Трансформация демократии (сборник) - Вильфредо Парето

«Во время войны, в силу бесспорной необходимости, основывались крупные предприятия, которые ни с какой точки зрения не вписывались в представления о промышленном предприятии. У них был только один заказчик, предоставлявший им капитал, обеспечивавший их сырьем и плативший за их продукцию любую цену. Для этих предпринимателей не имело смысла обсуждать пределы заработной платы. Поэтому в то время полновесной монетой, а не сегодняшними бумажками, выплачивалась такая зарплата, которую было трудно сохранить по окончании войны. За повышение оплаты труда платили не промышленники[77]. Они повышали ее при первом требовании, потому что если рабочие хотели ее увеличения на 10 процентов, предприниматель обычно на 20 процентов поднимал цену товара, продаваемого государству». Отлично! Нечего возразить, но можно кое-что добавить. Депутат Джолитти описывает особый и, если угодно, крайний случай поведения демагогической плутократии, которое было рассмотрено нами в «Социологии» и которое по-прежнему наблюдается сегодня. Достаточно привести один пример: предприниматели, которые изменили своему классу, добровольно смирившись с актом произвола при разрешении конфликта в металлургии, были движимы теми же мотивами, что и промышленники, упоминаемые депутатом Джолитти, как и некоторые банки, щедро снабжавшие деньгами рабочих, захватывающих фабрики; разумеется, они ожидали возмещения не от них, а от признательного правительства.

Пусть читатель судит, являются ли эти и подобные им наблюдаемые сегодня факты убедительным подтверждением сказанного уже в «Социологии» и повторенного в статье III этой книги, а именно что везде и всегда в арсенале демагогической плутократии есть масса уловок, позволяющих обратить себе на пользу внешне безнадежные обстоятельства. Она притворно уступает своим противникам, намереваясь вернуть себе с помощью ухищрений то, что было отнято силой.

Именно этого она пытается сейчас добиться, утверждая фабричные комитеты, контрольные меры, регистрацию ценных бумаг и т. д.

Остается установить, сколько эта игра может продолжаться.

Рано или поздно сила, и именно сила, определит, кому надлежит командовать, а кому подчиняться.

Происходящие в Италии события в очередной раз подтверждают выводы относительно силовых решений, подсказанные историей и изложенные нами в «Социологии».

«(§ 2174) Вопрос о том, следует или нет, выгодно или нет прибегать к силе для решения социальных проблем, не имеет смысла, потому что к силе прибегают как те, кто хотят сохранить некий порядок, так и те, кто желают его изменить; насилие со стороны последних наталкивается на такое же насилие со стороны первых». На самом деле, сегодня уступчивость и слабость правителей сталкивается с напором и силой их противников, которых подстегивает трусость тех, кто должны были бы им противостоять. Исключение составляет смелость, проявляемая националистами[78], но их мало и у них нет последователей.

Очевидно, что эти события имеют общую подоплеку, что они не являются особенностью одной страны или одного правительства, но в этом процессе есть своя последовательность, а предшествующие события позволяют предвидеть будущие.

Мы говорили об этом в связи с захватом предприятия Маццонис. Начавшийся тогда процесс продолжился и стал расширяться, не встречая противодействия со стороны нового министерства, которое на словах демонстрировало готовность восстановить авторитет государства, а на деле подчинило его диктату профсоюзов и содействовало его окончательному упадку.

Между прочим, депутат Джолитти, возражая сенатору Данте Феррарису[79], который упрекнул его в том, что он не препятствовал захвату фабрик, удачно заметил, что всего лишь продолжил политику своих предшественников… в числе которых был и Данте Феррарис[80]. Это один из примеров, показывающих, как через посредство государственных деятелей проявляют себя глубинные силы чувств и интересов, управляющие обществом.

Деривации также демонстрируют постоянные, периодически повторяющиеся элементы. Депутат Джолитти воспроизводит деривацию, отмеченную в «Социологии»: «(§ 2148–18). Они [публичные власти] не должны прибегать к оружию. Пусть действует народ, бастующие, восставшие. Если предположить, что они преступят закон, на этот случай есть суд, который может их наказывать. Власть должна только доставлять нарушителей в суд; остальное не ее дело. Во всяком случае, подобные преступления или по крайней мере большая часть из них не заслуживают смертной казни, которая была бы фактически применена, если бы власти прибегли к оружию».

Депутат Джолитти говорит: «Сведения о конкретных преступлениях, как отметил и продемонстрировал мой коллега министр юстиции, были переданы в судебные инстанции». К чему это ведет, можно увидеть на примере пиратства в генуэзском порту; кроме того, существуют и амнистии. «Но сами по себе действия 500 тысяч рабочих не могут быть предметом судебного разбирательства, как и обвинение их в захвате фабрик, тем более что это совершалось при попустительстве правительства. Будем, однако, рассуждать чисто юридически. Тот факт, что рабочие оккупировали фабрику (депутат Джолитти забывает об организации отрядов красной гвардии), что они занимают помещение, владелец которого требует его очистить, – это нарушение и даже преступление, но чтобы изгнать рабочих, нужно было прибегнуть к смертной казни. Считаете ли вы, что она была бы соразмерна совершенному проступку?»

Эта деривация начинает попахивать тухлым, пора бы заменить ее чем-нибудь посвежее. Если бы имело смысл ее обсуждать, можно было бы заметить, что подобный довод избыточно силен: «Смертная казнь в Италии отменена, поэтому ни в коем случае не следует применять силу к преступникам, чтобы случайно не прибегнуть к ней». А если, оставив формальности, перейти к фактам, следует сказать, что во избежание «применения смертной казни» кое-кому разрешается вооружать Красную гвардию, учреждать трибуналы, применять смертную казнь к ни в чем неповинным гражданам, которых не воскресят ни деривации, ни суды над их убийцами или, если угодно употребить эвфемизм, их палачами.

Помимо убийств, в частности убийства вице-бригадира Доре[81], совершенного 22 сентября достопочтенными захватчиками заводов, и многочисленных избиений, похищений и т. д., стоит напомнить в связи с некоторыми особенностями происходящего о двух фактах, которые показывают различие между властью на закате и властью на подъеме; поэтому нужно присоединить их к другим, уже упоминавшимся в статьях этого тома.

(Ла Стампа. 1920. 21 окт.). «Кикко, арестованный в Марселе, сообщил, что он работал подручным кузнеца на фабрике Перотти. Когда начались волнения рабочих в Турине, он записался добровольцем в Красную гвардию, хотя и не был членом профсоюза, ему было поручено стоять на часах перед фабрикой Бевилаква, захваченной ее работниками. Вечером 22 сентября он был на дежурстве вместе с некими Андреа Винченти и Джузеппе Росси. Они увидели, что мимо фабрики проходит человек, в котором узнали тюремного охранника. Они подошли к нему и потребовали предъявить документы, в чем тот отказал. Тогда они схватили его и затащили на фабрику, где он был обыскан и было найдено удостоверение охранника новой тюрьмы на имя Эрнесто Шимулы. Задержанного отвели на третий этаж здания, где собрались рабочие и работницы, заменившие хозяев. Кикко прибавил, что на этом его роль была закончена, он спустился вниз и пошел ужинать. Вернувшись через два часа, он уже не увидел Шимулы, но узнал, что несчастный был приговорен к смерти при следующих трагических обстоятельствах: представ перед своего рода трибуналом, в котором заседали и женщины, в том числе совсем молоденькие, он был в спешном порядке приговорен к сожжению живьем в доменной печи.

Печи, однако, были погашены. Тогда Шимулу отвели на соседнюю улицу и подло убили, застрелив из револьвера. Кикко… тогда узнал также, что в тот день рабочими другой фабрики был арестован еще один молодой человек, Марио Сонцини, который был убит на том же месте и одновременно с охранником Шимулой».

(Ла Стампа. 1920. 17 окт.). Обстоятельства убийства полицейских Сант’Агаты и Крими в окрестностях заводов Савильяно.

«…Это произошло в 6 часов 30 минут 23 сентября. В это время королевские стражи порядка Джузеппе Сирма, Антонио Ломбарди и Луиджи Сант’Агата, проведя ночь на дежурстве в комиссариате Борго Дора, возвращались в казарму… Сирма и Ломбарди ехали на велосипедах, Сант’Агата шел пешком. Поравнявшись со станцией Дора, полицейские на велосипедах поехали по эстакаде, а Сант’Агата решил срезать путь, перейдя железную дорогу по мосткам… На крыше находящихся поблизости мастерских Савильяно несли вахту красногвардейцы; завидев на мостках Сант’Агату, они стали обстреливать его из ружей».

Нелишне будет напомнить, что правительство никак не мешало деятельности этих отважных людей, опасаясь, что если оно воспротивится их славным подвигам, а те окажут сопротивление, то возникнет опасность horresco referens (страшно сказать) – применения к ним смертной казни.