Николай II. Отречение которого не было - Петр Валентинович Мультатули
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы видим, что текст этого манифеста является полным повторением манифеста об «Ответственном министерстве» и манифеста об отречении в пользу наследника Алексея Николаевича, с той разницей, что в этот текст введено имя великого князя Михаила Александровича.
Таким образом, нам известны авторы текста манифеста: это были генерал Алексеев, Базили и великий князь Сергей Михайлович. День его первоначального написания 1-е марта 1917 года, день, когда был составлен проект манифеста об «Ответственном министерстве». День его первой правки — ночь 2-го марта, когда был составлен манифест об отречении. Но когда и кем был составлен третий вариант этого манифеста, передавший престол великому князю Михаилу Александровичу?
По имеющимся воспоминаниям получается, что этот текст был исправлен самим императором в тот момент, когда в царском поезде находились Гучков и Шульгин. Однако по нашему мнению, это — дезинформация.
Мы могли убедиться, что один и тот же текст переносился из документа в документ. При этом император не имел к этим переносам и к самому тексту никого отношения. Тем не менее, текст-образец манифеста был отправлен Рузским в Петроград по прямому проводу Родзянко ночью 2-го марта. По нашему мнению, на основании этого текста в Петрограде был изготовлен фальшивый манифест, подделана подпись императора Николая II и графа Фредерикса. Далее было оставлено место для даты и времени, которые были внесены позже.
Делать такую фальшивку в Ставке было неудобно: надо было искать образцы подписи Государя и Фредерикса, проводить долгую кропотливую работу. Поэтому в Ставке сделать это было значительно труднее, чем в Петрограде. Но кто бы мог подготовить такую фальшивку в Петрограде, в условиях беспорядков и погромов? Надо заметить, что беспорядки и погромы в те февральские дни в Петрограде были строго контролируемые. Громили только того, кого заговорщикам надо было громить, и арестовывали только того, кого им выгодно было арестовывать. Так, разгрому подверглись отделение контрразведки, помещение ГЖУ, полицейские участки, но оказались абсолютно не тронутыми военные командные учреждения, в частности Генеральный штаб. Между тем, в окружении Гучкова ещё задолго до революции было большое количество офицеров и даже генералов Генштаба. Естественно, что в дни Февральского переворота эти связи были задействованы Гучковым в полной мере. По воспоминаниям многих очевидцев, Гучков был прямо-таки окружён офицерами генштабистами. По-видимому, эти офицеры играли важную роль в поддержании связи Гучкова со Ставкой и штабом Северного фронта. Среди его ближайших связей был генерал-лейтенант Генерального штаба Д. В. Филатьев. После Февральской революции он стал помощником военного министра Гучкова.
В условиях Генерального штаба изготовление фальшивого манифеста было делом не такой уж большой сложности. Как любой высший военный орган, русский Генштаб имел своих шифровальщиков и дешифровальщиков, имел и специалистов по выявлению подделок почерков, а также и по подделке документов.
В связи с этим представляется весьма интересным заголовок, с которого начинается текст манйфеста: «Ставка. Начальнику Штаба». Обычно считается, что это имеется в виду генерал Алексеев. Хотя обычно все телеграммы Алексееву Государем писались так: «Ставка. Наштаверх». Однако когда Гучков вышел из императорского вагона, он около 1 часа ночи 3-го марта послал в Петроград следующую телеграмму: «Петроград, Начальнику главного штаба. Зашифровал полковник Медиокритский. Просим передать Председателю думы Родзянко: «Государь дал согласие на отречение от престола в пользу великого князя Михаила Александровича с обязательством для него принести присягу конституции»[1299].
Снова этот таинственный «начальник штаба»! Кто он? Почему ему посылается телеграмма из Пскова? Причём посылается через Алексеева, что лишний раз доказывает, что под начальником штаба имеется в виду не он, а кто-то другой. По нашему мнению, эта телеграмма Гучкова сообщала в центр, что начался «проект Михаил» и что фальшивый манифест нужно готовить к опубликованию.
Доказательством того, что никакого манифеста Гучков и Шульгин с собой не привезли и императору никакого манифеста не предъявляли, служит то обстоятельство, что описания манифеста самым существенным образом отличаются друг тот друга.
Как известно, имеющийся весь текст манифеста напечатан на обыкновенном одном листе бумаги.
А вот, что пишет об этом Шульгин в книге «Дни»: «Через некоторое время Государь вошёл снова. Он протянул Гучкову бумагу, сказав:
— Вот текст…
Это были две или три четвертушки — такие, какие, очевидно употреблялись в Ставке для телеграфных бланков. Но текст был написан на пишущей машинке»[1300].
То же самое Шульгин повторил на допросе ВЧСК: «Царь встал и ушёл в соседний вагон подписать акт. Приблизительно около четверти двенадцатого царь вновь вошёл в вагон — в руках он держал листочки небольшого формата. Он сказал:
— Вот акт отречения, прочтите»[1301].
В отчёте графа Нарышкина манифест становится рукописным: «Его
