Верхом на удаче - Николай Бородин

«Йомть, а ты-то кто такой?» Когда это прозвучало у меня в сознании, первой реакцией была ленивая мысль: «Свет, ну я же имел в виду – гипотетически появится!»

Глава 7

В мире существует немалое количество разных существ. Мы ошибаемся, считая, что разговаривать стоит лишь с подобными нам. Безусловно, со многими не стоит вступать в беседу – съедят, но некоторые виды дадут по разумности немалую фору даже нам, почитающим себя Старшими. С ними можно и даже нужно разговаривать хотя бы потому, что они в состоянии неплохо помочь. Одним из ярчайших примеров являются драконы…

Вторая мысль появилась почти одновременно с первой, но я ее здесь по цензурным соображениям не привожу. Подумать в третий раз я не успел – просто уже успел обернуться и уставиться на то, что теперь находилось на месте прежде непроглядного проема.

Там был глаз. Вернее, я понял это несколько секунд спустя, а до этого просто смотрел в гигантское озеро синего огня, затопившего отверстие. Только когда оно внезапно моргнуло, я, обнаружив третье веко, осознал, с кем свела меня Тропа.[40]

Вообще разговор с драконами стоит начинать как можно необычней, чтобы попытаться их ошарашить. Сомневаюсь, что в тот момент в моем черепе болталась хоть какая-то мысль, не говоря уж об этой, но, вспоминая свою первую фразу, я пришел к выводу, что получилось очень неплохо.

«А почему ты говоришь мне „ты“?» (Ума не произносить это вслух, а просто подумать хватило.)

Глаз еще раз моргнул, как мне показалось, удивленно. «Какой ты, однако, спокойный. Даже интересно. Ну ладно, заходи, поболтаем». Глаз исчез, и во тьме вроде как потянулось что-то более светлое.

И вновь – если бы я успел подумать, то никогда не сделал бы того, что в итоге совершил. Хотя в тот момент все казалось мне довольно логичным. Свет, может, это разглядывание бесконечной пляски огненных узоров так на меня повлияло, но в тот момент подобный порядок действий казался мне единственно верным. Достать протазан, разбежаться и прыгнуть в пролом, непременно подбадривая себя диким ревом. Все до такого безобразия просто, что я немедленно это и проделал (не то что без задней, а вообще без всякой мысли).

Пролетая через дыру, я краем мысли ухватил, что какой-то барьер там все же стоял. Невидимые когти ухватили меня было, но тут же соскользнули, оставив лишь глубокие, но неопасные царапины. Похоже, хозяин всего этого подземного царства (теперь уже ведомый мне хозяин!) ставил его против разумных существ. В тот же момент моя голова отозвалась на стук гулким звоном – в ней не бродило ни единой мысли, а если вдруг таковая и появлялась, то немедленно помирала от одиночества.

Позже, обдумывая все случившееся на досуге, я вновь и вновь приходил к выводу, что только запредельный коэффициент удачи вытащил меня из этого дурного прыжка живым. Я перелетел через это самое «что-то светлое» и, немыслимо извернувшись, умудрился за него ухватиться, ободрав ладони до живого мяса. Не теряя ни секунды (на это урезанных функций мозга все-таки хватило), я подтянулся и устроился поудобнее. А в следующее мгновение на меня обрушился каскад впечатлений из проснувшегося сознания. Боль прорвала-таки преграды, и я вновь смог думать. Все-таки драконы покрыты очень жесткой чешуей, даже самые молодые.

А то, что я сидел в тот момент на шее именно молодого дракона, не вызывало никаких сомнений. Чем старше ящер, тем светлее его чешуя. Несмотря на кромешную тьму, я мог понять, что существо подо мной по цвету почти не отличается от окружающей среды, а, следовательно, моему новому знакомцу было не более двух сотен лет. Совсем младенец. И как ему пещеру-то свою доверили?

Дракон, все время меня читавший (и как-то очень меланхолично отнесшийся к смертному у себя на шее), при последней мысли недовольно взревел и, похоже, решил напомнить мне, что стоит и что не стоит думать в присутствии хозяина каверны. До того, как его шея изогнулась кольцом и гигантская башка уперлась своими глазами в мои, я еще успел подумать нечто вроде «ну, значит, задело!».

– Н-да, да ты какой-то просто необучаемый. Другим хватило бы и того, что я недовольно рыкнул, чтобы перестать думать о всякой дряни! А ты все время норовишь сунуть голову в пасть к дра… то есть ко мне! – Огромные глаза явно пытались просверлить во мне хороших размеров дырку – как от попадания из крепостной катапульты.

Я не придумал ничего лучшего, как мило улыбнуться (во все сорок клыков) и заслониться от испытующего взора мгновенно вытащенным протазаном. А то смотрит, понимаешь, как дознаватель[41] на свидетеля…

И снова я убедился, что все мои действия приводят к куда лучшим результатам, если я перед их совершением подумаю хоть чуть-чуть. Пожалуй, мне стоило бы придумать что-нибудь другое. Глаза у ящера при виде голубого клинка (как-то очень нехорошо засверкавшего, надо сказать) мигом заняли большую часть головы, каковая в следующее мгновение моментально вернулась в исходное положение, и дракон, с которым внезапно случилась кратковременная потеря сознания (прям как у меня), ломанулся вперед. Ну вернее, туда, где, как ему казалось, был перед.

Скорее получилось влево и вверх. После этого умопомрачительного кульбита началась серия прыжков, за которую гигантскую ящерицу немедленно взяли бы в Скоростной Орден. Затем дракона немного отпустило, и он догадался выпустить крылья, благодаря чему его шансы меня сбросить мгновенно подскочили до заоблачных высот. Хвала Тьме, я успел худо-бедно прикрыться экраном и теперь просто лежал, вцепившись в шею ящера. Единственное, что утешало, – у него хватало ума избегать теплых встреч со стенами пещеры. Каковая пещера, кстати, мигом перестала казаться мне сколь угодно большой. Нет, безусловно, полость под горой в пол-лиги диаметром не могла не впечатлить, но только не когда мотаешься по ней на спине у обезумевшего со страха дракона.

После пары минут пропали последние сомнения в том, что это не какой-то диковинный обряд, которым у драконов принято встречать гостей. Все это время я, не собираясь сдаваться (а значит – разжимать лапы и немедленно превращаться в мелкодисперсную пыль при скором ударе о ближайшую стену), удерживался на шее у твари, к которой, кстати, ее невеликий разум возвращаться и не думал.

И тут мне совершенно некстати пришла мысль, что у меня вроде как морская болезнь в острой форме. Помнится, после моего первого опыта плавания с корабля я сползал (правда, честно сам, пытаясь сохранить остатки гордости). Заран после месячных попыток меня излечить махнул на все лапой, а вы бы знали, как трудно, если вообще возможно заставить его отступиться!

Как только я об этом вспомнил, меня немедленно накрыло очередным жестоким приступом, благо обстановка была самая подходящая. Жестоким настолько, что мой экран чуть не погас. Будь рядом один из наших высоколобых умников, он немедленно с радостным криком удрал бы к месту наибольшего скопления своих, чтобы сообщить им радостную новость – морская болезнь, оказывается, заболевание исключительно пси… пших… психологи… тьфу, не выговоришь!

Но меня в тот момент, как можно догадаться, подобные измышления интересовали мало. Я был занят тем, что придумывал себе новый зарок. Все, решено: когда (именно когда, а не если!) я выберусь отсюда и вернусь из похода, отправлюсь в ближайшую таверну, с постной рожей выслушаю песнь очередного скальда «Сквозь небо, к Чертогу» (как раз про полеты на драконах), а затем в укромном уголку сверну ему шею – хоть так удовлетворю свою жажду мести.

Тем временем прыгательно-летательное действо находилось в самом разгаре. Ящер самозабвенно носился по пещере, наводя там художественный беспорядок путем расшибания вековых каменных сосулек, при этом то и дело норовя чрезвычайно игриво приложить меня об стенку. Действия, в которых явно появилось больше разума, говорили о том, что дракона все-таки хоть и медленно, но отпускает. Все бы ничего, но вот вопить эта мерзостная тварь не только не перестала, но даже удвоила усилия, добавив к классически-тоскливому крику несколько продирающих до костей обертонов. Невольно меня взяла законная гордость за собственную персону – ведь если столько усилий прилагают только для того, чтобы скинуть тебя, то, значит, ты чего-то да стоишь! Одна проблема – усилия дракона могли в любой момент увенчаться успехом, и его шансы на победу неуклонно росли пропорционально уставанию моих лап.

Наконец… О чудо! Дракон стал вести себя поспокойней. Похоже, даже настолько двужильная зверушка выдохлась. Еще через несколько мгновений вконец отчаявшаяся сбросить меня тварь явно решила пустить все на самотек и совершила посадку. При этом дракон в последний раз попробовал избавиться от надоевшего нашейного украшения. «Посадка» заключалась в следующем – ящер просто сложил лапы и рухнул с высоты почти в полсотни саженей, лишь для приличия немного расправив крылья. С ним-то ничего не случилось (он совершенно верно понадеялся на крепость чешуйчатой брони и костей, а мозга, на мой взгляд, для сотрясения у него явно не хватало). А вот меня крепко проняло. Хорошо, что я все-таки успел слегка сориентироваться в пространстве, а не то торчать бы моей башке на одном из самых крупных шейных шипов наглого дракона.