Чеченцы в Русско-Кавказской войне - Далхан Хожаев

Шапка на Бейбулате была простая и кафтан обыкновенный... При Бейбулате было два почетных товарища, побогаче его одетые: один с добрым открытым лицом, а другой смотрел тигром... Кроме этих двух при атамане разбойников находился его оруженосец, молодой мальчик или женщина, в богатой одежде, с круглым щитом за спиной и с двумя пистолетами за поясом, державший своего повелителя трубку и кисет».

В сераскирском дворце Паскевичем был дан торжественный обед. Он с гордостью показывал гостям Бейбулата, заметив, что тот состоит в конвое с тридцатью чеченцами. «Я ему сообщил, что кончив здесь, хочу побывать у него в гостях». Бейбулат ответил: «Для того-то я к вам и приехал прежде» (то есть «Я здесь, чтобы предупредить ваш “визит” в Чечню»).

Неизгладимое впечатление оставил Бейбулат у присутствовавшего на том жеторжественном обеде поэта А. С. Пушкина. В своем очерке «Путешествие в Арзрум» он писал: «Славный Бейбулат, гроза Кавказа, приезжал в Арзрум с двумя старшинами черкесских (чеченских. — Д. X.) селений, возмутившихся во время последних войн. Они обедали у графа Паскевича. Бейбулат мужчина лет тридцати пяти, малорослый и широкоплечий. Он по-русски не говорит или притворяется, что не говорит. Приезд его в Арзрум меня очень обрадовал: он был уже мне порукой в безопасном переезде через горы в Кабарду».

Паскевич намеренно «ослеплял» Бейбулата мощью российской армии. Поездка в действующие войска, многочисленность сил, хорошее техническое оснащение и жесткая воинская дисциплина царской армии, побеждающей в войне такую могущественную в глазах горцев державу, как Турция, — все это произвело на Бейбулата огромное впечатление. Его не покидали мучительные думы, постоянно подогреваемые недвусмысленными намеками хитроумного Паскевича о том, что после победы над Османской империей вся эта огромная армия всей своей мощью обрушится на маленькую Чечню. Что мог он противопоставить им? Разрозненные, плохо вооруженные, малочисленные партизанские отряды крестьян? И — вновь сожженные аулы, истерзанные тела погибших мужчин, женщин, детей, кровавые слезы матерей, вдов и сирот? Нет, он обязан не допустить, оттянуть нашествие врагов на беззащитную Чечню.

Состоявшиеся в Тифлисе переговоры Паскевича с Бейбулатом завершились составлением «Постановления о покорности чеченцев России». Паскевич разрешил Бейбулату через некоторое время уехать из Тифлиса, взяв слово, что Таймиев больше с оружием в руках против России выступать не будет. До Кавказской укрепленной линии Бейбулата сопровождал «почетный караул» из казаков.

Связанный клятвой, данной Паскевичу, Бейбулат с полгода живет совершенно тихо в расположении русских войск. Но вести из Дагестана и Чечни приходили волнующие: шло и ширилось движение под руководством имама Гази-Мухаммеда, к которому присоединились многие друзья Бейбулата, в том числе и бывший имам Аука. Вновь заполыхала освободительная война, в ответ на которую ужесточились карательные экспедиции царских войск.

Глубокой осенью 1830 года царское командование всполошилось исчезновением Бейбулата. Всем руководителям воинских частей сообщалось о побеге Таймиева. Происшедшее через некоторое время крупное и дерзкое, по выражению командования, нападение на червленский кордон, царские власти связали с уходом Бейбулата в Чечню, хотя показания некоторых чеченских старшин этого не подтвердили. Данное Паскевичу слово, перелом обеих ног, прогрессирующая болезнь и старые раны сдерживают Бейбулата.

Однако в стороне от национально-освободительной войны он не остается. Уже одним именем своим он вдохновляет повстанческие отряды. Царское командование несколько раз намеревалось расправиться с Бейбулатом, но опасалось открыто репрессировать его, так как это могло вызвать нежелательный резонанс по всей Чечне. И все-таки дальнейшее пребывание такого человека, как Бейбулат, в восставшей Чечне становилось для царского командования опасным. Началась подготовка убийства Бейбулата, которое вскоре и было совершено.

14 июля 1831 года неподалеку от царского укрепления Ташкичу Бейбулат был убит из засады. В официально распространенной версии указывалось, что он был убит своим кровником князем Сали (сыном убитого в 1825 году Бейбулатом кумыкского князя Мехти-Гирея) и что будто бы убийство Бейбулата произошло вследствие задиристости Таймиева, который якобы первым захотел смерти Сали, а тот, защищаясь, убил Бейбулата. Однако князь Сали, находившийся на царской службе, наказан не был, тогда как остальные случаи кровной мести царским командованием жестоко преследовались. Паскевич об убитом Бейбулате отписал, что он был до конца изменником, поэтому и наказывать убийцу не следует.

По преданию, Бейбулат был похоронен на одном из кладбищ у хутора Даьнги-юрт (ныне хутор сросся с селением Илисхан-юрт Гудермесского района).

Через трудные, трагические годы истории чеченский народ бережно пронес благодарную память о своих героях, среди которых имя Бейбулата Таймиева всегда служило символом мужества и преданности Родине.

Гибель аула Дади-юрт

Селение Дади-юрт, утопающее в зелени садов, за которыми любовно ухаживали его жители, было одним из богатейших в Чечне. Аул, состоявший из 200 домов, славился своими храбрыми и трудолюбивыми жителями, красотой и благородством девушек.

Ермолов приказал генерал-майору войска Донского Сысоеву и полковнику Бековичу-Черкасскому с его отрядом, присоединив всех казаков, которых можно было скоро собрать, окружить мирное селение Дади-юрт, лежавшее на правом берегу Терека (напротив станицы Шелковской, выше по Тереку), и «наказать оружием, никому не давая пощады» [Записки, с. 87—88].

Узнавший о предстоящей карательной акции червленский казак, кунак чеченцев, тайно пробрался к берегу Терека и глубокой ночью громко крикнул по-чеченски: «Гей, дадиюртовцы! Через три дня ваш аул будет окружен и сожжён! Уходите!» Жители села услышали это сообщение и передали старейшинам аула. Собрался совет старейшин во главе с Загало-муллой. Многие сомневались в правдивости известия, не хотели верить в нападение на мирный аул. Совет решил, что в случае нападения мужчины, выведя из аула всех женщин, стариков и детей, окажут сопротивление: «Отступать не будем, все будем биться, защитим село или ляжем смертью героев» [Сулейманов, с. 65].

15 сентября 1819 года с рассветом аул был окружен царскими войсками, состоявшими из шести кабардинских рот (Кабардинский полк был назван так по своему местонахождению в Кабарде) и семи сотен казаков. С минарета мечети раздался призыв, жители выбегали на улицу, хватая оружие. Матери наставляли сыновей на подвиг, обещая проклясть их, если они проявят трусость в бою в этот несчастный для аула день.

Артиллерия начала обстреливать аул, царские войска пошли в атаку. Чеченцы защищались с ожесточением. Среди героических защитников аула выделялись Бахадар Мюстарг (БахIадаран Муьстарг), Яса (Ясаъ), Наа (НаIа — дядя Боты Шамурзаева), Гянжа (ГIаьнжа) и другие.

Бесстрашные девушки Дади Айбика (дочь основателя аула Дады Центороевского) и Амаран Заза (Iаьмаран Заза) с другими девушками аула, собравшимися на площади перед мечетью, игрой на медной чаре и песнями вдохновляли защитников селения.

Дадиюртовцы защищались отчаянно: каждую саклю карателям приходилось обстреливать артиллерией с близких расстояний, в 100 шагов, под сильным ружейным огнем и затем брать штурмом. Как только пробивалось малейшее отверстие или осыпалась часть стены дома, солдаты врывались туда и вырезали всех без пощады. Рукопашный бой кинжалов и шашек против штыков произошел такой ожесточенный, какого царским войскам не случалось еще пережить на Кавказе. Царскому командованию пришлось срочно спешить часть казаков и послать их в аул для подкрепления кабардинских рот.

Женщины и девушки отрезали косы, которыми восхищались многие джигиты, и забивали волосы в дула ружей вместо пыжей.[11]

Очень скоро у защитников кончились ружейные заряды. Чеченцы бросались с кинжалами на штыки, но не сдавались. «Многие из жителей, когда врывались солдаты в дома, умерщвляли жен своих в глазах их, дабы во власть их не доставались. Многие из женщин бросались на солдат с кинжалами», — вспоминал генерал Ермолов [Записки, с. 87—88].

Под обломками минарета мечети, разбомбленной царской артиллерией, погибла любимая невеста героя Дади-юрта Бахадара Мюстарга красавица Амаран Заза. С кинжалами в руках погибли, поднятые на штыки, неустрашимые девушки Дади Айбика и Айди Жансига. Озверевшие каратели не щадили ни женщин, ни детей.

Организатор уничтожения Дади-юрта генерал А. П. Ермолов писал в своих мемуарах (с. 88): «Большую часть дня продолжалось сражение самое упорное, и ни в одном доселе случае не имели мы столько значительной потери; ибо, кроме офицеров, простиралась оная убитыми и ранеными до двухсот человек (в Дади-юрте погибла четверть царского отряда. — Д. X.). Со стороны неприятеля все, бывшие с оружием,