Ответный прием - Тамоников Александр

– Геша! Где ты пропадаешь, лихорадка тебя возьми! Лабораторию откроют через десять минут, товарищ полковник госбезопасности уже на территории полигона, а тебя с собаками искать приходится!

Младший научный сотрудник, помощник заместителя руководителя отдела систематизации информации Иван Павлинов ворвался в комнату отдыха шестнадцатого инженерного комплекса и с возмущением накинулся на мужчину средних лет, развалившегося в кресле. Тот, кого называли Гешей, недовольно поморщился, но из кресла выбрался.

– Чего кричишь, Иван? Человеку и пять минут отдохнуть нельзя? Знаешь ведь, что я всю ночь систематизацией занимался, – ворчливо произнес он.

– Чего кричишь?! Чего кричи-и-ишь?! – Павлинов чуть не захлебнулся от возмущения. – Геша, ты вообще в курсе, что происходит? Товарищу Кисунько выезжать через три часа, а у тебя еще ничего не готово! Может, тебе наплевать, как пройдет доклад, но лично я в случае провала крайним оставаться не хочу.

– Тебя никто и не просит. – Геша потянулся за ботинками, которые до этого снял, пытаясь дать ногам отдых. – Подготовить пленки поручено мне, а не тебе.

– А проконтролировать и передать их товарищу Кисунько должен я, – возмутился Павлинов. – Давай, шевели поршнями, Геша. Иначе доложу о твоем поведении кому следует.

– Не пугай, Иван, пуганые. Сам знаешь, кроме меня, с этой работой никто не справится.

– Сейчас не справится, – фыркнул Павлинов. – Эта ситуация временная, Геша. Через месяц придет замена Соколову, которого отправили в госпиталь, и Власенко вернется с Украины. Слышал, его матери стало лучше. Так что не зазнавайся, скоро ты снова отойдешь на второй план. Имей в виду, не появишься в лаборатории через пять минут – отправлю доклад самому Кисунько!

Павлинов резко развернулся и вышел из комнаты отдыха. Втиснув ноги в тесную обувь, Геша вышел следом. Всю дорогу до лабораторного комплекса он почти бежал. В его душе бушевал гнев. «Десять лет учебы, тридцать лет исследовательской работы, четырнадцать из них на проклятом полигоне, работа по двадцать часов в сутки, без выходных и праздников. А в итоге что? Ни семьи, ни детей, зарплата мизерная, уважения ноль! Кто получит награды за выдающиеся заслуги перед Родиной? Кисунько и ему подобные! Кому дадут премию? Тоже им. А мне лишь выговор с занесением в личное дело за то, что лишних пять минут посидел в кресле, за то, что не свалился с инфарктом, как Соколов! Где справедливость? Когда это изменится? Будь все проклято! Будь все проклято!»

К месту назначения Геша в отведенный Павлиновым срок едва успел. У дверей лаборатории, вход в которую допускался лишь с личного разрешения генерал-майора Маркова, его уже ждал сотрудник КГБ.

– Опаздываете, – взглянув на часы, проворчал он.

– Простите, часы отстают. – Фраза прозвучала глупо, отчего настроение Геши испортилось окончательно.

– Так смените часы, – назидательно произнес кэгэбэшник. – Служить на оборонном предприятии и не следить за временем – непростительная оплошность.

Отвечать Геша не стал, дождался, когда дежурный по этажу отомкнет три замка, и молча вошел в помещение. Прежде чем приступить к работе, Геша произвел все подобающие записи в куче журналов, сотрудник КГБ проверил помещение на предмет несанкционированного проникновения и только после этого позволил Геше начать работу с микропленками. Работал Геша на автомате: запускал необходимые процессы, загружал нужную информацию, фильтровал материал, вставлял в него схемы и чертежи, и все это время сотрудник КГБ маячил за спиной. Геша понимал, что такова специфика работы, но сегодня его это бесило как никогда.

Примерно через час после начала работы в комнату заглянул дежурный.

– Товарищ капитан государственной безопасности, вас срочно приглашают к телефону, – извиняющимся тоном произнес он.

– Что за ерунда! Вы знаете правила, – возмутился капитан. – Никаких внешних мероприятий во время работы лаборатории.

– Я знаю, товарищ капитан государственной безопасности, – голос дежурного зазвучал еще более виновато. – Но звонят из Москвы. Сказали – срочно.

– Сколько тебе осталось? – вопрос капитана был обращен к Геше.

– Не могу сказать точно, но не меньше часа, – подумав, ответил Геша.

– Придется прерваться, – заявил капитан. – Останавливай процессы, продолжишь позже.

– Я не могу прервать процесс, иначе придется начинать все сначала, и тогда профессор Кисунько опоздает на самолет, – возразил Геша.

– Насчет самолета я договорюсь, – отмахнулся от возражений капитан. – У меня срочный звонок.

– Пленка придет в негодность, насчет непредвиденных расходов тоже договоритесь?

– Сворачивайся, тебе сказано, – отрезал капитан.

Геша подавил взрыв возмущения и вырубил все машины. Через пять минут он уже стоял у закрытых дверей лаборатории, дожидаясь возвращения капитана. «Столько работы коту под хвост! И ведь не было никакой необходимости прерывать процесс. Ну, сходил бы он в дежурку, поговорил по телефону, и что? Кому она нужна, ваша секретность? Все равно пленку из лаборатории не вынести, – мысленно возмущался Геша. – А если и вынесешь, то через КПП точно не пройдешь, там досмотр серьезнее, чем на золотых приисках. Кисунько и то свой экземпляр рабочих схем и чертежей только в спецкейсе выносит, и охрана у него четыре человека. Все боятся, что западные державы их секреты украдут. Кто их понесет западным державам? Это у нас шпионов и перебежчиков как дорогих гостей привечают. И политическое убежище им, и советское гражданство, и пресс-конференции в Доме журналистов. А ведь кто они такие? Всего лишь мелкие сошки в Агентстве национальной безопасности, криптологи, которые только и могут, что расшифровывать добытую другими информацию. И что они по сути сказали? Да ничего, только избитые фразы и ни одного доказательства в подтверждение своих слов. И все же они стали чуть ли не национальными героями Советского Союза».

Историю криптологов Геша помнил наизусть. Она произошла десять лет назад, в далеком 1960 году, когда работа над экспериментальной системой ПРО еще только начиналась. Тогда это событие широко освещалось не только в советских газетах, но и в международных СМИ, доступ к которым Геша имел благодаря связям с «секретным» отделом сбора информации при Министерстве обороны СССР. Звучала она так: два друга, Уильям Гамильтон Мартин и Бернон Ф. Митчелл, познакомились во время службы в ВМС США в Японии в начале 1950-х годов, и оба присоединились к АНБ в один и тот же день в 1957 году. А в 1960-м решили вместе бежать из страны.

Двадцать пятого июня 1960 года Митчелл и Мартин выехали из США в Мексику. Оттуда они отправились в Гавану, а затем на советском грузовом судне поплыли в СССР. Пятого августа Пентагон заявил, что они не вернулись из отпуска, и было сделано заявление: «Есть вероятность, что они убежали за железный занавес». Шестого сентября 1960 года Митчелл и Мартин появились на совместной пресс-конференции в Доме журналистов в Москве и заявили, что запросили убежище и советское гражданство.

Особо шокирующих заявлений Митчелл и Мартин так и не сделали, лишь сообщили о том, что и без них было известно: правительство Штатов использует недостойные методы при сборе разведывательной информации, умышленно нарушает границы воздушного пространства других государств, а также занимается перехватом и расшифровкой секретных сообщений более чем сорока государств, включая своих собственных союзников. Свои истинные цели они прикрывали тем, что якобы обеспокоены желанием США навязать миру ядерную войну, чего они, как истинные патриоты, допустить не вправе.

Красивой обертке Геша не поверил ни на секунду. Не верил ей и сейчас, спустя десять лет после происшествия, но забыть о том, что сделали Мартин и Митчелл, никак не мог. Снова и снова он прокручивал в голове это событие, примеряя его на себя. Какова истинная причина побега? Что они выиграли, став предателями Родины? В разговоре с приятелем из секретного отдела Министерства обороны Геша узнал, что Мартин и Митчелл получили от советского государства кругленькую сумму, и вот тогда он понял, почему зациклился на этом происшествии.