Флеш-драйв - Серая Зона

Во избежание перегрева склепа, системе пришлось включать реактор в "пульсирующем" режиме. Несколько минут генерации - сутки остывания, чтобы тепло естественным путём рассеялось в горных породах. Поскольку энергии требовалось всего на пару сотен капсул - этого вполне хватало.

Фантастика в том, что сам реактор это издевательство выдерживал. Не выдерживали индивидуальные накопители капсул - которые, как предполагалось, будут работать по несколько часов, максимум несколько дней в год, резервируя мощность в аварийных ситуациях. А не круглые сутки в течение многих лет.

Если бы у "Победы" сохранились ремонтные роботы, он мог бы использовать накопители пустых капсул для ремонта занятых. Но рабочих рук у него не было.

Хуже всего было первые лет пятьдесят - пока на орбите оставались Жнецы. Именно в это время от износа накопителей и перегрева было потеряно больше всего капсул - около двух сотен.

Потом, когда Жнецы ушли, стало немного легче - он смог направить избыток тепла в шахту лифта, и на минимальной мощности реактора сделать поток энергии более ровным.

Но по мере того, как летели годы, шахту постепенно забивали осадки - а рук, чтобы её прочистить, не было. Терраформирующие бактерии меняли рельеф. Иногда "Победе" везло и проход размывало потоками дождевой воды. Иногда не везло, и она полностью закрывалась. И каждый раз виртуальный интеллект был вынужден проявлять просто чудеса находчивости, маневрируя теми параметрами, что оставались в его распоряжении - теплом, мощностью реактора и резервами ресурса уцелевших накопителей. Как правило, большинство спящих спасти удавалось. Но редко - всех.

Личный накопитель капсулы Явика вышел из строя ещё на двадцатом тысячелетии сна. Теперь он питался энергией из накопителя "менее ценного" солдата.

К моменту прибытия на планету людей и присвоения ей имени Эден Прайм, в стазисе оставалось ещё около пятидесяти спящих протеан. Но вскоре после колонизации шахту закрыл слой дёрна, а затем и корни деревьев - и "пульсирующий" режим установился уже навсегда. То есть, пока накопители не накроются окончательно, что должно было случиться весьма скоро.

За две тысячи лет до колонизации это число было лишь немного больше. Шестьдесят три гарантированно исправных капсулы и ещё восемь предположительно исправных - они не подавали обычных диагностических рапортов о состоянии спящих, но их накопители ещё были исправны, так что "Победа" на всякий случай продолжал подавать в них энергию и отводить тепло.

Именно эти сомнительные капсулы Мордин обследовал в первую очередь. Выяснилось, что живые протеане остались только в трёх из восьми.

После этого он заменил накопители во всех шестидесяти шести капсулах на новенькие, полностью исправные и нетронутые. Плюс к этому вставил в пазы и подключил к общей сети ещё три сотни пустых капсул. Демонстрировать скоробиотику на глазах у параноидальной программы он не хотел, двигаясь с обычной для саларианца скоростью, так что все эти работы по обслуживанию заняли почти час.

- Зачем ты это делаешь? - спросил "Победа".

- Резервирование, - невозмутимо пояснил Мордин. - Протеане - ценный источник информации. Польза для будущих поколений. Должны дожить.

- Но ведь ты собираешься их будить?

- А ты собираешься меня уничтожить. Если допущу ошибку - все равно должны выжить. Моя шахта укреплена. Используй для теплосброса. Параллельно с лифтом. Знал бы - расчистил бы лифт заранее.

- Ты мыслишь, как протеанин... или как индоктринированный. Решение задачи ценнее собственной жизни.

- Комплимент?

- Нет, предупреждение. Уровень опасности, исходящей от тебя, оценивается как очень высокий. Даже в том случае, если ты не служишь Жнецам.

- Правильно оценивается.

- Начинай процедуру пробуждения. Третья капсула слева в ряду.

- Это аватар Явик?

- Нет. Это наименее ценный из выживших. Один из инженеров, проектировавших убежище. Нужно убедиться, что система пробуждения работает корректно.

- Нелогично. Если система вышла из строя - инженер полезнее всего. Сможет исправить.

- Все его знания есть в моей памяти.

- Его знания. Но не его фантазия. Не его находчивость. Виртуальным интеллектам не хватает креативного мышления.

- Верно. Но все остальные намного ценнее, так что другого выхода нет.

- Есть. Можно загрузить эти знания через наномашины коммуникационного интерфейса. Я врач по образованию. Поэтапный контроль выхода. Полное понимание процесса. Вероятность успешного пробуждения повысится.

- Твои примитивные мозги не выдержат знания развитой цивилизации.

- Попробуй. Удивишься. Или ничего не потеряешь. Работа уже сделана.

Протеанский стазис был далеко не просто пафосным названием ледяного анабиоза. Скорее уж ближе к "Стазису", самой удивительной технике биотиков азари. Использовалась она чаще полицейскими для задержания преступников, а также коммандос для захвата пленников, которых требовалось допросить. Мгновенно возникающие вокруг цели поля из твёрдого света сковывали её по рукам и ногам, одновременно защищая от не слишком сильных внешних воздействий.

Но на метаболизм или сознание жертвы эти поля никаким образом не влияли! Пленник полностью сознавал, что с ним происходит, дёргался, пытаясь вырваться, и если бы какой-то садист продержал его в стазисе несколько суток - умер бы от жажды.

Протеане оказались находчивее. Они придумали способ "арестовать" буквально каждую молекулу организма. Белки, из которых состоят живые существа, на микроуровне в основном прозрачны. Отдельную клетку можно просветить лампочкой насквозь. Крупное многоклеточное существо выглядит непрозрачным только потому, что свет многократно отражается, преломляется и поглощается в каждой отдельной клетке, пока от него ничего не останется.

После того, как протеанин ложился в капсулу, его тело заполнялось особой светопроводящей жидкостью, сложным полимером, молекулы которого играли роль световодов. Каким образом они сумели сделать эту жидкость нетоксичной, при этом проникающей в любые межклеточные пространства, и насытить её кислородом так, чтобы не мешать дыханию - это отдельная песня, Мордин, как биолог, искренне восхищался их изобретательностью. Стазисная жидкость в некотором роде сама была живым симбиотическим организмом, или по крайней мере комплексом наномашин.

Когда пропитка завершалась, твёрдый свет подавался через систему микросветоводов буквально в каждую клетку организмов, намертво сковывая все биохимические процессы. Протеане мгновенно твердели, как мухи в янтаре.

Чтобы благополучно пробудить пациента, нужно было сначала отключить твёрдый свет - строго комплексно, во всём теле, а то если крупная часть останется затвердевшей, когда другая оживёт - это равносильно ампутации. Затем ввести в тело антидот, вызывающий распад стазисной жидкости и проконтролировать безвредный вывод её остатков - часть растворяется в крови и потом выводится почками, часть переходит в газообразные фракции и удаляется с дыханием.

Для врача уровня Мордина это была совершенно детская задача. Изначальные настройки капсул он, не колеблясь, вышвырнул прочь - грубо, примитивно, оптимизировано под надёжность и простоту эксплуатации техники, а не безопасность пациента. Для каждого из спящих разработал собственный режим пробуждения. Одни должны были лежать в капсуле ещё час после отключения света, получая гемодиализ и различные уколы, другим наоборот рекомендовалось немедленно вставать, чтобы движение активизировало собственные "уснувшие" системы. Благодаря сверхскорости и коммуникатору, принимающему команды напрямую из нервной системы саларианца, он лично контролировал процесс в реальном времени, где-то давая электрическую или химическую стимуляцию, а где-то даже осуществляя срочное микрохирургическое вмешательство.

Наконец первый протеанин поднялся из "гроба" и очень внимательно посмотрел на него, наклонив голову.

- Саларианец в одежде, - задумчиво сказал он. - И с наручным коммуникатором. Суть шутки я понял. Но теперь дрессировщик может выходить.

Мордин понимал его слова вполне ясно - вместе с теорией и практикой стазиса в его мозги было залито знание протеанского языка. А саларианское зрение позволяло считывать малейшие нюансы поведения собеседника. Может, у Мордина и меньше глаз, но зато они по размеру перекроют все четыре протеанских.

- Какое неблагодарное насекомое, - заметил он. - Рекомендую не совершать резких движений. Во избежание пробуждения пищевых рефлексов.

- Что?!

- Саларианцы едят мух, - он нарочито неторопливо облизнул языком глаза. - Ты - большая муха. Много еды. Могу не сдержаться.

- Да что ты несёшь?! - не выдержал протеанин. - Саларианцы всегда были пищей! Деликатесом!

- Были. Сорок восемь тысяч лет назад. Пищевая цепочка... несколько изменилась.

- Сколько?! Не может быть! Только пятьсот лет...