Перламутровая птица Атлантиды. До потопа оставалось всего 750 лет… - Роман Борин

Одно дело просто получить знания. Совсем другое – сосредоточиться и увидеть каждую деталь желаемой картины бытия… Ворочаясь на жёсткой, когда-то бывшей шкурой горного козла подстилке, Ракш представлял и представлял эту жуткую картину совсем недавнего прошлого. Не понимая толком, что же именно его притягивает в столь ужасном зрелище, он всё-таки упорно вызывал его из мира отражённых образов…

…Среди десятков хижин, кое-как наставленных на берегу у бухты, свирепствует бой. Сверкают ярко-чёрные мечи и отражающие солнце медные щиты, мелькают копья с чёрными жалами. Полуголые, одетые в короткие набедренные повязки или рваные тоги, забрызганные с грязью смешавшейся кровью, поморники в неутолимой ярости сражаются с незваными гостями. Побоище уже переместилось к порогам их домишек, при этом рыбакам приходится ещё и прикрывать дорогу убегающим в горы старикам и жёнам с детьми.

Рослые воины в синих, почти в обтяжку «чехлах» для ног (Ракш смутно помнил, как раньше называлась подобная одежда, которую носили в основном в холодном климате. Артаки щеголяли в давным давно забытых пантланах), в чёрных кожаных безрукавках, в металлических нагрудниках и острых чёрных колпаках, с совершенно другими, чем у народов Побережья и его соседей мечами, отлитыми, по-видимому, из давно забытой чёрной вороненой стали, бросаются на рыбаков, как хищники.

Кровь на лицах, на обнажённых телах, на щитах и оружии…

Рыбаки защищаются отчаянно, но артаки много лучше вооружены, более организованны, их многократно больше – за спинами бойцов видны другие плоскодонки с рослыми парнями в остроконечных шлемах, спешащими на берег с копьями, щитами и мечами.

В руках поморников короткие трезубцы. Отличные орудия для ловли крупной рыбы, для смертельной битвы с более умелым, облачённым в панцири противником они подспорьем являлись откровенно слабым. Поморники дерутся также и медными топорами на не очень длинных топорищах. В ход идут и кремневые ножи, дубины, рыбацкие сети. И сила, конечно, на стороне агрессоров. То один, то другой, то сразу несколько поморников падают навзничь, поражённые в грудь, в живот, в голову…

Безгранична жестокость врагов, испытывающих наслаждение от вида мучений погибающих противников. Резкий удар щита, и обессиливший юноша падает навзничь, обречённо раскинув голые руки, а доровенный артак ставит ногу несчастному на горло. Утяжелённый подковами чёрный сапог медленно давит на яблочко…

Ракш отчетливо увидел мерзкую улыбку убийцы, испытавшего необъяснимую для человека радость. Артак со смаком наблюдал, как жертва безуспешно извивается на песке, корчится и наконец-то затихает, закатив под юный лоб остекленевшие глаза…

На этом месте Ракш не однажды обрывал видение. Он знал даже точные цифры человеческих потерь: из семисот девяноста семи мужчин, больше половины из которых не прожили ещё и тридцати лет, в то злое утро покинули плотный мир семьсот шестьдесят четыре – остальные ускакали на лошадях людей Миэля.

Ракш и сам не понимал, почему ему не интересны дальнейшие действия этих кочевников, потерявших в бухте девяносто восемь воинов из ста восьмидесяти трёх. Самый радостный момент боя, когда лихие всадники с успехом обстреляли крыланов, а затем со свистом налетели и на пеших разрушителей, Ракша почему-то не привлекал. Как, впрочем, не притягивала и картина грандиозного истребления жителей Ланнорасса.

Другие города – известный, например, своей кичливостью Гондваллесс и подобные ему гиганты – не выдержали испытания умело нагнетённым страхом. Их жители и воины сбежали все до единого, лишь завидев паруса артакских кораблей на горизонте моря. Разъярённые артаки действовали тогда иначе, чем в Ланнорассе – они сравняли эти города с землей. Отныне больше не существовали на Побережье Балхаст, Ольгония, Орнитагор, Тувир, Никрополь, Гондвалесс и Данар. Их жители теперь скитались в горах, причём довольно много бывших горожан сдались на милость иноземных варваров – решили, что намного лучше стать рабами, нежели пытаться восстановить из праха развалины. Лишь селения с количеством жителей от нескольких десятков до пары сотен, за редким исключением, рискнули встретить врага с оружием. Хотя и отлично понимали, что все до последнего, включая младенцев, погибнут у своих порогов…

…Ракш понимал, что поморники прежде всего виноваты сами – их погубила обычная беспечность. Ларк предупреждал их не единожды. Последний раз – за два дня до нападения артаков на бухту.

Поразительно, что поморники верили представителям народа Ракша больше, чем самим себе, но шевелиться ради своего спасения начинали исключительно, когда беда стучала в двери. Во все времена при нападении врагов их гибло больше половины племени. Средний возраст в этом народе всегда держался на отметке в двадцать восемь лет. Перед вторжением артаков на тысячи три с половиной жителей стоявшего в той злополучной бухте селения доживших до семидесяти приходилось только девять. И опытных, лет сорока – пятидесяти было тоже мало – мужчин и женщин вместе взятых не больше трехсот пятидесяти человек. Кочевники любили устраивать вместе с поморниками праздники будущей семьи. Это племя всегда имело много юных одиночек.

Что же касалось харидян, то Ракш их откровенно не любил. А после того, как в окрестностях «оплота» почти полностью погибло племя мирных рыбаков, снабжавших горожан отменной свежей рыбой, многих жителей Харида он просто возненавидел. Впрочем, это не мешало ему относиться с уважением к тем горожанам, которых он не считал трусами и недоумками.

Простые мужественные люди (а таковых в Хариде жило не мало), по мнению Ракша, своим существованием украшали всё человечество. Увы, наличие таких людей в Цивилизации само по себе не спасло её от разврата – хитрецы и шкурники, подлецы и трусы, эгоисты-стяжатели начали в ней преобладать.

Почти полностью вырезав жителей Ланнорасса, самых богатых, кичливых и эгоистичных из всех «цивилизованных» (так их с усмешкой называли люди Ракша), артаки преподали кровавый урок всему Побережью. Гражданам Цивилизации следовало бы осмыслить его – собраться воедино, создать надёжную защиту от Врага. Никто на Побережье ничего не предпринял – дальше любопытства и базарных сплетен о демонической природе артаков дело нигде не пошло. Даже харидяне ограничились одной лишь подготовкой к возможной осаде и штурму города.

А ведь можно было построить мощные укрепления на берегу бухты, собрать умелых воинов со всей Цивилизации, организовать на битву кочевников. И встретить заморских пришельцев несокрушимой мощью. Развивайся события таким путём, тот бедный юноша, возможно, и не умер бы на мокром от крови песке…

***

…Слишком много в этом, теперь уже бывшем, племени погибало юнцов. Во время морских бурь, о которых поморников тоже заранее предупреждали, во время эпидемий, во время нападений враждебных степняков, прорвавшихся сквозь горные кордоны. Дожить до полувека среди рыбаков считалось большим везением, подарком Геи, дочери Каледоса…

О том парнишке он вспомнил ещё и потому, что не так давно сам потерял сына. Юноша случайно сорвался с высокой скалы во время охоты на горных коз.

«Молодёжь. Главное – молодёжь, – нередко думал Ракш. – Всё зло в Хариде воплощено в стариканах. Не в тех, кому за восемьдесят – дожившие до этих лет как правило мудры и добры. А вот те, кто в промежутке между пятьюдесятью и семьюдесятью пятью. Эти воображают себя умудрёнными жизненным опытом, будучи на самом деле не намного умудрённее ослов. Они, несомненно, погибнут от мечей артаков, и жалеть их бессмысленно. Но как спасти молодёжь?».

Эта упрямая мысль не давала ему покоя ни днём, ни ночью. Напрягаясь над ней, Ракш не хотел забегать вперёд, приводя в движение свои удивительные внутренние силы. Хорошо настроившись, он мог бы, пронзив внутренним взором время, увидеть даже совсем близкое будущее. Но не хотел – всё его внутреннее «Я» противилось этому. Лучше обычная логика, элементарный анализ, чисто человеческое решение задачи, которую, возможно, и вообще нельзя решить.

Как бы то ни было, чего бы это ни стоило, даже если высшими силами всё уже предопределено заранее, человеческая гордость не позволит ему отступиться от своих побуждений. Ведь он, по сути, только что, рискнув прорвать завесу времени, увидел страшную картину: поморники все до единого перебиты – даже женщин с детьми враги, нагнав, растерзали уже почти у самых гор. Увидел, помрачнел, рассердился. И не смирился.

Впервые в жизни Ракш подверг сомнению всесильность судьбы. Он сказал будущему решительное «нет» и сумел-таки совершить то, что, как ему казалось раньше, по всем законам судьбы не совершаемо…