«Ржавчина». Что делать, чтобы сердце не болело - Александр Мясников

У кого мерцательная аритмия бывает?

Львиная доля приходится на целевую аудиторию этой книги: пациенты с артериальной гипертонией и больные с ИБС. Под воздействием повышенной нагрузки развивается утолщение, гипертрофия сердечной мышцы, при ишемии образуются рубчики и участки «оглушенного» миокарда – все это благодатная почва для запуска аритмии.

Но не они одни. Следующие по частоте идут люди с нарушением функции щитовидной железы, больные с пороками сердца. Встречается мерцательная аритмия и у практически здоровых людей, особенно у тех, кто злоупотребляют алкоголем. В тех странах, где эта проблема стоит не так остро, как у нас, этот вариант прозвали «субботняя аритмия». Эти бедные люди живут столь скучно, что выпивают только по субботам! Особо обозначу тех, кто имеет сочетание факторов риска для атеросклероза – людей с метаболическим синдромом, диабетом.

Что же с этой аритмией делать? «Как что?», – скажете вы, – «Лечить, возвращать нормальный ритм, что же еще?» Тут все не так просто… Пробовали, возвращали, упирались, пытаясь этот нормальный ритм удержать, наращивали дозы, вводили новые лекарства… И столкнулись с тем, что часто это себе дороже!

У вполне здоровых людей тоже встречается мерцательная аритмия, например, в некоторых странах ее называют «субботней».

В России этот термин не прижился, т. к. у нас выпивают не только по выходным.

Дело в том, что все антиаритмические лекарства могут провоцировать аритмии сами. И не относительно «добродушную» мерцательную аритмию, а смертельно опасные «пируэты» (да, так и называется: torsades de pointes), a то и просто – фибрилляцию желудочков! И появились исследования, что смертность в группе людей, пытающихся удержать нормальный ритм любой ценой, выше, чем там, где не упираются и просто контролируют частоту сердечных сокращений, обеспечивая тем самым их эффективность. Потом другие исследования доказали, что нет, смертность и частота осложнений одинаковы при обоих подходах к лечению. Но «осадочек-то остался!» Риски возникновения опасных аритмий при постоянном применении антиаритмиков требуют плотного наблюдения, все это усложняет и удорожает лечение.

Поэтому врачи договорились, кому будут удерживать нормальный ритм лекарствами. Это:

1. Пациенты, у которых, несмотря на невысокую частоту сердечных сокращений остается неприемлемая симптоматика: головная боль, одышка, тошнота и прочее.

2. Пациенты, которым не удается снизить частоту сердечных сокращений, не возвратив нормальный ритм.

В остальных случаях предпочтительнее направить усилия не на возвращение нормального ритма (часто это происходит само, спонтанно), а на урежение пульса. Пусть аритмия, но главное, чтобы желудочки сердца сокращались эффективно! Обычно применяют уже знакомые нам бета-блокаторы (см. главу Сердце и лекарства), и больным с сердечной недостаточностью – «Дигоксин».

Заметки на полях

Ван Гог страдал болезнью сердца и принимал «Дигоксин» – это факт. При его передозировке все вокруг могло приобрести желтую окраску. Он так и видел, и поэтому в его картинах все в желтых тонах! Про этот побочный эффект в связи с Ван Гогом некоторые помнят и при этом продолжают считать его сумасшедшим: как же, острый психоз, ухо себе отрезал, пулю в грудь себе всадил в итоге… Только откройте справочник на побочных эффектах «Дигоксина»: нарушение зрения, все в желтом цвете, так, правильно, а вот дальше: НАРУШЕНИЯ ПСИХИКИ, ОСТРЫЙ ПСИХОЗ! Так может, к врачу хорошему надо было пойти? Кстати, как раз незадолго до своей смерти он продал картину одной женщине из Арля, это была его первая и последняя картина, которую у него при жизни кто-то купил! Как сказал другой гений и по другому поводу: «насмешница судьба!» Да… Но заплатить за консультацию было чем. Глядишь, и все бы обернулось иначе!

Но все это не главное. У многих мерцательная аритмия протекает приступообразно, приходит и уходит сама. Если этот цикл укладывается в семидневный срок – это пароксизмальная форма. У других она может длиться годами. Так вот, и тем, и другим необходимо давать лекарства, разжижающие кровь, как профилактику тромбоэмболий.

Алгоритм здесь следующий:

1. Если мерцательная аритмия возникла впервые, то возможно безопасно (в плане тромбоэмболии) вернуть ритм к норме, если от начала приступа прошло не больше 48 часов. За это время тромбы еще не успели сформироваться. Возврат к нормальному ритму сегодня предпочитают производить не лекарствами, а разрядом тока – так и более эффективно, и более безопасно. Ремарка: если больной нестабилен, теряет давление – тут уже не до сантиментов, разряд дают сразу и без оглядки на длительность!

2. Если прошло более 2-х суток ИЛИ БОЛЬНОЙ ТОЧНО НЕ ПОМНИТ, КОГДА НАЧАЛОСЬ («вроде как-то плохо себя чувствовал несколько дней, одышка, в горле першило, а сегодня утром пощупал пульс, а там такое!»), то перед попыткой вернуть ритм в норму необходимо разжижать кровь в течение 3 недель. Сначала начинают колоть «Гепарин» и одновременно дают специальные таблетки – «Варфарин», о них подробнее в главе «Лекарства». («Варфарин» начинает работать только через три дня, поэтому «прикрываются» «Гепарином», который действует немедленно). В течение этих 3-х недель урежают пульс лекарствами. Только после этого решают вопрос о возвращении нормального ритма.

3. Если ритм не восстанавливается или восстанавливается ненадолго, или его надо удерживать лекарствами, необходимо решать о выборе разжижающего кровь препарата, который теперь придется принимать постоянно. Дело в том, что в некоторых случаях достаточно одного аспирина. Это, как правило, относится к здоровым людям (пьющим по субботам, помните?) или молодым пациентам со здоровым сердцем, например, с болезнью щитовидной железы. Всем остальным, а тем более пациентам с измененной сердечной мышцей, диабетом, расширенными полостями или измененными клапанами необходимо принимать уже более активные препараты («Варфарин», «Прадакса»).

Заметки на полях

Когда к нашему врачу приходит больной и приносит выписку из другой поликлиники, первое, что он слышит от врача: «Это кто же вас так лечил? Удивительно, что вы еще ходите!» У нас каждый врач лечит, как ему взбредет в голову, без оглядки на алгоритмы и протоколы. Между тем в мире, где за отступление от этих протоколов грозит уголовная (!!!) ответственность, работать и легче, и эффективнее. Когда ко мне в Нью-Йорке приходил пациент, прилетевший, например, из Лондона, и выкладывал на стол флакончики с лекарствами, я уже по их комбинации представлял диагноз и особенности течения болезни. Недавно приехал наш больной с мерцательной аритмией, лечившийся в Швейцарии. Рассказал про свои проблемы, показывает лекарства, а «Варфарина» там и нет, только аспирин. Пришел бы из нашей городской поликлиники – пожал бы плечами и исправил бы ошибку. А тут задумался: не могли так ошибиться, видимо, знают что-то, что я упустил. И вариантов у меня нет – на Эхо у больного расширено предсердие: все, «Варфарин», точка! Но тут швейцарцы… Повторил тогда Эхо в другом месте у другого врача: что вы думаете? Нормальные полости, первый доктор небрежно посмотрел! Правы швейцарцы!

Глава 6. Сердце и лекарства

Эту главу я хочу предварить таблицей, в которую сведены критерии начала медикаментозного лечения гипертонии и цели, которые должны быть достигнуты. Мы уже говорили в главе, посвященной артериальной гипертонии, что здесь все не так однозначно, но «Dura lex sed lex» – закон суров, но это закон! Общие рекомендации 2014 года, которыми врачи должны руководствоваться (с оглядкой на индивидуальные особенности), следующие.

1. Когда и кому надо начинать медикаментозное лечение гипертонии

С точки зрения механики, снизить давление в какой-либо замкнутой системе можно тремя способами: расширить диаметр трубы, уменьшить количество циркулирующей жидкости и снизить обороты нагнетающего жидкость мотора. У человека трубы – сосуды, жидкость – кровь, насос – сердце. Рассмотрим основные группы препаратов, распределив их по механизму действия.

Заметки на полях

Конец 80-х, Мозамбик, гражданская война и группа геологов, заброшенная в самое глухое место саванны, которого ни на какой карте нет. Я – врач этой группы, привал, палатки, часовые, а рядом под холмом убогие хижины аборигенов. Ночь, все устали, а из хижины непрерывный надсадный детский плач! На одной ноте, не прекращаясь ни на минуту! Посреди ночи слышу, как один из геологов вышел из палатки и вскоре плач прекратился! Утром я его спросил: «Куда ты ходил и что сделал?». Отвечает: «Да я пошел и дал ему таблетку!»