Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли

Он кивнул.

— Однако ты прав, — сказала она. — Наверное, нужно попробовать обратиться к другому психиатру. Долго я так не выдержу. Все эти сны, ночь за ночью.

— И они становятся всё хуже и хуже, — напомнил он, нахмурившись. — Сперва они были время от времени, теперь уже каждую ночь. А скоро, если ты ничего не предпримешь, будет хуже…

— Хорошо, — сказала она. — Не надо об этом.

— Приходится. Я очень беспокоюсь. Если эта змеиная мания будет продолжаться, в одну из ночей ты вонзишь в меня спящего нож.

— Никогда. Но не будем об этом. Я хочу обо всём позабыть. Не думаю, что это случится снова. А ты?

— Надеюсь, что нет.

Она выключила свет, потом поцеловала мужа и закрыла глаза.

Через несколько минут она повернулась на бок. Через полчаса снова перекатилась на спину, пробормотала что-то неразборчивое и расслабилась. Ещё через двадцать минут пожала плечом, и больше уже не шевелилась.

Её муж лежал рядом тёмной глыбой, опираясь на локоть. Он размышлял в темноте, прислушиваясь к её дыханию и тиканью часов. Потом улёгся на спину.

Он медленно развязал завязки своей пижамы потянул за шнур и вытащил его на целый фут. Потом откинул одеяло и неторопливо придвинулся к ней прислушиваясь к её дыханию. Положил шнур ей на руку. Медленно, по сантиметру за несколько секунд, провёл шнуром по её руке.

Наконец она застонала.

Последнее испытание

Final Examination — Imagination, May 1952; перевод: Сергей В. Гонтарев

Думаю, началось это давно. Гораздо раньше, чем засуетились астрономы, и уж точно задолго до того, как об этом узнал я. Насколько давно — не представляю: может, тысячи лет назад, а может, и больше. Сам я узнал об этом одним мартовским вечером из газеты.

Джейн хозяйничала на кухне. Я устроился в большом мягком кресле и просматривал передовицы — милитаристская болтовня, рассуждения о контроле над инфляцией. Потом пробежался по разделу самоубийств и по разделу уголовной хроники. Пролистывая последние страницы, я наткнулся на небольшую заметку.

«Астрономы теряют звёзды» — гласил заголовок. Судя по фамильярному стилю, это была типичная бульварная беллетристика. «Доктор Вильгельм Менцнер из обсерватории Сан-Джейн не может отыскать некоторые звёзды Млечного Пути. Такое впечатление, говорит доктор Менцнер, что они попросту исчезли. Многочисленные фотографии звёздного неба подтверждают: многие неяркие звёзды пропали с небосвода. Они были на небе ещё совсем недавно — судя по фотографиям, сделанным в апреле 1942 года…» Дальше автор перечислял пропавшие звёзды — их названия ничего мне не говорили — и отечески журил учёных за рассеянность: только представьте, писал он, потерять нечто такое огромное как звезда. Впрочем, волноваться не стоит, подытоживал журналист, звёзд на небе ещё много.

Заметка в тот момент показалась мне забавной, хоть и сомнительной по стилю. Я не очень хорошо разбираюсь в науке — я торговец одеждой, — но учёных я всегда уважал. Стоит только посмеяться над ними, и они тут же придумывают какую-нибудь гадость вроде атомной бомбы. Лучше уж относиться к ним с почтением.

Не помню, показал я заметку жене или нет. Если и показал, значит она ничего не сказала.

Жизнь текла своим чередом. Я ездил в свой магазин на Манхэттен и возвращался домой в Куинс. Через несколько дней появилась другая статья. Написал её доктор наук, и фамильярным стилем здесь и не пахло. В статье говорилось, что звёзды с огромной скоростью исчезают из нашей галактики Млечный Путь. Обсерватории обоих полушарий подсчитали, что за последние пять недель пропало несколько миллионов далёких звёзд.

Я вышел на задний двор и посмотрел на небо. Мне показалось, что всё в порядке. Млечный Путь — на привычном месте, густо пачкает небосвод, как и всегда. Немного в стороне — Большая Медведица. Северная звезда по-прежнему указывала на Вестчестер.

Земля под ногами была мёрзлая и твёрдая, как камень, но воздух уже не такой холодный. Скоро придёт весна, а с ней и весенние коллекции одежды. По другую сторону моста Куинсборо сияли огни Манхэттена, и это окончательно меня отрезвило. Главная моя забота — одежда, поэтому я вернулся в дом, чтобы заняться делом.

Через несколько дней история о пропавших звёздах добралась до первых полос. «ЗВЕЗДЫ ИСЧЕЗАЮТ! — кричали заголовки. — ЧТО ДАЛЬШЕ?»

Из статьи я узнал, что, оказывается, Млечный Путь теряет по несколько миллионов звёзд в день. Другие галактики, по-видимому, не пострадали, хотя никто ничего толком не знал. Но из нашей галактики звёзды выбывали определённо. Большинство из них — такие далёкие, что разглядеть их можно только в мощный телескоп. А вот то, как они исчезают, разом и сотнями, мог увидеть любой зрячий. Это был не взрыв и не медленное угасание. Нет. Просто — раз! — и звезды как будто и не было.

Автор статьи, профессор астрономии, подчёркивал, что на самом деле мы видим не исчезновение звёзд, а то, как иссякает их свет. Сами звёзды, очевидно, погасли сотни миллионов лет назад, а свет от них ещё долго летел сквозь космическое пространство. Сотни миллионов лет… кажется, так было в статье. Хотя, возможно, и тысячи миллионов.

Статья не касалась причин происходящего.

Поздно вечером я вышел посмотреть на небо. Все соседи высыпали на свои участки. И действительно, в бесконечной россыпи звёзд я мог видеть, как гаснут маленькие крапинки света. Они были едва заметны. Если не смотреть прямо на них, то никаких изменений и не увидишь.

— Джейн! — крикнул я в открытую дверь. — Иди посмотри!

Жена вышла и подняла голову. Уперев руки в бока, она хмурилась, будто её оторвали от важного дела.

— Ничего не вижу, — заявила она наконец.

— Присмотрись повнимательней. Выбери кусок Млечного Пути и наблюдай за ним. Вот, только что погасла! Видела?

— Нет.

— Следи за мерцающими точками, — сказал я.

Но Джейн