Я, он и кто-то третий. Me, he and someone third - Rina Ronzhina

В первую июльскую ночь, около двух часов меня разбудил звонок на мобильный телефон. Номер не был мне известен. Спросонья долго соображала, что это и что мне с этим делать, потом быстро схватила трубку (потому, что если кто-то звонит среди ночи, значит, что-то случилось нехорошее).

– Алло?

– Лиль, это я…

– кто я?

– Ну, Я!!

К тому времени мое сознание идентифицировало обладателя голоса в трубке. Это был Ник.

– Боже мой! Что случилось? Вы с ума оба посходили?! – и так далее, поток всяческих «Отчего?» «Зачем?» и «Почему?»

– Прекращай истерику! Самому не сладко. Можно к тебе приехать?

– В смысле прямо сейчас?

– Да.

– Ну, приезжай… я буду ждать тебя на лавочке, под вишнями, хорошо?

– Ага, только выходи быстрее, я уже сворачиваю на твою улицу.

И дал отбой.

«Ну, вы, блин, даете!», – единственное, о чем я успела подумать, натягивая джинсы. И тут под окном раздался сигнал его «Лады».

Я тихо выскользнула из квартиры, чтобы не разбудить родителей. Пулей сбежала по лестнице. Он уже стоял на оговоренном месте.

– Совсем сума сошел? Господи, что у вас случилось?

– Ну, мне кажется, суть нашего расставанья тебе уже донесли…

– Ну, да…

– Ну, вот…

– Ты как сейчас, нормально?

– Не совсем….

По его лицу можно было понять, что он награни того, чтобы расплакаться. Я обняла его. Так, обнявшись, мы простояли целую вечность, по-моему. Потом, в обнимку, прошли вокруг моего квартала. Ни слова. Ничто не нарушало тогда ночной тишины. Вот сейчас вспоминаю все прошедшее, и одна только мысль пульсирует в моей голове «Как же я его люблю!». Только, прошу вас, не совершайте распространенной ошибки – я любила его как друга, как брата, как кого-то настолько родного, как… себя?

Уже рассвело, когда я задала вопрос:

– А есть в вашем расставании доля моей вины?

– С ума сошла? Конечно, нет!

– А почему же она не сообщила мне своих координат, не позвонила ни разу… это ли не обида?

– Я не знаю. Ничего не могу тебе сказать. Я понятия не имею, что творится в её Глове. Но совершенно точно то, что я тебя ни в чем не виню.

Наши глаза случайно встретились, и перед глазами возникла картина прошедшей зимы. Он нахмурил брови.

– Нет. – Он помотал головой. – Этого она точно не видела. Мы бы об этом узнали уже тогда.

После той ночи мы стали друзьями «не разлей вода», даже договорились, что если к тридцати одному году не найдем себе спутников жизни, то женимся друг не друге. Маша, узнав про все происходящее, попросила передать мне, чтобы я забыла о ней, как о подруге, которая у нее когда-то была… и еще что-то, от чего сквозило дешевой театральностью, которая была ей присуща. Для меня это все было верхом абсурда, но, благодаря Нику я практически не переживала по этому поводу. Мы ходили с ним в кино, болтали ночами напролет по телефону, сбегали друг к другу при первой же возможности.

Его день рождения в тот год мы отметили только вдвоем, что была впервые за всю его жизнь. Обычно это было веселье, которое длилось не один, а нередко даже не два дня. И целый год после он периодически обнаруживал клочки с номерами телефонов различных людей в самых неожиданных местах. С теми, кого Ник вспоминал, он начинал дружбу (при условии, что и они его помнили) но, чаще всего, эти люди даже могли его вспомнить.

С ним я стала такой спокойной и уверенной в себе и в своем будущем. Всю жизнь, сколько я себя помню, я занималась поиском себя в творчестве. Каждый новый вид творчества зажигал во мне страсть научиться делать это мастерски (будь то бисер, танцы, театральный кружок). Но через какое-то время я замечала, что мои успехи на том или ином поприще никому, из моих близких, не были интересны, и бросала занятия на полпути, не добивших каких-либо стоящих результатов. Даже сейчас, когда я практически стала экономистом (для меня абсолютно лишенная творчества профессия), я не прекращала поиски того занятия, в котором я найду себя, как творец!!! С помощью Ника я стала менее импульсивной в этом вопросе. Он пресекал все мои порывы бросить новое занятие при первой же неудаче и всегда живо интересовался моими результатами. Так, с его помощью я нашла себя в скульптуре (конечно, это звучит слишком помпезно – мои создания не представляют большой художественной ценности, но даже мой преподаватель говорит «Вполне, вполне…», что является высшей похвалой!)

Как хвост я ходила с ним по всем вечеринкам, которые он посещал, освободившись из-под Машиного ига. Он, видите ли, без меня никуда не может!

Но сколько вечеринок за неделю мы не посещали, воскресенье было только нашим днем. И если по будням он учил меня веселиться, то в воскресенье я показывала ему, насколько прекрасен окружающий его мир. Каждое наше воскресенье было пропитано какой-то средневековой трогательностью и романтикой.

Наступила осень. Я уехала в Москву доучиваться и писать дипломную работу.

Ежедневно я скучала по моему другу, но, все чаще, не могла дозвониться до него – череда вечеринок затянула его на столько, что он вообще забыл о существовании какого-либо другого мира, кроме того, в котором децибелы и герцы играют с его желудком.

Глубокой осенью, уже почти в декабре, он позвонил мне впервые со времени нашей последней встречи.

«Как у тебя дела?», «Куда пропал?», «У тебя все хорошо?» – на мой взгляд, эти вопросы естественны для подобной ситуации, когда ты несколько месяцев не можешь никаким способ узнать хоть что-то внятное о твоем друге. Но эти вопросы привели его в бешенство. «Хоть ты не читай мне морали!!!» – крикнул он в ответ и оставил наедине с короткими гудками. Я в растерянности смотрела на телефон ничего не понимающим взглядом. Попыталась ему перезвонить, но он сбрасывал мои звонки.

– Опять что-то не так, – сказала я сама себе со вздохом, – Ладно, перезвоню завтра, может он придет в себя, все-таки утро вечера мудренее.

Разговора не получилось не наследующий день, ни через неделю, ни через месяц.

На новый год, который в этот раз я отмечала в узком семейном кругу, мои мысли периодически возвращались к воспоминаниям о прошлогоднем празднике. Сердце мое замирало от счастья и боли одновременно, поскольку, как я не старалась, Ник был для меня недоступен.

Второго января моя двоюродная сестра потащила меня на прогулку со своими друзьями.

– Хватит киснуть из-за этого индюка, – гневно произнесла она, по-хозяйски роясь в моем гардеробе подыскивая что-нибудь понаряднее, – можно подумать, что он был любовью всей твоей жизни, вы были десять лет женаты и вдруг он, не дай Бог, умер!!! Так, вот это наденешь. Чего ты так себя убиваешь, – не унималась она, роясь уже в шкатулке с бижутерией, – сейчас пойдем, развеемся. У меня там есть один парень, который давно хочет с тобой познакомиться!

– Да? – Я изобразила крайнюю степень удивления. – И каким это образом этот твой обожатель узнал о моем существовании?

– Ну, во-первых, обожатель, как ты изволила выразиться, не мой, а очень даже твой, – разделяя каждое слово, произнесла она, когда подкрашивала мои реснички, – а во-вторых, помнишь, ты мне скидывала фотку на мобильный – вот её-то он увидел и влюбился.

– Какие громкие слова «влюбился»! – Я быстро-быстро захлопала ресницами, потому что моя сестренка на слове «влюбился» ткнула мне щеточкой прямо в глаз. – Не слишком ли категорично для одного фото, причем годичной давности?

– И совсем не категорично, – ответила Сонька, подкрашивая свои губы, – и ты, радость моя, не младенец, чтобы внешность твоя менялась год от года до неузнаваемости! Тем более, я вас не женю! И вообще хватит демагогии, пошли уже, опаздываем!

– Ну, разглагольствуешь тут. – Я перенесла взгляд с зеркала на сестренку. – В основном ты.

И послала ей, уже стоящей в прихожей, воздушный поцелуй.

Где-то через пару часов я сидела в прекрасной теплой компании. Парень, Вадим, действительно оказался прекрасным молодым человеком – прекрасные манеры, прекрасная стрижка, прекрасный костюм, прекрасная улыбка с прекрасными белыми зубами, прекрасно поставленная речь. Довольно слова «прекрасно» в одном предложении, чтобы понять насколько это «прекрасно» было ужасным?

После второго коктейля мне в Глову залетела шальная мысль: «Раз вы решили меня развеселить, то вы получите такое веселье, которое еще нигде не встречали!»

Оперируя опытом развлечений, полученных на летних вечеринках, постепенно повышая градус, я действительно в тот вечер удивляла всех! К сожалению, тот вечер я знаю только по рассказам очевидцев, потому что, после четвертого коктейля и фразы «Все на борт!!!», когда я полезла на барную стойку – в моей жизни случился очередной провал в памяти…

А на утро я проснулась у Ника дома… вот такой неожиданный поворот событий (поймите мое удивление, ведь кафе было на совершенно другом конце города). Кстати, мое удивление еще было усиленно тем, что я планировала проснуться в квартире Вадима, на худой конец, но не как не в этой!!!