Война в Арктике. 1941—1945 - Владислав Корякин

На самом «Сокрушительном», со слов уцелевших, приводимых В.В. Шигиным в книге «Загадка золотых конвоев», события развивались так. Комендор А.В. Табалдыкин, находившийся в 5-м кубрике вместе с 10—12 моряками, около 14 часов 22 ноября, «услышав жуткий треск и увидев, как корму тут же повело в сторону, я понял, что нельзя терять ни секунды, и выскочил через 4-й кубрик в тамбур… Еще мгновенье — и корму эсминца оторвало по 173-й шпангоут. Корма перевернулась и затонула. Вскоре раздался сильный взрыв глубинных бомб, остававшихся на ней… Корабль потерял ход, но механизмы продолжали работать… Еще сутки корабль дрейфовал на север. Корабль имел креп на левый борт (примерно 10°) и вскоре стал обрастать льдом. Все способные вышли на палубу по авралу. Они стали скалывать лед и сбрасывать за борт все, что было не нужно: якоря, цепи, торпеды… Работами на верхней палубе руководил главный боцман Сидельников… На вторые сутки пришел на помощь эсминец "Разумный", но все попытки взять оставшуюся на плаву часть корпуса "Сокрушительного" не увенчались успехом. Тогда "Разумный" воткнулся в полубак аварийного эсминца, и моряки "Сокрушительного" стали прыгать к нему на борт. Удачно прыгнул только краснофлотец Петров. Несколько североморцев упали между кораблями и погибли» (по Шигину, с. 278).

Матрос Никифоров вспоминал, что помимо двух электриков из румпельного отделения среди погибших с кормой оказалось четверо недавно прибывших на корабль «молодых матросов, которые так укачались, что не могли встать с коек и попытаться перебежать на уцелевшую часть корабля… Один из них успел выскочить на палубу, но корма к этому времени уже отошла на 7—8 метров, и он успел лишь нам помахать рукой… После того как оторвало корму и корпус "Сокрушительного" стал на 26 метров короче, верхняя палуба покалеченного корабля немного ушла в воду. Качка прекратилась…» (по Шигину, с 280).

Отметим, что «Разумный» подошел к аварийному эсминцу 21 ноября в 17 ч. 55 мин., а спустя 20 минут подошли два старичка «новика» времен Первой мировой — «Куйбышев» и «Урицкий», зарекомендовавшие себя в условиях зимнею Баренцева меря гораздо лучше «семерок» предвоенной постройки, не говоря о бывших рыболовецких траулерах, превратившихся в сторожевики и тральщики.

По рассказу Никифорова, с подошедших эсминцев на «Сокрушительный» пытались передать буксирный конец, однако толстый пеньковый канат, не выдержав нагрузки, лопнул. То же произошло и с якорной цепью. «Убедившись, что эсминец не взять на буксир, командир дивизиона приказал приступить к спасению личного состава, испытав все возможные средства, начиная со шлюпок. Судя но его рассказу, офицерский состав "Сокрушительного" практически не вмешивался в происходящее, и спасением экипажа аварийного эсминца руководили командиры пришедших на помощь эсминцев. В конечном результате остановились на двух рискованных способах спасения людей.

Первый заключался в использовании подвижных беседок. перемещавшихся по концам, связывавшим корабли, что требовало от обоих "новиков" настоящей цирковой эквилибристики на вздымавшихся волнах, которые пытались успокоить, сливая за борт соляр. Этим путем были переправлены на "Куйбышев" и "Урицкий" и офицеры "Сокрушительного", между которыми Никифоров отметил споры о первенстве. "Этот позорный случай, — отметил Никифоров, — произошел в присутствии большого количества краснофлотцев—дисциплинированно выстроившихся на палубе, и удивительно, что спорщиков возмущенные матросы не выбросили за борт. За эти художества они… впоследствии угодили в штрафной батальон".

Поскольку командир корабля капитан 3-го ранга Курилех сказался больным, матросы на руках перенесли его на полубак, посадили в беседку и переправили на "Куйбышев". Этим они оказали командиру "медвежью услугу", и впоследствии за преждевременный уход с гибнущего корабля трибунал вынес ему самый суровый приговор» (по Шигину, с, 287). Когда концы стали лопаться, пришлось прибегнуть к более суровому способу.

Этот второй способ заключался в переправе людей связками по девять человек в спасательных кругах по бушующему морю. Никифоров был спасен именно этим способом: «До меня за бортом в море уже находилось трое, я прыгнул четвертым. Оставшиеся пятеро готовились на палубе к переправе на палубе. В воде поругивались, вода-то холодная, около 0°… Наконец все девять человек в воде, и нас потянули к кораблю-спасателю. Волна такая высокая, что его и вовсе не видно. Настроение невеселое, но страха я не испытывал… Веревки вмиг обрезали, и меня, как мешок, спустили по трапу в жилую палубу» (по Шигину, с 290).

Переправив этими способами на «Куйбышев» 179 моряков, а на «Урицкого» еще 11 (не считая одного спасенного «Разумным»), спасатели на остатках топлива, только-только чтобы вернуться в Полярный, покинули «Сокрушительный». На корабле осталось 15 моряков во главе с командиром минно-торпедной части старшим лейтенантом Аскаревым. Прибывшие к месту аварии тральщики ТЩ 36 и ТЩ 39 ничего не обнаружили.

Возвратимся, однако, к конвоям PQ, точнее, к их закономерностям на протяжении 1941—1942 годов, включая «Дервиш». Во-первых, наблюдается отчетливое возрастание количества транспортов в конвоях, с 7 в «Дервише» до 39 в PQ-18. Во-вторых, одновременно возрастают потери в транспортах с одного в PQ-7 до 23 в PQ-17, всего до 50 во всех конвоях PQ. В-третьих, отчетливое нарастание немецких потерь: от двух подводных лодок при атаках на конвой PQ-13 до трех в PQ-18 помимо 20 самолетов: всего при атаках конвоев PQ немцы потеряли только шесть подлодок. В-четвертых, возрастает количество американских транспортов в конвоях с одного в PQ-11 до 20 в PQ-16 и PQ-17. В-пятых, вне всякого сомнения, указанные перевозки советская сторона собственными силами не смогла бы осуществить. В-шестых, конвои PQ наряду с транспортами понесли большие потери в кораблях эскорта, включая два крейсера, подлодку и два эсминца. В-седьмых, потери в обратных конвоях QP в транспортах примерно вдвое были меньше, чем на пути в советские порты.

Сходные изменения наблюдаются также среди эскортных сил, а также у нападающей стороны, усилия которой (несмотря на отдельные успехи) не остановили непрерывного наращивания союзной помощи сражающейся России. Что касается перерыва в этом процессе, то он был вызван не противодействием немецкой стороны, а определялся другими причинами.

После боя у Канина Носа в регулярной проводке союзных конвоев наступил длительный перерыв в связи с событиями на Средиземноморском театре военных действий, более важных с точки зрения британского Адмиралтейства Возникшая ситуация с северными конвоями требовала поисков новых вариантов доставки военных грузов в наши северные порты. После того как в июле 1942 года в Архангельск прорвались четыре британских эсминца с грузом боеприпасов и новыми орудийными стволами взамен расстрелянных на кораблях ПВО «Паломарес» и «Позарика» из эскорта PQ-17, настала очередь транспортных судов прорываться поодиночке.

Из Исландии в августе вышли советские транспорты «Фридрих Энгельс» и «Беломорканал», оказавшиеся в Баренцевом море в разгар операции «Вундерланд» (описана в следующей главе), и тем не менее успешно завершившие свое плавание. Эти одиночные рейсы в условиях радиомолчания сопровождались приключениями, требовавшими неожиданных самостоятельных решений, без надежды на помощь со стороны. Так было на «Фридрихе Энгельсе» (капитан К.В. Касьянчук) при встрече в тумане с вражеским сторожевиком у берегов Шпицбергена, его успешном расхождении с «Шеером» при заходе на Диксон и т.д. Состояние экипажа в этих «приключениях» один из моряков определил «как в очереди на прием к зубному врачу». Тем не менее сами участники капельных рейсов не считали, «что идти в одиночку было опаснее, чем в сопровождении конвоя. Для нас, первыми открывшим движение "по каплям", скорее наоборот: фашисты ждали более крупную добычу, да и обнаружить идущее в тумане судно им было гораздо труднее, чем конвой, занимающий пространство в десять—пятнадцать квадратных миль».

Подобными событиями отмечен и рейс парохода «Беломорканал» (капитал С.В. Куницкий), включая посадку на мель, расхождение с вражескими силами у Новой Земли и в Карском море, потребовавшими изменения маршрута вместо Диксона на бухту Кожевникова в море Лаптевых и т.д.

В проведении этих рейсов нашим судам везло больше, чем направлявшимся в наши порты из Исландии. Из 23 транспортов под красным флагом, отправленных на запад с конца октября до конца года, погиб только танкер «Донбасс» (капитан В.Э. Цильке). Счастливо избежавший гибели в несчастном конвое PQ-17, 5 ноября он наткнулся на отряд немецких эсминцев, отбивался до последнего снаряда, и после ожесточенного боя лишь четырнадцать моряков из его экипажа (включая капитана) оказались в плену.

В ноябрьских рейсах из Исландии из 13 транспортов три вернулись в обратно. Судьба остальных распределилась поровну — половина пришла в советские порты, половина погибла. Таким образом, наблюдается большая разница в потерях у судов в направлении к Исландии и во встречном направлении. Скорее всего, это объясняется активностью немецкой разведки на этом острове, где для нее сложилась благоприятная обстановка.