Александр Суворов. Первая шпага империи - Замостьянов Арсений Александрович

Вслед за генералом из Браилова прибыл и Фанагорийский полк (Суворов лично выехал в степь их встречать), а вдобавок полторы сотни проверенных мушкетёров-охотников Апшеронского полка. Прибывали казаки и арнауты. К концу первой недели зимы непосредственно под Измаилом было сосредоточено до 31 тысячи войск и сорок орудий полевой артиллерии. При этом около семидесяти орудий насчитывалось в отряде хитроумного, как Одиссей, генерал-майора де Рибаса. Он, как мы знаем, закрепился на острове Чатал напротив Измаила. Флотилия де Рибаса отменно проявила себя в недавних ноябрьских боях. С привычных, обжитых позиций артиллерия де Рибаса обстреливала Измаил уже не первую неделю. По распоряжению Суворова 6 декабря в хозяйстве де Рибаса заложили ещё одну батарею из десяти орудий. Восемь батарей — это уже заметная сила, один из ключей к победе. Теперь по десять 12-фунтовых орудий было направлено соответственно на Бросские и Килийские ворота крепости. На этих участках, по планам Суворова, предстояла жаркая дуэль артиллерии.

Перед штурмом Суворов созвал военный совет. Конечно, учитывая авторитет графа Рымникского, совещание превращалось едва ли не в формальность, но полководец считал его психологически важным, сплачивающим фактором. Ведь многие из тринадцати на предыдущем военном совете, при Гудовиче, высказались за снятие осады! Вечером 9 декабря ареопаг собрался — тринадцать будущих героев штурма. Генералы восторженно выслушали пламенную речь. Первым, не мудрствуя лукаво, за штурм проголосовал младший — Матвей Платов.

Под стенами Измаила Суворов проводил чрезвычайно спешные, хотя насыщенные и продуманные учения. Беседовал с войсками, вспоминал о прошлых победах, чтобы каждый проникся важностью измаильского штурма. Вот здесь понадобилась фольклорная репутация Суворова — как заговорённого колдуна, который и в воде не тонет, и в огне не горит. Который не может не победить…

На специально устроенных валах и во рву солдаты отрабатывали приёмы преодоления этих преград. Сорок штурмовых лестниц и две тысячи фашин подготовил Суворов к штурму. Сам показывал технику штыкового удара. Требовал от офицеров настойчивости в обучении войск.

Трудно сказать, почему турки не отважились атаковать растянутые русские позиции. Возможно, Айдос-Мехмет рассчитывал потянуть время, и Суворову удалось опередить предполагаемую атаку, быстро перейдя от рекогносцировок к приступу. Однако Суворов был готов и к отражению массированных турецких вылазок.

Стояли ясные, без морозов, южные декабрьские дни с холодными влажными утренниками. На заре 10 декабря артиллерия Ртищева начала обстрел крепости, с реки стрельбу вели с гребных судов. Турецкая артиллерия прицельно отвечала: так, была взорвана русская бригантина с двумя сотнями моряков на борту.

11 декабря, в 3 часа ночи, ночное небо перерезала сигнальная ракета. Впрочем, из соображений конспирации в русском лагере уже несколько ночей запускались сигнальные ракеты, запутывая турок. А в ту ночь Айдос-Мехмет от перебежчиков знал, что начинается штурм. Войска двинулись на приступ согласно диспозиции. В половине шестого утра началась атака. Правофланговой группой командовал генерал-поручик Павел Потёмкин. Суворов психологически подготовил Потёмкина к штурму, внушил ему уверенность в своих силах. Тремя колоннами войска Потёмкина (7,5 тысяч человек) атаковали крепость с Запада. Первая колонна генерал-майора Львова состояла из двух батальонов фанагорийцев (любимцы Суворова во всех баталиях шли впереди!), батальона белорусских егерей и 150 апшеронцев. Колонне предстояло атаковать укрепление возле башни Табия. Впереди шли рабочие с кирками и лопатами: им предстояло ломать стены, расчищая дорогу армии. Вот кто не ведал страха, в лицо смотрел смерти! Во вторую колонну генерал-майора Лассия (Ласси) вошли три батальона Екатеринославского егерского корпуса и 128 стрелков. Третья колонна генерал-майора Мекноба включала три батальона лифляндских егерей и двигалась на Хотинские ворота. У каждой колонны имелся резерв, существовал общий резерв и у всего отряда Потёмкина: конные полки, которые должны были в свой черёд ворваться в крепость после взятия Хотинских и Бросских ворот. Левое крыло под командованием генерал-поручика Самойлова оказалось самым многочисленным — 12 000 человек, из них 8000 — спешенные казаки-донцы. Тремя колоннами этой группы, атаковавшей крепость с северо-востока, командовали бригадиры Орлов, Платов и генерал-майор Кутузов. Первые две колонны состояли из казаков. В колонне Кутузова шли три батальона бугских егерей и 120 отборных стрелков из того же Бугского корпуса. В резерве у Михайлы Илларионовича Кутузова были два батальона херсонских гренадер и тысяча казаков. Колонна направлялась на приступ Килийских ворот.

Третьей группой, которая наступала на Измаил с юга, с острова Чатал, командовал генерал-майор Рибас. В войсках Рибаса насчитывалось 9000 человек, из них 4000 — казаки-черноморцы. Первой колонной командовал генерал-майор Арсеньев, ведший в бой Приморский Николаевский гренадерский полк, батальон Лифляндского егерского корпуса и две тысячи казаков. Колонна должна была помогать колонне Кутузова в бою за новую крепость. Второй колонной Рибаса командовал бригадир Чепега, там бились пехотинцы Алексопольского полка, 200 гренадер Днепровского Приморского полка и тысяча черноморских казаков. Третьей колонной группы Рибаса командовал секунд-майор лейб-гвардии Преображенского полка Морков, который получит за штурм Измаила чин бригадира. С ним шли 800 гренадер Днепровского полка, 1000 казаков-черноморцев, батальон бугских и два батальона белорусских егерей. Ему предстояло десантом поддержать генерала Львова в бою за Табию.

По перевязанным лестницам, по штыкам, по плечам друг дружки солдаты Суворова под смертельным огнём преодолели стены, открыли ворота крепости — и бой перенёсся на узкие улицы Измаила.

При штурме особенно отличились колонны генералов Львова и Кутузова. Генерал Львов получил болезненное ранение. Ранили и его помощника — полковника Лобанова-Ростовского. Тогда командование штурмовой колонной принял командир фанагорийцев, любимец Суворова полковник Золотухин.

В распахнутые ворота крепости влетела русская конница. Колонна Орлова совместно с колонной генерал-майора Мекноба очищала от турок важный северный участок укреплений Измаила. Теперь они действовали слаженно и могли отражать контратаки, продолжая занимать вершок за вершком неприступную твердыню — Измаил.

Под вечер последние защитники крепости молили о пощаде. Уникальный штурм крепости превратился в истребление вражеской армии. Турки сопротивлялись самозабвенно: они знали, что пощады не приходится ждать ни от русских, ни от султана. Способный и сильный духом военачальник Каплан-Гирей повёл несколько тысяч спешенных крымчан в контратаку в сторону Дуная — против сил Рибаса, против русского десанта. Однако эта попытка переломить ход сражения оказалась запоздалой: войска Каплан-Гирея погибли.

К часу дня почти весь город контролировали русские. Лишь в Табии, в мечети да в двух ханах держались турки. В одном из ханов с двумя тысячами янычар и артиллерией оборонялся сераскир Айдос-Мехмет. Полковник Золотухин с фанагорийцами атаковал это укрепление. Артиллерийским залпом удалось выбить ворота — и гренадеры ворвались в хан, закалывая штыками оборонявшихся турок. Тех, кто сдался, вывели на свет Божий, чтобы разоружить. Среди них оказался и Айдос-Мехмет со свитой. Во время разоружения к сераскиру подскочил егерь и попытался вырвать у него из-за пояса кинжал. Янычар выстрелил в егеря, а попал в русского офицера… Этот выстрел русские оценили как вероломное нарушение условий капитуляции: ведь турки просили пощады. Новый штыковой удар уничтожил почти всех турок, погиб от ран и Айдос-Мехмет…

Наконец, сдались на милость победителям последние янычары во главе с Мухафиз-пашой, сражавшиеся в Табии. Последние защитники крепости капитулировали в 16.00. Приступ ожесточил войска, помнившие о двух неудачных штурмах Измаила. По военным традициям того времени Суворов на три дня отдал город на разграбление победителям. Увы, на этот раз офицерам не удалось удержать солдат от жестоких бесчинств. А в Измаиле было чем поживиться! Турки свезли в крепость купеческие склады. Особо удачливые участники штурма обогатились на тысячу-другую червонцев — фантастическая нажива! Сам Суворов отказался от трофеев, не принял даже отменного коня, которого привели к нему солдаты. Снова не обманули ожиданий Суворова фанагорийцы. Из них Суворов приказал составить главный караул покорённой крепости.