И проснуться не затемно, а на рассвете - Джошуа Феррис

– Погоди-ка. – Конни уставилась на экран. – Твое полное имя – Пол К.О’Рурк?

– Ну да.

– Как расшифровывается «К»?

– Не понял?

– Буква «К». Ты говорил, твое второе имя – Сол.

– Пол Сол О’Рурк? Маловероятно.

– Тогда зачем ты сказал мне, что тебя так зовут?

– Конни, вряд ли я мог сказать, что меня зовут Пол Сол О’Рурк. – Я рассмеялся над нелепостью этого абсурдного утверждения.

– Но ты именно так и сказал.

– Может, пошутил?

– Ты не шутил.

– Слушай, давай сосредоточимся на главном, пожалуйста! Кто-то пишет в Интернете от моего лица. Они оставляют сообщения на форумах и в блогах, подписываясь моим именем! Они притворяются мной, но это не я!

– А кто ты, если не Пол Сол О’Рурк?

– Пол Конрад.

– Тебе дали имя отца?

– Мама дала. Отец был слишком плохого мнения о своей персоне, чтобы называть кого-то своим имнем. Впрочем, в маниакальном состоянии он легко мог назвать меня Конрад Конрад Конрад.

– Дай посмотрю.

Я передал ей телефон.

– Куда ведут эти ссылки?

– Одна – на статью «Таймс» об Израиле и Палестине, вторая… не знаю, какая-то чушь про обездоленные народы.

Конни начала кликать.

– Под этой статьей есть твой комментарий.

– Что?!

– Под статьей из «Таймс». В самом конце размещен твой комментарий.

Мы прочитали его вместе:

Доктор Пол О’Рурк, Манхэттен, Нью-Йорк

На рубеже тысячелетий они были обыкновенной религиозной сектой, каких много, почти неотличимой от христианства, подвергавшегося в те времена суровым гонениям. Однако, в отличие от христианства, у них не было ни апостолов, ни миссий, ни страстной энергии, с какой Павел бороздил просторы Римской империи. Этот народ восстал из пепла истребленных амаликитян, а потом мир захлестнула волна христианства, и их окончательно смыло этой волной. Кантаветиклы можно назвать сагой о вымирании. Они погибали, «кто плача, кто улыбаясь, кто на коленях, не желая молиться». Однако последний из племени всегда выживает, чтобы умереть в будущем.

– Очень странный комментарий, – сказала Конни.

– Я этого не писал!

– Успокойся. Я и не говорю, что это ты написал. Я говорю, что он странный. И к статье никакого отношения не имеет. – Конни прочитала комментарий еще раз. – Я слышала про амаликитян. – Она вбила это слово в Гугл. – «Древнее племя, кочевавшее в степях каменистой Аравии на юге от Палестины… То, что амаликитяне происходят не от арабов, а от племени, состоявшего в родстве с идумеями (а значит, и евреями), следует из генеалогической информации в Книге Бытия, глава 36, стих 12, а также в 1-й Паралипоменон, глава 1, стих 36. Амалик…» – Конни умолкла. – Ты ведь знаешь, кто это такой? Амалик?

– Нет, а кто?

– Древний заклятый враг евреев. Бессмертный. Он не погибает, а реинкарнирует. – Конни продолжила читать: – «Амалик – сын Елифаза, первого сына Исава, и наложницы Тимны, дочери Сеира…»

– Сеира? Как в «СеирДизайн»?

– «Их неясное происхождение также упоминается в Числах, глава 24, стих 20, где амаликитян называют «первым из народов». Именно амаликитяне первыми вступили в контакт с израильтянами. Они воевали с ними в Рефидиме, неподалеку от Синая».

– Синай, амаликитяне… все это не имеет ко мне никакого отношения! – воскликнул я. – При чем тут вообще я?!

Конни отдала мне телефон и пожала плечами. Она не знала.

Персональные данные похищают у человека с целью отъема денег. И где же в этой истории имел место отъем денег? Аноним тут постарался или кто-то пострашнее? А может, все это – только начало некой невообразимой аферы, лишь обретающей очертания за брандмауэром, который надежно закрывает мне вид на происходящее? И в итоге я окажусь не жертвой чьей-то гнусной интернет-деятельности, но преступником?!

То, что писалось от моего имени, как будто имело большое значение, несло некий древний посыл. Я отвернулся если не в гневе, то… в смущении, наверное. Мне почему-то было совестно. Конечно, все это написал не я, а некий злоумышленник, куда более решительный и загадочный Пол О’Рурк, которому было что сказать (в отличие от меня). Я ничего не писал в Интернете (если не считать редких комментариев о «Ред Сокс»), потому что, признаться, настоящему Полу О’Рурку совершенно нечего было сказать людям.

Нашел свой комментарий под статьей «Таймс», – сообщил я «СеирДизайну». – И несколько постов на фанатских форумах «Ред Сокс». У меня для тебя новости, приятель: я не пишу дурацкую чушь. Так что твои нелепые попытки выдать себя за меня не прокатят. Все знают, что мои посты – на вес золота. И еще все знают, что мне плевать на религиозные секты, Синай и амаликитян, как бы забавно все это ни звучало.

Я вернулся к работе. Мне совершенно не хотелось возвращаться к работе. Это не значит, что я не люблю свою работу, но стоило мне представить, как я опять сяду к креслу, буду принимать у Эбби инструменты, включать лечебно-диагностическое оборудование… ну уж нет. Все это слишком понятно и знакомо. Однако прошло буквально пять или десять минут, как в голове у меня что-то щелкнуло, и я вновь смог сосредоточиться на работе: переходил от одного пациента к другому, добродушно болтал, заменил зуб, сконструировал новую улыбку для будущей невесты. То, что я целыми днями сижу в четырех стенах и рассказываю людям о важности регулярного использования зубной нити, отнюдь не портит мне тех мимолетных мгновений, когда я чувствую себя живым. Несмотря на знакомую давящую обстановку, докучливость коллег и упрек, который я вижу в глазах большинства пациентов, потому что причиняю им колоссальный дискомфорт (и это еще мягко сказано), в моей жизни бывают поводы для радости. Вдовы, которые приходят выпрямлять зубы. Дети, преодолевающие панический страх. И все те, кто регулярно пользуется щеткой, нитью и ирригатором, кому не надо читать лекций – после кратковременного лечения они выходят от меня с заслуженной улыбкой. Значит, я не зря тружусь. Мое призвание – это дар, лучшая защита от приступов хронической ненависти к самому себе.

В тот день ко мне пришел пациент с параличом Белла. Ночью он проснулся от ощущения, что ему перекашивает лицо. Этот необъяснимый неврологический недуг обычно поражает тучных и пожилых. Мой же пациент был еще молод, да и не слишком толст, однако я сразу подумал, что он недостаточно внимания уделяет своему здоровью. Передо мной сидел типичный перегруженный работой житель Нью-Йорка, чья нервная система решила в качестве доходчивого и наглядного акта возмездия на время искорежить ему лицо. Это случилось несколько дней назад и прошло бы еще ой как не скоро. Тем временем бедолаге пришлось лечить абсцесс. Обычно в результате паралича Белла лицо обвисает, но тут случилось обратное: правая щека приподнялась, а губы застыли в безумной собачьей ухмылке. Ухмылка эта и пролила свет на состояние его ротовой полости, которое к тому же резко ухудшилось в самый неподходящий момент. А может, они были взаимосвязаны, паралич Белла и этот жуткий абсцесс, грозивший пациенту потерей коренного зуба. Или он откладывал лечение до последнего, жил с абсцессом и не спешил его лечить, потому что тот не причинял ему никакой боли. Не обращал внимания, пока паралич Белла не выставил эту красоту на всеобщее обозрение, когда все и так пялились на беднягу с оскалом добермана.

Технологии сегодня здорово шагнули вперед; раньше пломбировка канала была той еще морокой, а если канал имел какое-нибудь странное ответвление, то вычистить из него гниль было все равно что попытаться воткнуть в розетку вилку загораживающего ее холодильника.

Когда я заканчивал, в кабинет постучала Конни и сказала, что меня просят к телефону.

– Это Талсман, – сказала она.

– Это Талсман, – сказал Талсман в трубке. Талсман называл себя Талсманом.

Оказалось, сайт зарегистрирован на некоего Эла Фруштика.

– Фруштик… Знакомая фамилия.

– Очень смешная. Почти «фруктик», – как нельзя кстати подсказал мне Талсман. От него всегда одна польза.

Я повесил трубку.

– Проверь, есть ли у нас пациент по фамилии Фруштик.

Десять минут спустя Конни принесла мне карту Эла Фруштика. Последний раз он был у нас в январе, когда сообщил, что улетает в Израиль.

– Ха! Так я его помню! Он еще сказал, что с удовольствием бы тебя трахнул.

– Что?!

– Ну да! Он был под газом. Бетси! – закричал я. – Это наш пациент!

Она сидела в соседнем кабинете и чистила кому-то зубы.

– Какой еще пациент? – прокричала она.

– Который сидел тут и медитировал! Помните?

– А?

– Тибетский монах! Просил вырвать ему зуб без анесте… А, ладно. Эл Фруштик, – сказал я Конни. – Вот, значит, кто постарался!