; потом, постепенно возвышаясь, сливается с хребтом гор, который к юго—западу высокими утесами упирается в море и, рассекаясь (местами) ущельями и долинами, оканчивается к северу низменностью у Анапы.