Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда - Андрей Пауль

«По дороге пришли мы в рощу, единственную в этом краю, которая целиком расположена на равнине. Здесь среди очень старых деревьев мы увидали священные дубы, посвященные богу этой земли, Прове. Их окружал дворик, обнесенный деревянной, искусно сделанной оградой, имевшей двое ворот. Все города изобиловали пенатами и идолами, но это место было святыней всей земли. Здесь был и жрец, и свои празднества, и разные обряды жертвоприношений. Сюда каждый второй день недели имел обыкновение собираться весь народ с князем и с жрецом на суд. Вход во дворик разрешался только жрецу и желающим принести жертву или тем, кому угрожала смертельная опасность, ибо таким здесь никогда не отказывалось в приюте…

Когда мы пришли в эту рощу и в это место безбожия, епископ стал увещевать нас, чтобы мы смело приступали к уничтожению рощи. Сам же, сойдя с коня, сбил шестом лицевые украшения с ворот. И, войдя во дворик, мы разрушили всю его ограду и свалили ее в одну кучу вокруг священных деревьев, и, подкинув огонь, устроили костер из множества бревен, однако не без страха, как бы на нас не обрушилось возмущение жителей. Но господь покровительствовал нам» (Гельмольд, I, 83).

Несмотря на то, что сама ограда, судя по описанию антропоморфных изображений на ней, была украшена изображениями языческих божеств, Гельмольд сообщает, что Прове не было посвящено идола как такового, а только лишь роща.

Из рассказа Гельмольда может сложиться впечатление, что священная роща располагалась на единственном ровном месте в Вагрии, что, скорее всего, было оговоркой. Противоречие такой «равнинной» формулировки бросается в глаза при ближайшем знакомстве с окрестностями Старигарда, описываемой Гельмольд ом «альденбургской земли». Дело в том, что вся эта область представляет собой одну сплошную равнину, так что выражение «единственная равнина в альденбургской земле» решительно теряет всякий смысл. Однако выделение хронистом положение рощи на местности должно было преследовать какую-то цель – всё-таки он сам присутствовал при описываемых событиях и что-то в положении рощи ему при этом запомнилось. Интересное предположение высказал немецкий археолог И. Габриэль, предположив, что в процитированном выше отрывок было пропущено слово: «пришли в единственную рощу в том краю, [в остальном] целиком расположенном на равнине».

Действительно, если священная роща выделялась из общего ландшафта, то в «альденбургской земле» она могла быть только возвышенностью. Возведение святынь на возвышенностях и горах в тоже время было очень характерно для славян. В этом случае определить местонахождение бывшей священной рощи можно с большой долей вероятности. Даже сейчас ещё, при восхождении на заметно понизившиеся с веками остатки валов старигардской крепости, взгляд непременно останавливается на одной точке на горизонте – горе Винберг. Эта гора является наивысшей точкой на практически всего полуострова и прекрасно видна здесь отовсюду, действительно являясь ориентиром. Любопытно и само её название – Винберг, в переводе с немецкого «освящённая гора». В качестве другого возможного указания на нахождение здесь священной рощи можно привести название поля возле горы Винберг – «Путлос». «Пут» на языке балтийских славян или в передаче его немцами значило «под» или «рядом». Так, находящийся на соседнем со Старигардом острове Фемарн славянский топоним «Путгартен» означает «под гардом» – то есть «под (рядом) с городом». Путлос же в таком случае могло значить – «под (рядом) с лесом». Славянское название «подлесья», как окружающих гору Винберг полей, подтверждает, что предполагаемый лес должен был быть здесь именно в славянские времена.

В случае, если все эти догадки верны, не может не вызвать интерес и сам выбор славянами места для старигардской святыни. Дело в том, что гора Винберг является огромным курганом, насыпанным над самым большим дольменом северной Германии ещё в каменном веке. Длина холма составляет около 115 метров, а высота холма – более 60. Знали ли, считавшие это место священным славяне, что оно является древней гробницей? Любопытно также и то, что на вершине горы-дольмена археологи обнаружили и уже собственно славянский курган.

Многое говорит в пользу того, что под именем бога Прове мог скрываться славянский бог Перун.

По описаниям Гельмольда, Прове была посвящена дубовая роща, а дуб известен у прочих славян в связи с культом Перуна. Так же на связь с Перуном указывает и само имя Прове, в некоторых из рукописей Гельмольда записанное как Проне (Helmold, S. 102), что с учётом местных диалектов и немецкой передачи вполне соответствует восточнославянскому «Перун». К примеру название одной из современных деревень в Вагрии сейчас звучит как Пронсторф (нем. Pronstorf – «деревня Прона»), а первое её упоминание в 1199 году звучало как «Пероне» (Perone). Другая деревня, сейчас называющаяся Прон (Prohn), находится возле Штральзунда, также впервые упоминается в 1302 году как Перун (Perun). Оба примера наглядно показывают, что изначальное славянское Перун в записываемой немцами на латыни топонимике со временем переходило в Прон. Впрочем, такой переход мог быть связан и не с немецким искажением, а с особенностями самих местных славянских диалектов. Так, в единственном сохранившемся из языков северно-лехитской группы кашубском языке известен некий «злой дух Парон». В кашубских магических формулах-заклинаниях он также известен в близких к «Пероне/Пароне» формам (ala peränove! ala taronove! alaporönove!) (Popowska-Taborska 1998, S. 37–39).

В первой половине XII века упоминается и жрец этой священной рощи Прове/Проне со странным именем Мике (Гельмольд I, 69), возможно, бывший последним её жрецом. Вскоре после уничтожения священной рощи, на месте славянского рынка у разрушенной городской крепости была построена новая церковь, которая стоит здесь и по сей день. Третье старигардское епископство, однако, просуществовало не дольше своих предшественников и уже в 1160 году было перенесено в Любек. И хотя современный город

Ольденбург, возникший возле руин древнего Старигарда, был основан в основном переселявшимися сюда немецкими колонистами, славянское население сохранялось в нём ещё сотни лет, что запечатлелось в названии «славянской улицы» («Went straten» в 1377 г. и «wenne straten» в 1443/53 гг.). В 1233 году Ольденбург становится городом «любекского права», но впоследствии ему уже никогда более не суждено было достичь значения и славы своего славянского предшественника.

Крепость Плуне – столица Плуньской земли

Другой важный племенной центр варов был расположен на юго-западе Вагрии, в районе Плёнского озера. Ландшафт, состоящий из Большого и Малого Плёнских и ещё ряда более мелких озёр, был достаточно густо населён и по реке Свентатне имел выход к морю в районе Кильской бухты. Сразу несколько славянских поселений и крепостей существовали в средневековье по берегам и на островах Большого Плёнского озера.

В XI–XII веках главным городом-крепостью в этом регионе была расположенная на острове крепость Плуне, бывшая центром второй по важности области Вагрии – «Плуньской земли» (terra plunensis у Гельмольда). Наиболее ранние следы славянского заселения, по данным археологии, находятся на южном и юго-восточных берегах озера – в районах современных деревень Бозау (Bosau I. 1974, S. 75 ff.) и Мёлленкамп (Bosau VI.1983, S. 30–48). При раскопках в обоих местах были обнаружены следы поселений и захоронения доримского железного века и поздней эпохи Великого переселения народов, вплоть до V – раннего VI вв. И в Мёленкампе и в Бозау поселения эпохи ВПН сменили поселения раннеславянской культуры, что даёт археологам основания подозревать возможную преемственность между славянским и дославянским населением на Плёньском озере (Bosau II. 1977, S.70). Центром для расположенных в окрестностях поселений в раннеславянский период была крепость на острове Бишофсвардер (нем. «епископский остров»), в настоящее время практически целиком находящаяся под водой. Проводившиеся на этом острове в 1970-х раскопки показали застройку внутреннего пространства крепости землянками, а также следы ремесленного поселения. Дендрохронологический анализ брёвен определил дату основания крепости 726 годом, а прилегающего к ней славянского ремесленного поселения-посада 792 годом (Bosau V. 1986, S. 73–98). На рубеже VIII–IX веков крепость была разрушена, однако вскоре снова восстановлена. По брёвнам следующие этапы ремонта крепости датируются 832 и 870 гг., но уже к X веку она была оставлена, возможно, из-за повышения уровня воды. В VIII–IX веках остров Бишофсвардер был ещё соединён с южным берегом перешейком, так что крепость изначально находилась не краю выдающегося в озеро полуострова. Подъём уровня воды, со временем превративший полуостров в настоящий остров, должен было негативно сказываться на устойчивости крепостных валов, подмываемых озером. Утратив своё оборонительное значение, славянская крепость на южном берегу Плёнского озера уступила своё место городу Плуне, расположенному на одном из северных островов. Однако славянские поселения в Бозау и Мёлленкампе продолжали использоваться и после X века. Славянское поселение на месте современной деревни Мёлленкамп по всей видимости идентично известному по сообщению Гельмольда деревней Дульзаницей, принадлежавшей владениям церкви в Бозау (Гельмольд, I, 70). С исторической точки зрения поселение в Бозау интересно тем, что именно здесь в XII веке находился один из главных христианских центров Вагрии.