Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов - Павел Евергетин

4. Тайное дело уничтожает тщеславие, а возведение к Богу всех своих достижений уничтожает превозношение. Кто совершает добродетели из тщеславия, тот и знания приобретает ради тщеславия. Такой человек ничего не делает и ни о чем не рассуждает для утверждения своей души, но только постоянно охотится за славой зрителей и слушателей. Эта страсть обычно вылезает наружу, стоит кому — нибудь изобличить неблаговидность его дел и слов, что крайне огорчает такого человека. Но не тем, что он не смог выстроить дом своей души (он даже такой цели себе не ставил), но тем, что его унизили.

5. Тщеславие и сребролюбие порождают друг друга. Тщеславные люди стремятся обогатиться, а богатеющие все больше тщеславятся. Но так поступают миряне. Монах же обычно кичится нестяжательством. Он скопил серебряные монеты, но стыдится этого, а потому и прячет их, понимая: это не подобает его ангельскому образу.

Такое тщеславие имеет ту отличительную особенность, что монах тщеславится добродетелью. А это порождает прочие особенности его тщеславия. В надменности гордец превозносится своими свершениями и унижает других братьев. Он приписывает все себе, и ничего — Богу.

А отличительная черта мирского тщеславия и превозношения — в том, что люди в миру превозносятся красотой, богатством и могуществом и еще разумностью.

6. Человеку нужно немало потрудиться, чтобы избавиться тщеславия. Он достигает этого благодаря тайному совершению дел и частому обращению к молитве. И признаком этого освобождения служит то, что человек больше не обижается на тех, кто злословил и злословит его.

Об авве Арсении и авве Феодоре Фермийских говорили, что они больше всего ненавидели людскую славу. Авва Арсений никогда никому не спешил ответить. Авва же Феодор давал ответ, но всякое слово его разило, как лезвие меча.

2. Великий аскет и пресвитер по имени Евлогий постился через каждые два дня, а нередко целую неделю ел только хлеб с солью и за такой подвиг люди прославили его.

Однажды он пошел к авве Иосифу в Панефо. Он надеялся увидеть у него еще более суровую жизнь. Старец принял его с радостью и угостил всем, что у него было, стараясь угодить гостю. Но ученики Евлогия сказали: наш пресвитер не ест ничего, кроме хлеба и соли. Авва же Иосиф ел молча.

Прошло три дня, и было не видно, чтобы иосифовы ученики пели и молились, потому что они все делали втайне, и гости ушли, не получив от встречи никакой духовной пользы.

Но по Божьему замыслу спасения в пустыне их застигла песчаная буря. Они долго блуждали и вынуждены были вернуться обратно к старцу. Они подошли к келье и как только хотели постучаться в дверь, услышали монашеское пение.

Они долго слушали голоса и только потом решились постучаться. Братья прекратили псалмопение и приняли их с радостью. Поскольку путников томила жажда, ученики Евлогия налили кружку воды и дали своему старцу. Но пресная вода, которой пользовались в монастыре, была смешана с морской, старец не смог ее выпить. И тут аскет Евлогий, словно прозрел и все осознал, он пал в ноги авве Иосифу и стал просить рассказать об их образе жизни.

— Как же так получилось, авва, — спросил гость, — что сначала вы не пели, а теперь, когда мы ушли, запели? И почему мне в кружку налили соленой воды?

— Да это вон тот брат сумасбродный, он по ошибке налил в сосуд морскую воду, — ответил Иосиф.

Но Евлогий продолжал добиваться от старца истины. Тог¬да тот сказал:

— Та малая чаша вина была чашей любви. А такую соленую воду братья пьют всегда, — сказал Иосиф и научил аскета Евлогия, как различать помыслы и избавиться от мирских привычек

Благодаря этому случаю Евлогий стал благоразумным управителем своей жизни, и ел все, что ему предлагали, и понял, что такое тайное делание. А наставнику этих монахов сказал:

— И правда, ваше делание истинно.

3. Кто — то из отцов рассказывал, как авва Феодор Фермийский однажды вечером пришел к нему и увидел, что тот носит рваный подрясник, даже не прикрывающий грудь, а куколь свесился ему на лицо. Тут зашел к нему какой — то крестьянин и постучался. Старец открыл ему, поздоровался, сел с ним у дверей и начал разговаривать. Тогда я взял часть мафора и прикрыл ему плечи. Но старец рукой сбросил его.

Когда крестьянин ушел, я спросил:

— Авва, зачем ты так сделал? Человек пришел, чтобы получить от тебя духовную пользу, а ты мог его ввести в соблазн.

— О чем ты говоришь, авва? — ответил старец. — Разве мы должны угождать людям? Мы расплатились со всеми долгами и оставили их в прошлом. Кто хочет получить духовную пользу, тот ее получит. А в соблазн впадет тот, кто хочет этого. Кто бы ко мне ни пришел, я встречу его в таком виде, — и наказал своему ученику:

— Если кто придет, чтобы меня повидать, не говори ему ничего из человекоугодия, но если я в это время ем, скажи, что ем, а если сплю, скажи, что сплю.

Вот видите, до какой крайности он ненавидел человеческую славу. А мы немощны и совершенно не можем воспроизвести подобного дивного делания старца так же топтать свое человекоугодничество. Давайте лучше возненавидим этот порок чтобы не марать совести, а то угождая людям, станем врагами Богу.

4. Брат спросил того же старца:

— Повелишь ли, авва, чтобы я несколько дней не ел хлеба?

— Правильно поступаешь, — ответил он, — и я так делаю.

— Я хочу, — сказал брат, — взять семена еревинфов и отнести в хлебную, чтобы из них сделать муку.

— Если пойдешь в хлебную, — сказал старец, — там и приготовь себе хлеб и поешь, иначе что за нужда в таком походе?

5. Брат спросил авву Мотия:

— Если я пойду на чужбину и там поселюсь, можно ли мне будет учительствовать?

— Если ты живешь в новом месте, никогда не открывай своего имени, даже не говори, что ходишь на службу и не ешь на трапезах любви, а то тебя начнут попусту прославлять, и будет тебе потом от этого смущение. Люди как только встретят хоть какую — нибудь добродетель, начинают сбегаться.

6. Где бы ты ни жил, поступай, как все. Если видишь, что самые благоговейные люди, о которых ты получил извещение, совершают подвиг, совершай и сам тот же подвиг и обретешь успокоение. Вдвойне обретешь благо, если будешь жить тон же жизнью, что и прочие, стяжаешь смирение и избежишь человеческой славы и смятения.

7. Авва Нисферой Великий шел вместе с братом по пустыне. Вдруг они увидели ядовитую змею, и авва свернул с дороги.

— Неужели и ты боишься, отче? — спросил брат.

— Я не боюсь, чадо, — ответил старец, — но мне полезно бегать от змеи. Иначе не избегу духа тщеславия, то есть превозношение.

8. Говорил авва Даниил: «Однажды мы пришли к авве Пимену и после того, как потрапезничали вместе, он сказал нам:

— Пойдите, отдохните немного, братья.

Все пошли отдыхать, а я остался, чтобы поговорить с ним наедине, и пошел вслед за ним в его келью. Авва Пимен увидел, что я вошел, лег и сделал вид, что уснул. Такое у него было правило — все делать втайне.

9. Как — то епископ Илиупольский Адельфий навестил авву Сисоя на горе аввы Антония. Когда он собрался уходить, прежде чем попрощаться с ним, авва Сисой приготовил ему и его спутникам завтрак. Но был постный день. Только накрыли на стол, как ученики аввы Сисоя постучались в дверь.

Авва Сисой велел дать уставшим братьям немного каши. Тут авва Адельфий посоветовал:

— Не надо, а то будут говорить, что авва Сисоя уже с утра начинает есть.

Старец посмотрел на него, а брату сказал:

— Пойди и покорми их.

Когда монахи увидели кашу, то спросили:

— У вас, наверное, гости. Иначе зачем бы старец стал есть вместе с вами?

— Да, — ответил брат.

Они начали сокрушаться и говорить:

— Да простит вам Бог, что мы заставили старца сегодня с утра есть. Разве вы не знаете, что теперь он будет измождать себя многодневным трудом?

Услышав это, епископ покаялся перед старцем:

— Прости меня, авва, за то, что я думал о человеческом. А ты сотворил дело Божие.

— Если бы Бог не прославил человека, — ответил авва Сисой, — человеческая слава была бы ничем.

10. Об отшельниках говорили, что, если кто — нибудь другой постигал, в чем их делание, то есть узнавал о них что — либо, то они уже вменяли себе это делание не в добродетель, а в грех.

11. Сказал старец: «Человекоугодничество уничтожает чего достиг человек: и приверженность добродетелям, и доблестную привычку, и оставляет за собой выжженную пустыню».

12. Он же сказал: «Тот, кто объявляет и везде разглашает о своих добрых делах, подобен тому, кто сеет прямо по целине. Слетаются птицы небесные и поедают все зерна. А кто проводит жизнь в тайне, тот сеет глубоко в землю и потому собирает обильный урожай».

Глава 27: О том, что не следует заводить дружбы со знатными мира сего