О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 2. 2008–2011 - Наталья Казьмина

20 июня

«1900» Олега Меньшикова. Его Товарищество.

Зал битком, но не так, как бывал на Някрошюсе.

Л. Варпаховский (театральный режиссер, сценарист, 1908–1976) (из письма): «Обычно, когда актер распускает себя и поливает сцену слезами, публика остается равнодушной и только удивляется, что слезы настоящие и как их много… Гораздо большее впечатление на публику производит, когда актер сдерживает слезы, подступающие к горлу, и занят ситуацией роли… Вот тогда слезы льются в зрительном зале. Это гораздо большего стоит». «Разжалостливание себя».

ТВ-Культура. «Линия жизни» А. Бородина.

Мне очень понравилось. Алеша был такой естественный, спокойный, не суетливый. Говорил с достоинством, но демократично, открыто, как человек, который совсем не красуется, не хочет кому-то понравиться. Странное дело. Он никогда не считался сверходаренным, гениальным, шел по жизни ровно, правда, всегда вверх, но от его спектаклей никогда не «заходились». Его легенда – это Кировский ТЮЗ, пик его московской популярности, наверное, щекочихинская «Ловушка». В советские времена он мне казался старомодным, не слишком смелым и формалистичным. А вот сейчас он как никогда объективно нужен. Нужен его нормально ориентированный молодежный театр, важно, что он «школу» помнит, делает театр добротный, человеческий. Важно, что говорит: нужно ставить ту пьесу, которая ударяет. Все-таки! В отличие от того уродства, что поддерживает О. П. Т.

Рассказал, как Т. Стоппард (британский драматург, режиссёр, киносценарист и критик), впервые к ним приехавший и посмотревший спектакли в РАМТе, признался: «Я счастлив, что оказался не умнее спектакля».

Когда его спросили, куда детей в театр водить, сказал примерно то же, что и я лет 7 назад: в Малый, в Большой, туда, где учат человеческому, сначала надо понять канон (хороший), потом можно разглядывать изыски. Сказал, что лучший детский спектакль, на который он водил своих детей, это «Щелкунчик» Ю. Григоровича с Е. Максимовой и В. Васильевым.

Одно его признанье мне очень понятно, странно, что оно от мужчины. Когда родилась дочка, главное чувство, которое он испытал, не радость, а тревога, тревога вообще и по любому поводу. Это и я с обоими детьми чувствовала.

21 июня

«Офис» Ингрид Лаузунд, реж. Р. Козак, хореограф А. Сигалова, Театр Пушкина

Этот спектакль внесли в список для голосования «гвоздя сезона». Многие, в частности, Маринка Тимашева, советовали посмотреть и очень высоко оценили. М. Давыдова назвала его чуть ли не лучшим в сезоне (?!). Я проверила. Немецкая пьеска очень ловкая, внятная, по законам написанная (а наши говорят, что Козак из г…. конфетку сделал). Цепь сценок, скетчей, вполне абсурдистских, про жизнь офиса, в котором пять человек (две девочки и три мальчика) борются за место под солнцем. Вся заслуга в том, что хороша работа Сигаловой. Он решен пластически. Но Рома то, что должен был сделать, совсем не сделал. Причем, для этого требовалось ремесло и только. Если бы спектакль шел не 2 часа, а 1.15, да если бы режиссер простроил его изнутри, т. е. играли бы плотнее и с внутренним развитием, цены бы ему не было. Тогда бы это могло стать хитом. Пять разных человек, но не роботов же, здесь лишь намеки на индивидуальность, а если бы была судьба в паре-тройке подробностей. Вот как у Камы в «Зукко». Даже если это фарс, даже если нет видимого конфликта, он должен быть внутри, т. к. действие должно же куда-то двигаться!!! Это невыносимо видеть, как они игнорируют профессию, а называется это «сегодня надо ставить по-новому».

22 июня

Умер Г. Крынкин (советский и российский актер театра и кино, 1937–2008). Бедный, отмучился. Такой был крепкий мужик, а болезнь его, говорят, скрутила так сильно, что даже со сцены увела раньше времени. Жалко. Однажды я сделала ему приятное – не будучи с ним знакома. Написала про «Маскарад» Л. Хейфеца (театральный режиссёр и педагог). В спектакле должен был играть О. Борисов, но отказался, поссорился с Леней. И все критики обрушились на Крынкина, как на главного виновника неудачи с позиции «он не О. И., это не его роль». Но он спасал театр и играл прилично, и мне что-то почудилось в этом спектакле, я поняла, про что он, я оценила его мощность мужскую. Намек на криминальное прошлое Арбенина стал явнее. Во всяком случае, эта роль, в пух и прах изничтоженная критиками, мне была дороже его привычных ролей в спектаклях «На бойком месте» Хейфеца и «Сердце не камень» Морозова.

23 июня

Умерла Наталья Бехтерева. 82 года. В больнице в Гамбурге.

Была в Доме актера, заносила деньги за абонемент в бассейн Мише Аракелову (референт ДА).

Почему-то на Арбат вынесли книжные развалы. Никогда такого не было. Не могла пройти мимо, хотя денег было с гулькин нос. Купила за копейки «Воздушные пути» Б. Пастернака (50 р.) и «Жизнь и судьба» В. Гроссмана (150 р.). У меня все в журналах, тлеет, по листочку распадается, а так – книжка. Только кто это все будет читать? А вдруг внуки будут? Или, как сказал Паша-циник, дети помянут добрым словом, продавая библиотеку: «Хорошее наследство мама оставила».

24 июня

«На бойком месте» Ю. Иоффе. Театр Маяковского. Филиал.

Какое милое театральное здание, и как мне в нем всегда не везет. Шла, потеряв бдительность, потому что Маша (Янюшкина, координатор Экспертного совета драматического театра и театра кукол) и Анаид (Оганесян, театровед) и, кажется, О. Глазунова (создатель и художественный руководитель и режиссер «Тетра 31») с А. Гончаренко (театровед, сотрудник Кабинета театров для детей и театров кукол СТД РФ) их поддержали, сказали, что спектакль приличный.

Что ж там приличного? Бойко, весело, в хорошем темпе, с хорошо подобранной музыкой, добротной декорацией А. Глебовой. Очень по-антрепризному, неглубоко. В отличие от Л. Хейфеца (у него был бандитский разгул, беспредел), здесь четко выстроен любовный треугольник Миловидов, Евгения и Аннушка. Играют не драму, а водевиль, не всерьез, а шутя и ерничая. Получается, что Аннушка, со своей невинностью и влюбленностью, со своими тирадами про высокие чувства и людей без совести – курица (она так и выглядит; откровенно смешно; эдакая наивная Купавина, даже отравиться не может нормально). Когда в финале Миловидов увозит ее к себе, она лежит у него на руках, растопырив ноги, да еще в шерстяных носках – для утепления образа.

История была про настоящую любовь, вспыхнувшую между богатым помещиком и бесприданницей, живущей в воровском притоне. Золовка ее оговорила, помещик обиделся, стал крутить шуры-муры с хозяйкой, потом его глаза открылись (не мог уйти от Аннушки, потому что любил и верить не хотел, и простить готов был воров). Вукола и его жену Евгению, он, как мог, наказал, а невесту увез. (Вдруг вспомнила, как играли «Позднюю любовь» у С. Женовача на курсе, ее У. Баялиев делал. Вот где был и детектив, и простодушие, и лукавство. Но… характеры были соблюдены.)

Но тогда надо проверять логику всех персонажей, сводить всех к общему знаменателю. А они играют, кто во что горазд. Вышла развлекалочка. Касса у спектакля будет, без премии обойдутся. Зачем поощрять это?

25 июня

Умерла А. А. Казанская.

15-го я звонила ее поздравить с днем рождения, ей исполнилось 88. Говорила с Олей, А. А. была на даче, а Оля собиралась куда-то в Сибирь с театром на гастроли. Я хотела А. А. набрать по моб., но так и закрутилась. Теперь опять чувство вины и тяжести неимоверной. После того, как я написала ее портрет в книжке, мы стали как бы дружить. На Новый год она мне вдруг позвонила и поздравила, сказав, что теперь ей мало кому хочется в этот день звонить, а мне захотелось. Это было ужасно приятно. И Л. Максакова ей звонила и очень хвалила мой текст. (При этом Максакова мне не позвонила и за себя спасибо не сказала.) Несколько раз в год после этого мы созванивались, и я к ней ходила в гости. Сначала на Студенческую, а потом на Плющиху. Они с Олей устраивали мини-прием, стлали на свое красное дерево хрустящую скатерть, какой-то там фарфор и хрусталь, и мы выпивали-закусывали и беседовали. А как здорово было организовано празднование ее 85-летия в Доме актера, на 7-м этаже, в отдельном зале. Были ученики, (Ю. Рутберг, А. Лобоцкий, А. Лысенков и еще кто-то), были «друзья дома», В. Молчанов (советский и российский теле- и радиоведущий) и А. Дмитриева (советская теннисистка, советская и российская спортивная журналистка и телеведущая), которые оба оказались лучше живьем, чем в телевизоре. Он – искреннее, не такой сладкий и равнодушный. Она – в сто раз умнее, остроумнее и обаятельнее.

А. А. грустила, когда я звонила редко, Генку просила передать, что я ее забыла, и она откажет мне от дома (шутка). Вина перед ней осталась страшная. По-моему, мы были у нее год назад. Так я и не расспросила ее о Барнете. Мне так хотелось написать про него, чтобы восстановить справедливость. Не уговорила. Она однажды отрезала, что говорить не будет, а я больше не лезла. А в последний раз она вдруг, когда Оля и Генка ушли, стала мне рассказывать про свой роман с П. Вильямсом (советский живописец, график и театральный художник, 1902–1947). Диктофон я включить не могла, вечером что запомнила, записала, но и это уже не проверишь. И теткины письма опубликовать я ее не уговорила. Ощущение невозможности вернуть что-то и переделать гнетет страшно.