Газета Завтра 827 (91 2009) - Газета Завтра

Энди Уорхол вспоминает: "Я увидел, как Марк Ротко отвёл хозяйку в сторонку и, глядя в нашу сторону, обвинил её в предательстве: - Как ты могла впустить этих? - Я огляделся и понял, что вокруг полным-полно тоскливых и нудных интеллектуалов". Суть одна и та же. Узкий круг прозападной элиты стремится контролировать всё общество…

Но для меня всегда оставалось мистикой, почему всё наше чиновничество и в советские годы, и особенно в сегодняшнее время, так безоговорочно подчиняется этим "властителям дискурса". Большинство чиновников в силу обычных демографических причин вышли родом из деревень и посёлков. Из заводских окраин и военных городков. Почему они дружно отрицают свои же национальные обычаи, свои песни и танцы, своих поэтов и писателей?

ВСЁ ТОТ ЖЕ ИГОРЬ МАНЦОВ пишет: "В России же борьба за, прости господи, символический капитал ведётся слишком бескомпромиссно: доминирующая на данный момент социальная группа стремится унизить противника до крайности, стереть саму память о нём и его бесспорных достижениях. Так было при Советах, так было в перестройку, так и сейчас". Вот поэтому и, к примеру, являюсь я для Глеба Морева "культурно невменяемым человеком". И пишет смело стрекочущий вовсю Дмитрий Быков, не боясь уронить себя в глазах общества: "Что сетовать на то, что Проханов, Белов или Юрий Кузнецов находятся вне современного литературного процесса? Они отсутствуют в нем не потому, что их замалчивают. Они выбракованы не современниками, но самой историей, самой эстетикой, если угодно…" Вот так, идеологи государства объявят "вне литературного процесса" Достоевского или Шолохова. И команда Быковых резво подтвердит, их тут и не стояло. Совсем уж убийственно: "Нет никакой нужды приращивать к русской литературе то, что отрублено никак не демократами и не жидами, а самим ходом литературного процесса…" Отрублены все: Белов и Распутин (чего только с ним Путин на Байкале встречался?), Проханов и Кузнецов, Бородин и Куняев… Самой жизнью, самой историей. А они всё никак этого не поймут, и писать продолжают. И племя молодое подрастает.

Александр Проханов, Василий Белов и Юрий Кузнецов обойдутся, к счастью, и без быковых. Но в нашем государстве сегодня официально перекрыта дорога всем молодым национально мыслящим и независимо пишущим литераторам. Кто из них сопьётся, кто забросит это безнадежное дело, самых упорных уничтожат, как Юрия Петухова, но без молодой национальной русской литературы и культуры не будет ни мощной обороны, ни мощной промышленности, ни самого государства. За что лезть под пули молодому солдату, если нет никаких идей в голове? За деньги?..

Разве случайно государство в трудные минуты обращалось к монументальной пропаганде? И где государи найдут поддержку? Лишь среди творцов русской национальной культуры. С сожалением признает тот же Дмитрий Быков: "Сегодня все мы присутствуем при возвращении в культурное поле (то есть, надо полагать, в то поле, где дают литературные и кинематографические премии. - В.Б.) Проханова, Белова и Бондаренко, Бурляева и Бондарчук… То есть их, конечно, и не запрещал никто. У них есть свой союз писателей, свой кинофестиваль "Золотой витязь", свои здания и издания. Но, видимо, надо начать писать на них рецензии, выдвигать на поощрения, брать интервью, приглашать в телевизор… Потому что в так называемом западническом (или, как иные выражаются, постмодернистском) лагере не осталось никаких ярких талантов. Выродились абсолютно…"

Надо же - им и подпитка со всего мира, и поддержка государственная неприкрытая идет, а они - вырождаются. Дмитрий Быков: "Публика из патриотического стана, как все люди очень сильно в чем-нибудь убежденные, обладает столь необходимой для творчества "энергией заблуждения". Правда, сама эта энергия еще не обеспечивает творчества, но очень способствует его имитации. Люди, у которых есть колоссальная Идея, всегда энергичнее людей, которым приходится обходиться своими силами…"

Предлагаешь им помощь, указываешь на наиболее талантливых мастеров, незамеченных с Запада, ибо солнце-то светит с востока, а они в ответ - о "культурной невменяемости" или же, как Дмитрий Быков о "кондовости": "Конечно, никто не сделал для прохановско-бондаренковского торжества больше, чем отечественные постмодернисты, чем котельный авангард, протухший еще в семидесятые, чем засилье масскульта… Думаю, такие шедевры, как последние работы Виктора Ерофеева, Дм. Пригова или Вл.Тучкова, сделали для легитимизации почвенничества больше, чем любой Бондаренко.

Бондаренко, кстати, активно пытается "наводить мосты". То есть он бывает на антибукеровских обедах, съездил на нацбестселлер (о котором написал совершенно хамскую, по обыкновению, статью) и вообще играет в снисходительного победителя. Сдайтесь, и не убьём. Даже признаем кое-кого из ваших кумиров. Ахмадулину там… Как ни горько, в его книге "Дети тридцать седьмого года" наблюдается всё та же, очень типичная для почвенничества, помесь навоза и елея: поверхностно усвоенные приличные манеры, отставляемый мизинец, пэнснэ - и при всем этом кондовость, которой не спрячешь…"

Продолжает ту же тему шустрый Лев Данилкин: "У Бондаренко дурной вкус - но этот дурной вкус служит ему хорошую службу: он позволяет ему вовлекать в культуру объекты, которые критика с отшлифованным представлением о каноне не замечает, а это любопытные штуковины. Глушкова, Куняев, странный Бродский - автор гениальной любовной лирики. Конечно, о Бродском и Лимонове лучше читать Жолковского - но поскольку Жолковский молчит о Глушковой, Куняеве и Шпаликове, то, получается, в культуре их сохранил вахлак Бондаренко, похожий на героя Быкова в "Служили два товарища". Всё просто и ясно: русская национальная литература - это сплошь "объекты, которые критика с отшлифованным представлением о каноне не замечает, а это любопытные штуковины. Глушкова, Куняев…" И так далее. Нет у меня, по мнению Льва Данилкина, "отшлифованного представления о каноне". Правда, когда Данилкин взялся за Проханова, его либералы дружно обвинили в том же самом дурном вкусе.

Блатота правит бал. Но за этой блатотой напрямую стоит потребительское, сырьевое государство, не заинтересованное в национальной культуре. Приведу еще цитату беспощадного Некрасова: "Словно режим отыгрывался в искусстве-литературе за свои сердечные скрипения, уступки в иных областях. В силу, в сущности, глубоко наплевательского к этим литературе-искусству своего отношения - действительно - не видел режим, что ли, цену евтушенкам-минкиным-рассадиным и всем корытичам, которых сам плодил беспощадно… Чтоб они-то и были тут лит-ра-иск-во: согласно его, режима, намерЕниям…" К этому и добавить нечего.

Но сегодня, чтобы выжить, в подполье ли новом, в оппозиционных кружках, в союзах различных писателей, необходимо вновь вернуться с неизбежностью уже к советскому опыту. Не случайно же Александр Солженицын написал свой рассказ "На изломах". Не случайны были протесты Всеволода Некрасова и Ильи Кормильцева. Я согласен с позицией Игоря Манцова: как ни относись к советскому замыслу, а иного у нас, в противостоянии всей растущей пошлости, - нет.

"Это происходит потому, что Советская власть противопоставляла себя Западу и настаивала: "я - сама!" Постсоветское подражательство как таковое - это и не хорошо, и не плохо. Однако Запад моментально опознаёт подержанный дискурс, вцепляется в глотку, изысканно опускает и тутошнюю историю, и тутошнюю элиту. Элита нервничает, злится, вспоминает о самостоятельности, взыскует достоинства. Но наша единственная "территория самостоятельности", пускай проблемная, - это территория, на которой осуществлялся советский проект…" Я бы добавил: обогащенный православной идеей. Идея христианского социализма - это и есть наше культурное будущее. Иного быть не может. Иное - хуже.

Если я стараюсь разглядеть не только в узком кругу единомышленников, но и в самых неожиданных ярких произведениях представителей самых разных течений и направлений движение народа, поиски национального героя, - это не фантастический вымысел. Никто не знает, из какого сора иной раз растут не только стихи, но и русские национальные таланты. Путь Владимира Маяковского от стихов "Люблю смотреть, как умирают дети…" до державных произведений тому пример. Величие русской литературы - не только в поддержке национальных традиций, но и в дерзновенных открытиях. Я стараюсь сочетать в себе так называемую кондовость русской православной культуры и открытость, всечеловечность по отношению к наиболее ценному в мировой культуре. Думаю, такова была и будет наша стержневая русская словесность.

Поднимайтесь, ребята, на Олимп! Иного вам уже не дано.

Газетный вариант. Публикуется в сокращении

Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ

Хочу в И… Нет, не скажу. Не скажу пока, до срока, куда, в какие палестины хочу. Одним словом, хочу почувствовать себя человеком, а не скотиной или электоратом, что в принципе для управителей не скажу, какой страны, одно и то же. Потому, когда защищают права человека, то нас в расчет не берут. Мы- не люди, не человеки каждый в отдельности. Ведь имеет же человек право на существование именно человеческое? Но мы не имеем этого самого человеческого существования. А как увидишь человеческое существование, так и констатируешь: "Живут же люди!" В нашей стране у тех, кого за людей не считают, жизнь даже не скотская. Потому что вон есть общество зашиты выхухолей, амурских тигров, собак и прочих животных, официально признанных скотиной. А у нас нет никакого официального статуса: ни как у русских, в отличие от других народов, ни как у кого. Хотя держат за скотину. Как им и полагается всех за скотов держать.