Отморозок 4 - Андрей Владимирович Поповский

— Да ничего страшного, — улыбнулся я ей. — Я же понимаю, что вы из лучших побуждений.

* * *

Вечереет. Обнесенный высоким деревянным забором дом с большим двором на Лесной улице на окраине деревни Демихово Орехо-Зуевского района. Во дворе, с лицевой стороны дома под навесом, рядом с большой дровяной поленницей, стоит новенькая синяя «семерка». Чуть поодаль, под открытым небом, стоит бежевая шестерка, укрытая недавно выпавшим снегом. Дальше вглубь двора бревенчатая баня, к которой ведет протоптанная в снегу тропинка. Еще одна тропинка идет к воротам с калиткой, весь остальной двор занесен неубранным снегом. За домом большой сад с фруктовыми деревьями, а почти сразу за забором начинается занесенный снегом хвойный лес.

В самом домике в центре задымленной сигаретным дымом большой комнаты разложенный стол, заставленный разной снедью. На столе стоит несколько открытых бутылок водки и пива. По центру стола большое блюдо с кусками жареной курицы, рядом тарелка с отварной картошкой, тарелка с нарезанной толстыми кусками докторской колбасы, тарелка с нарезкой сыра и нарезанный большими кусками черный хлеб на большой деревянной доске. За столом сидит компания из пяти весьма колоритных мужчин, перед каждым наполненные водкой стопки.

Во главе стола сидит крепкий жилистый мужчина лет тридцати с абсолютно лысым блестящим черепом, на котором отражаются блики от лампочек висящей на потолке пятирожковой люстры. Он одет в расстегнутую на груди черную шелковую рубаху, из-под которой виднеется толстая золотая цепь с большим золотым же крестом и черные брюки с выглаженными до бритвенной остроты стрелками. На ногах у него начищенные дорогие черные импортные туфли из тонкой кожи. Мужчину зовут Александр Смоляков, но те, кто в курсе, знают его как преступного авторитета Земелю, с двумя ходками за грабеж. Земеля молча оглядывает собравшихся за столом мужчин и задумчиво ковыряет в зубах заостренной спичкой.

Справа от него сидят два почти одинаковых здоровяка в спортивных костюмах «адидас», лет двадцати на вид. У обоих здоровяков бычьи накачанные шеи, крепкие руки и ломанные уши. Это братья близнецы: Толик или Амбал, и Антон или Антоха. Братья очень похожи, оба плотные, среднего роста, черноволосые, с крупными мясистыми носами, но все же они отличаются, даже не внешне, а больше выражением лиц. Амбал с выражением превосходства на лице, выглядит туповато, больше похожий на сильное животное, от которого не знаешь чего ожидать, и поэтому к нему нужно относиться с опаской. У Антохи лицо имеет более осмысленное выражение, а в живых черных глазах играют лукавые бесенята. Оба брата с аппетитом уминают то, что лежит у них на тарелках. И в этом они разные. Амбал ест торопливо, как будто спешит набить брюхо побыстрее, сальными толстыми пальцами он держит большой кусок куриного мяса, громко чавкает и вообще ест неаккуратно. Антоха наоборот, осторожно отщипывает небольшие кусочки от грудки курицы и кладет их себе в рот, прожевывая их основательно и не спеша.

По левую руку от Земели сидит тощий вертлявый тип со светлыми жирными волосами, висящими сосульками, бегающими голубыми глазами и незапоминающимся каким-то бесцветным лицом. Парень весь дерганый и непоседливый, он одет в обычные немного мятые черную рубашку и брюки. Его тонкие длинные пальцы, украшенные вытатуированными синими перстнями, постоянно в движении. Он разминает их, тянет до хруста и снова разминает. Это Вобла — вор-карманник. По нему сразу и не скажешь, сколько ему лет. С одной стороны не больше двадцати, а с другого ракурса можно легко дать и за тридцать. На самом деле ему двадцать три года, шесть из которых он провел частично на малолетке, а частично на взрослой зоне. Тарелка перед ним почти пустая, зато пепельница, стоящая рядом, полна окурков. Один из них все еще дымится, догорая.

Последний из пятерки за столом, резко контрастирует с остальной компанией. У него хорошая осанка, выделяющая его на фоне вольготно развалившихся на своих стульях близнецов и согнутого дугой Воблы. Он довольно высокий, у него широкие плечи и узкая талия, кожа на лице и руках загорелая и продубленная ветром. Его сильные руки лежат на столе. Мужчине на вид около двадцати пяти — двадцати семи лет. Он одет в красную клетчатую рубашку и удобные темные джинсы, на ногах у него мягкие спортивные кроссовки. Взгляд у мужчины внимательный, острый и цепкий. Он уверен в себе, несмотря на то, что попал в эту компанию в первый раз и внимание остальных присутствующих обращено на него.

— Ну давай, дорогой гость, расскажи нам о себе немного, — прерывает молчание Земеля. — За тебя хорошие люди поручились, я им верю, но хочется и от тебя услышать, что да как.

— Хорошо, — спокойно кивает мужчина. — Зовут меня Иван Карабанов, я бывший военнослужащий, служил в десанте. После срочной службы остался на сверхсрочную, дослужился до прапорщика. Последний год службы заведовал складом ГСМ в военной части под Ташкентом. При очередной проверке у меня на складе была обнаружена крупная недостача. Был осужден на три года. Освободился месяц как. На зоне близко сошелся с Жекой Кудрявым, он мне и дал твои координаты, когда я освободился, и сказал, что сможешь помочь, к хорошему делу пристроить.

— Много горючки спиздил? — с усмешкой спросил Амбал выдувая большой пузырь из жвачки.

— До меня все спиздили, а на меня повесили, — угрюмо ответил Иван.

— Так уж ничего не прилипло? — недоверчиво хохотнул Вобла.

— Ладно, всем ша сейчас. Сначала я побазарю с нашим гостем, — вмешался в разговор Земеля. — Была от Кудрявого малява, что обратится ко мне хороший человечек — ты стало быть. А кого ты еще знаешь из авторитетных людей? Кто был на вашей зоне смотрящим?

— Знаю Гасана Сухумского, Борю Ветра, Диму Большого, Алика Ушастого и они меня знают — спокойно ответил Иван, — а смотрящим, на тот момент, что я чалился, был Огонек.

— Складно базаришь, — задумчиво кивнул Земеля. — А кто кумом у вас на тот момент был?

— Майор Тутберидзе Георгий Вахтангович.

— Что умеешь? — спросил Земеля, не сводя внимательного изучающего взгляда с Карабанова.

— Много чего. В машинах разбираюсь, могу водить, могу починить. Стрелять умею из всего, что стреляет. Часового могу снять. В рукопашную могу. Ну и еще так по мелочи.

— Я тебя потом проверю в какую рукопашную ты можешь, — хмыкнул