Приказ тайных дел и его люди - Дмитрий Зиберов

В главе, посвященной работе царских Приказов, Котошихин на первое место поставил статью о Приказе тайных дел. И не случайно. Приказ фактически контролировал всю деятельность государственных учреждений вплоть до мелочей по ведению царского хозяйства и присматривал за коронованным семейством. Дьяк Приказа был обязан всегда находиться при царе для спешного, секретного поручения, охранять и всюду сопровождать, встречаться и провожать послов. И даже имел право подписывать указы, исходившие «из его, великого государя, царских палат за его, государскими, тремя красными печатями». Большинство поручений царя имели деликатный характер и отдавались устно. Лишь в редких случаях давали письменное указание с возвратом царю или дьяку. На таких указаниях царь всегда писал: «Прочетчи, пришли назад с тем же, запечатав сей лист». Нередко подьячие выполняли роль гонцов к правителю другого государства и одновременно получали наказ разузнать, поговорить любезно, выяснить настроения. Именно этим и занимался ранее Григорий Котошихин.

Знал посольский дьяк и некоторых тайных агентов царя Алексея Михайловича, и тайное письмо. Ему приходилось не раз заучивать наизусть ключи к расшифровке царских посланий, так как их не записывали. Вариантов секретного письма придумали несколько, но никто из подьячих не знал всех, кроме оскорбленного Котошихина.

«ТАРАБАРСКАЯ ГРАМОТА»

Так называли в то время принятый способ составления тайного послания. Весь немудреный секрет состоял в том, что одни буквы заменялись другими. Иногда его называли еще «затейным». Писали и так называемой «полусловицей», когда буквы фраз располагали в обратном порядке и не дописывали. Такие своеобразные криптограммы рассчитывались на уже знающих суть дела или весьма догадливых и смышленых.

Изобрел особую азбуку и «склад затейным письмом» патриарх Филарет — отец первого царя из династии Романовых Михаила Федоровича. Он был фактическим правителем России — ему, как и царю, пожаловали титул «великого государя», искусно владел он «ратными и всякими царскими делами». Опыт таких дел у него был огромный. Еще молодым московским красавцем, знавшим латынь и другие языки, насильно был пострижен в монахи — интриги! Затем испытал тюрьму, жизнь в Тушине — воровском гнезде, польский плен, из которого освободился хитростью. Как же ему было не знать все ходы-выходы в управлении государством? Вот и писались грамоты от лица обоих государей. Сначала стояла подпись царя, а за ней — патриарха.

Что же касается самостоятельных решений и действий, то здесь Филарет обходился без царского прикрытия. А чтобы не мешали и нос не совали, решил он сделать свои бумаги непонятными и составил «литорею» (от латинского «литера» — буква), понятную ему одному и нескольким посвященным. Со временем грамоту стали называть на русский манер «тарабарской». С помощью тайного письма Филарет держал все нити главных внутренних и особенно внешних связей государства в своих руках, то есть фактически управлял им. От своих подчиненных он тоже требовал использовать «склад затейным письмом» для составления донесений.

«Тишайший» довольно часто использовал изобретенную дедом «тарабарскую грамоту», особенно в наставлениях подьячим Посольского приказа и Приказа тайных дел, отправлявшихся за рубеж. И не случайно. В одной из таких «тарабарщин» Алексей Михайлович требует от подьячего Григория Никифорова «проведать подлинно, сколько ратных людей и каких в Риге и в иных городах по сей стране».

Еще труднее пришлось представителю царя в Польше полковнику Василию Тяпкину, В 1673 году, отправляясь к королевскому двору, он рассчитывал на спокойную и красивую жизнь «чистого» дипломата. Но уже по дороге в Вильно его догнал царский гонец и вручил ему «тарабарщину» государя с предписанием постоянно составлять сообщения для «сберегателя посольских дел» боярина Артамона Матвеева. Полковник тщательно исполнил приказ царя и за время своего пребывания при королевском дворе написал и отправил в Москву более шестисот донесений,

АРТАМОН МАТВЕЕВ — РУССКИЙ РАЗВЕДЧИК

В 1648 году войсковой писарь Богдан Хмельницкий поднял казачество на борьбу с поляками за свободу и веру. Его поддержали и крестьяне. Борьба приняла затяжной характер и казалась бесконечной. Хмельницкий направил своих посланцев в Москву, «чтобы великий государь… велел гетмана их со всем войском запорожским принять под свою государеву высокую руку». В 1651 году посланники предстали перед царем и передали Алексею Михайловичу просьбу гетмана. Царь внимательно выслушал казаков, но ничего не обещал. Он попросту не знал, с кем имеет дело — очередным атаманом, авантюристом или настоящим лидером Украины.

И вот в 1653 году царь отправляет на Украину посольство во главе со своим особо доверенным лицом — дьяком Посольского приказа Артамоном Матвеевым с тайным наказом побольше разузнать о положении на Украине. Матвеев часто останавливался, разговаривал «по душам» с крестьянами и горожанами, ремесленниками. Спрашивал у них о числе войск у гетмана и есть ли иностранные наемники, сколько на Украине отрядов крымского хана и как они себя держат. Интересовался Матвеев и желанием польского короля заключить союз с Хмельницким и согласием на это Рады. Ну и, конечно, главным: есть ли у народа желание воссоединиться с Россией и согласится ли одобрить его Рада?

Дьяк оказался настолько искусным, что тайно встретился с посланцем гетмана Потоцкого, неким монахом Феофилом, который спешил к Хмельницкому с письмом. От монаха, а может, и из самого письма ему стало известно: польские магнаты обеспокоены дипломатической активностью и военными приготовлениями России. А из близкого окружения казачьего гетмана Матвеев узнал, что Турция разрабатывает планы присоединения Украины к Оттоманской империи. Об этом дьяку доверительно растолковал писарь Иван Выговский. Поэтому на секретных переговорах 4 июля 1653 года русская делегация находилась во всеоружии, и Матвеев убедился в твердом желании Украины и ее руководителей идти на вечный союз с русскими. 8–9 января Артамон Матвеев с посольством стал свидетелем решения Переяславской Рады о воссоединении Украины с Россией. И уже 11 января он поспешил с отчетом к царю.

«КРЕМЛЕВСКИЙ РИТУАЛ»

После окончания Тридцатилетней войны в 1648 году в Россию зачастили иностранные гости из Франции, Италии, Голландии и других государств. Они неспроста интересовались большой страной на востоке и желали наладить выгодную торговлю. Причем знали, что такая потребность у русских есть, и немалая. Вот что писал, например, барон Августин Мейерберг, возглавлявший посольство Австрии в Москве в 1661–1662 годах, о своем путешествии в Московию. «В Москве такое изобилие всех вещей, необходимых для жизни, удобства и роскоши, да еще покупаемых по сходной цене, что ей нечего завидовать никакой стране в мире, хоть бы и с лучшим климатом, с плодороднейшими пашнями, обильными земными недрами или с более промышленным духом жителей. Потому что хоть она лежит весьма далеко от всех морей, но благодаря множеству рек имеет торговые сношения с самыми далекими областями…»

Выходит, что гости заморские знали, изучали нашу страну и народ весьма пристально. А русские люди нередко все еще пользовались очень скромными, отрывочными и даже устаревшими сведениями о дальних странах.

В 1656 году стольнику И. Чемоданову приказали ехать в Италию послом и снабдили верительными грамотами на имя герцога Франциска. А когда ничего не подозревающий посол собрался во дворец, выяснилось, что правит уже третий преемник герцога. На почетную аудиенцию у короля Испании Филиппа IV рассчитывал и русский посол Потемкин. Однако вдруг оказалось, что тот не может его принять, ибо умер два года назад…

Именно поэтому важной задачей Приказа тайных дел стало обеспечение посольских людей и других русских представителей более подробными сведениями о странах, в которые они отправлялись. При этом их обязывали интересоваться всем новым в жизни Англии, Голландии, Австрии, Италии, Швеции, Дании. Царь Алексей Михайлович просил даже герцога Курляндского продать ему часть своих кораблей, чтобы «ходить кораблями для пряных зелий и овощей», то есть до самой Индии. Благодаря созданной системе «тайных дел» за время правления «Тишайшего» Россия установила дипломатические отношения со всем Западом, и к русским гостям там так же стали привыкать, как в России давно привыкли к «варяжским».

ЦАРЬ-РЮМКА И КОВРИЖКА-ГЕРБ

Ведал Приказ тайных дел и личными прихотями царя и его семейства. А Романовы оказались большими выдумщиками на всякого рода диковинки и увеселения. Небезызвестно, увы, что «веселие на Руси есть пити». И хотя Соборное Уложение 1649 года сильно ограничивало эту традицию, многие, в том числе и царская семья, тайно ее продолжали. Может, поэтому и устраивали празднества и даже кутежи под прикрытием специальной службы. Но так или иначе на Аптекарском дворе царские «винники» создали производство многих видов водки и настоек — коричной, анисовой, тминной, зверобойной, клубничной, клюквенной, малиновой. А уж о браге, медах разных, пиве добром, морсах ягодных и фруктовых и говорить нечего. Их заготавливали бочками. Вершиной «скляничного мастерства» была «царь-рюмка» величиной в целую сажень. Ее могли пригубить лишь избранные.