Эпоха бронзы лесной полосы СССР - Михаил Фёдорович Косарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Локальные варианты волосовской культуры еще недостаточно изучены. Сейчас пока можно говорить о пяти вариантах: это средневолжский, окский, верхневолжский, западный и северо-западный. Не исключено, что их будет больше. Все названные варианты имеют много общих черт, указывающих на генетическое родство населения.
Таким образом, на огромной территории центра Европейской части СССР исследованиями последних лет выявлены волосовские и близкие к ним памятники, относящиеся к разным вариантам большой волосовской общности. Близкое сходство ее отдельных элементов с одновременными культурами Прибалтики, а также тесные их связи заставляют предполагать родственную близость населения, жившего в III — начале II тыс. до н. э. в центре Русской равнины — от Прибалтики до Волго-Камья.
Установление существования огромного ареала волосовской культурно-исторической общности (близость форм хозяйства, погребального обряда, предметов искусства и пр.) позволяет утверждать, что племена волосовской культуры были тесно связаны между собой не только экономически, но и генетически. От восточных волосовских племен племена Оки и Верхней Волги получали металл, вероятно, в слитках. На стоянках Сахтыш I и II найдены медные вещи, тигли и медные «выплески». Тесные связи и широкий обмен были налажены с западными прибалтийскими племенами, жившими на территориях современной Латвии и Эстонии. Подобные контакты существовали и с соседями на северо-западе и севере, о чем свидетельствуют находки волосовских фигурных кремней в Беломорье и заимствование с территории Карелии керамической примеси асбеста. О связях с племенами ямной культурно-исторической общности свидетельствует сходство в формах сосудов и орнаментике в контактных зонах.
О тесных контактах племен волосовской территории можно судить по быстрому распространению по всему ареалу новшеств в материальной культуре, хозяйственной деятельности и проявлениях духовной жизни (топоры карельского типа, топоры лепельского типа — круммайзе, каменные кольца, металлические предметы, украшения и т. д.). Не исключено, что имели место и отдельные передвижения волосовских групп внутри волосовской ойкумены.
Расположение волосовских поселений компактными группами внутри локальных вариантов общности указывает, вероятно, на принадлежность их отдельным племенам, а отдельные крупные поселения следует рассматривать как поселки родовых общин.
Первобытно-общинный характер социально-экономической организации волосовцев подтверждается устройством общинных поселков, состоящих из ряда домов, соединенных переходами друг с другом; господством коллективных форм охоты и рыболовства; наличием общих промысловых помещений, больших мастерских по выработке орудий труда; существованием общего культа предков (культ медведя, лося) с совершением обрядов и празднеств.
Очевидно, все взрослые мужчины и женщины участвовали в коллективном охотничье-рыболовческом хозяйстве. Женщины играли главную роль в домашнем хозяйстве, производстве глиняной посуды и пр. Одинаковое положение погребенных в волосовских могильниках свидетельствует об отсутствии какого-либо имущественного неравенства в волосовском коллективе.
Значительная площадь жилищ с несколькими или одним большим очагом указывает, что в нем могла проживать большая семья. Эти семьи, очевидно, составляли родовую волосовскую общину, объединенную кровным родством и общим ведением хозяйства. По мнению А.Я. Брюсова, в больших волосовских жилищах проживало несколько десятков человек, а на поселении обитало несколько сот людей (Брюсов, 1952). Возможно, эти цифры завышены. Скорее ближе к истине И.К. Цветкова, считающая, что волосовское поселение состояло из 50–60 взрослых людей, составлявших род, а несколько поселений, расположенных компактной группой недалеко друг от друга, составляли племя (Цветкова, 1953).
Наличие данных о сложном коллективном хозяйстве у волосовских племен, организованности, широком межплеменном обмене, о столкновениях с враждебными племенами позволяют предполагать у них существование вождей — родовых и племенных.
Установившийся ритуал в погребальном обряде волосовцев (определенное положение, ориентировка погребенных, красная краска, ритуальные кострища, «клады» и т. д.), а также наличие культа медведя и, возможно, других животных (лосихи, куницы), присутствие на поселениях «святилищ» (Крайнов, 1981; Цветкова, 1980) могут служить косвенными доказательствами существования особых хранителей традиций — «шаманов».
Волосовская культурно-историческая общность завершает эпоху энеолита центра Русской равнины. Начавшись в неолите, она продолжает свое развитие в эпоху энеолита и бронзового века. Что же касается хозяйства, то на всем протяжении развития волосовской культуры оно остается охотничье-рыболовческим. Позднее под влиянием фатьяновских и других пришлых скотоводческо-земледельческих племен у волосовцев появляется скотоводство и земледелие.
Дальнейшие судьбы волосовских племен в разных регионах их ареала различны. В центре Русской равнины огромное влияние на их дальнейшее развитие оказали пришлые скотоводческие племена (фатьяновцы, балановцы, абашевцы и др.), а на востоке — турбинско-сейминские племена. На западе, северо-западе, Оке, Верхней Волге и Среднем Поволжье волосовцы не только входили в контакт с фатьяновцами, но и смешивались с ними (Крайнов, 1972б и др.). В некоторых фатьяновских могильниках прослеживались метисные черты, указывающие на это смешение. О тесных контактах волосовцев с фатьяновцами и балановцами свидетельствуют и факты нахождения фатьяновских вещей на волосовских стоянках (Сахтыш I, II, VIII, Рождественский Остров, Торговище и др.) и появление так называемой гибридной керамики (Гурина, 1963; Халиков, 1966б; Бадер, 1970; Крайнов, 1964, 1972б, 1980 и др.).
Появление скотоводческих племен в центре Русской равнины привело в дальнейшем к крупным хозяйственным, культурным и этническим изменениям в истории местных племен. Вероятно, поздние волосовцы растворились или были ассимилированы племенами культуры с сетчатой керамикой, быстро распространившейся почти по всей территории лесной полосы Восточно-Европейской части СССР.
Новоильинская, гаринско-борская и юртиковская культуры. (Л.А. Наговицын)Территория Прикамья и Вятского края расположена в восточной части Восточно-Европейской равнины, непосредственно примыкая с запада к Уральским горам. Северные и центральные районы этого обширного региона находятся в подзонах средней и южной тайги, а южные — в подзоне хвойно-широколиственных лесов. В приустьевой части р. Камы и далее к югу полоса лесов сменяется лесостепным ландшафтом. Рассматриваемый регион имеет густую речную систему, наиболее крупными реками в которой являются Кама и Вятка.
Первые энеолитические памятники в Прикамье были открыты в 30-е годы Н.А. Прокошевым (Бадер, 1961б, с. 8–9). В послевоенные годы основной вклад в изучение энеолитических древностей Прикамья внесли О.Н. Бадер (1961а, б), В.П. Денисов, Р.С. Габяшев (1981, 1982), И.Б. Васильев (1982), А.А. Выборнов (1984). Энеолитические памятники в Вятском крае впервые были открыты в середине 50-х годов В.П. Денисовым. В последующие годы энеолит бассейна р. Вятки изучался С.В. Ошибкиной (1980б), Т.М. Гусенцовой (1980) и Л.А. Наговициным (1980а; 1983).
В настоящее время в Камско-Вятском регионе выделены три