Трудолюбивое Средневековье - Вячеслав Олегович Шпаковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Причем особую популярность фетровые головные уборы приобрели в бюргерской среде, хотя их не чуралась и знать. Тот же король Людовик XI, как известно, носил шляпу с полями, изготовленную именно из фетра. Так что совсем не удивительно, что на иллюстрации 1454 года из «Книги двенадцати братьев» мы видим мастера-шляпника перед стойкой со множеством шляп, сделанных из фетра, окрашенного в различные цвета.
Кстати, фетр – это не что иное, как сорт плотного, тонкого войлока высокого качества, который получали валянием пуха, получаемого от зайцев, кроликов и коз, а также тонкой и полугрубой шерсти. Для головных уборов использовались три вида фетра: фетр из меха бобра, кролика или норки (самый дорогой фетр), из смеси бобрового меха с какой-нибудь другой шерстью, и чисто шерстяной, самый дешевый. Кстати, известно, что производство фетровых шляп из меха бобра датируется, по крайней мере, XIV веком, а было начато в Голландии и Испании.
На иллюстрации мы видим, что все шляпы у мастера сделаны на один манер и различаются только цветом. Шляпы такого типа назывались калотта и были особенно популярны в 1410–1471 годах. Сначала ее тулья походила на шар с полями, скрученными в валик. Затем около 1450 года калотту шаровидной формы стала понемногу вытеснять «калотта с подвернутыми полями». Такая шляпа уже не походила на шар. Она плотно сидела на голове и была не слишком высокой, и больше всего походила на котелок. При этом ее поля обязательно представляли собой плотно скрученный вокруг тульи валик. Такие головные уборы зачастую обтягивали тканью или мехом, или, наоборот, мех в них становился подкладкой под фетровое полотно. Шапки и шляпы украшались вышивкой, бахромой, золотыми или серебряными полосками, располагавшимися как на тулье, так и на полях, где закреплялись небольшими гвоздиками из того же металла.
Сапожник 1425 года
Сапожник брат Тумхерр. Изображен в тот момент, когда он берется рукой за пару готовых длинных кожаных шоссов. Рядом с ними висит пара мягких туфель с пряжками. Еще одна пара башмаков лежит на столе, ау сапожника через руку перекинута половинка от шоссов. Единственная подошва лежит на полу. 1425 год.
В Средние века женская обувь обычно повторяла мужскую, но длинные носы женских туфель были все же короче мужских и ограничивались шириной юбки. А вот у модников мужчин длина носков их пуленов вполне могла достигать в длину 70 см, так что их приходилось подвязывать к рукавам. Впрочем, узкие и длинные носы гражданской обуви у знати легко объяснимы. Ведь точно такие же носки были и на рыцарских башмаках сабатонах. Но там они играли функциональную роль – не позволяли всаднику в бою и на турнире потерять стремя. Так что длинные носы у обуви представляли собой совершенно явный намек, говоривший всякому – «перед тобой рыцарь»!
Хотя тот же Джованни Боккаччо называл остроносую обувь «дьявольскими когтями для ловли запретных наслаждений». Но мода есть мода и едва только носки рыцарских сабатонов на рубеже XV–XVI вв. стала напоминать «медвежью лапу», как точно такую же форму приобрела и гражданская обувь. Отсюда, кстати, и пошло выражение «жить на широкую ногу», связанное с чрезмерными масштабами широконосой обуви у знатных сеньоров.
Интересно, что сапожники, как это явствует из данной иллюстрации из «Книги двенадцати братьев» шили не только обувь, но и длинные, до бедра, шоссы из кожи, крепившиеся к поясу на шнурках, для чего у них по краю пробивались отверстия. Такие шоссы обычно надевали под кольчужные чулки, чтобы они не натирали ногу. Когда последние вышли из употребления рыцари продолжали их носить уже с латными доспехами все с той же целью.
Так что на приведенной здесь иллюстрации явно изображен сапожник, выполняющий весьма ответственные заказы, и умеющий настолько хорошо скроить и сшить кожаные шоссы, что они нигде не натирали кожу ног и облегали их «как перчатка». Именно такие вот шоссы впоследствии превратились в мягкие кожаные сапоги, иногда натягивавшиеся выше колена, и предназначавшиеся в среде знати для верховой езды.
В тоже время он явно не чурался и других заказов и шил модную обувь как для мужчин, так, скорее всего, и для женщин.
Интересно, что даже знатные люди, выходя на улицу, для облегчения ходьбы и защиты дорогих пуленов очень часто надевали деревянные башмаки сабо с низкими каблуками, крепившиеся к ноге при помощи ремешков с пряжками.
Сапожник 1595 года
Сапожник брат Себальд Рапольд. На иллюстрации из «Книги двенадцати братьев» он изображен пришивающим подошву к ботинку, который он привязал к правому бедру ремешком – возможно это был не лучший вариант, чтобы высвободить обе руки. Металлической иглы не видно, так что он, вероятно, шьет свиной щетиной в левой руке, продергивая нить через уже сделанные отверстия. На заднем столе лежат сапожные инструменты: два кривых ножа, шило и обрезки кожи, на переднем столе три пары готовых ботинок. Деревянные колодки ожидают своего часа на настенной полке. 1595 год.
Генрих Реттих. Брат. Сидит в комнате без окон рядом с рабочим столом и пришивает подошву к ботинку. Концы нити он обернул вокруг тыльной стороны обеих рук. Иглы не видно. Туфля привязывается ремешком к правому колену, которое служит рабочей поверхностью. Он носит белый воротник, оранжевую рубашку и пышные черные бриджи, напоминающие штаны-плундры, скорее всего, они у него бархатные. На столе лежат шило, и маленький, сильноизогнутый нож. 1632 год.
Прошло 170 лет и в целом, судя по иллюстрациям из «Книги двенадцати братьев» сапожное дело изменилось не слишком уж сильно, хотя в том же XVI веке обувь в целом стала намного практичнее, чем она была раньше. Широко была распространена обувь под названием «медвежья лапа», или как ее еще называли – «коровья морда», представлявшая собой плоские башмаки с коротким широким носом и разрезом со шнуровкой. В середине столетия обувь принимает форму, более соответствующую строению ноги, но отделка разрезами по-прежнему сохраняется. Туфли теперь все больше украшаются бархатом или шелком и дополнительными украшениями из серебра. Как это бывает очень часто, новомодную
