Расколоведение. Введение в понятийный аппарат - Александр Валерьевич Слесарев

В сер. III ст. в Римской Церкви возник «новатианский» раскол, спровоцированный партией духовенства, несогласного с избранием Папы Корнелия (251 г.) и предлагавшего возвести на кафедру римского первосвященника пресвитера Новатиана. Последний проповедовал крайний ригоризм, сводившийся к отрицанию права принимать в Церковь отпавших во время гонений, в силу чего раскольники-новатиане именовали себя «кафарами» («καθαρоί»), т. е. чистыми. Раскол просуществовал до VII ст.[225]

В нач. IV ст. в Карфагенской Церкви возник раскол донатистов, получивший свое название от имени епископа Доната († 355 г.). Основная идея названного схизматического сообщества заключалась в крайне ригористичном отношении к мученичеству и резком осуждении всех, кто не проявлял достаточной решимости пострадать за имя Христово. Характерной особенностью донатистов являлось отрицание действительности таинств в кафолической Церкви и демонстративно пренебрежительное отношение к ее святыням, подчас доходившее до кощунства. Кроме того, схизматики ставили в прямую зависимость действительность совершаемого таинства от нравственного состояния священнослужителя.

Просуществовав три столетия, раскол донатистов прекратил свое существование к VII ст.[226]

В нач. IV ст. в Александрийской Церкви произошел раскол, порожденный епископом Ликополя Фиваидского Мелетием. При всеобщей церковной нестабильности, вызванной гонениями императора Диоклетиана, епископ Мелетий самочинно распространил свое влияние на египетские епархии, оставшиеся без архиерейского возглавления. Означенные действия являлись посягательством на церковно-административную власть архиепископа Александрийского, что повлекло за собой осуждение и низложение епископа Мелетия. Последний не признал свое осуждение законным, а после окончания гонений обвинил архиепископа Александрийского Петра в непозволительном снисхождении к отпавшим. Отделившись от своего Первоиерарха и от кафолической Церкви, епископ Мелетий учредил собственную иерархию, совершив осуждаемое канонами единоличное поставление архиерея. Уврачевание мелетианского раскола произошло на I Вселенском Соборе 325 г., однако отдельные раскольнические общины просуществовали до VIII ст.[227]

6.7. Уход в раскол под предлогом «бегства от ереси»

Нередко возникновение церковного раскола сопровождается выдвижением в отношении священноначалия канонической Церкви необоснованных обвинений в исповедании еретических воззрений, что провоцирует развитие конфликта религиозных ценностей. В ряде случаев подобные обвинения формулировались в качестве идейного обоснования схизмы, имевшей более прозаичные причины своего возникновения (конфликт интересов или конфликт нерелигиозных ценностей). Учитывая специфику церковных расколов, одержимых пафосом «бегства от ереси», восстановление нарушенного ими церковного единства может иметь больший успех после преодоления подлинных причин, породивших конфликтную ситуацию.

Выдвижение в отношении священноначалия обвинений в ереси может рассматриваться руководителями схизматических движений в качестве средства наделения раскола признаками канонической обоснованности. Предпосылки к тому они находят в церковных правилах, допускающих отделение клириков и мирян от исповедующих еретические воззрения иерархов. Примером тому является 3 правило III Вселенского Собора, указывающее на недопустимость пребывания в общении с несторианскими епископами: «Вообще повелеваем, чтобы единомудрствующие с православным и Вселенским Собором члены клира, отнюдь никаким образом, не были подчинены отступившим, или отступающим от православия епископам». Внутренняя логика канонических предписаний, касающихся отношения к неправомыслящим архиереям, предполагает оценку разрыва общения с ними как необходимого дистанцирования, позволяющего оградить Церковь от разрушительных последствий распространения лжеучения[228].

и «ересь экуменизма»[229]). Подобная практика находит резкое осуждение в православном каноническом праве. Во-первых, совершенно недопустимо самочинное именование ересью какого-либо богословского мнения или явления церковной жизни, не подвергшегося соборному осуждению. Во-вторых, категорически недопустимо отступление священнослужителей от своего священноначалия до тех пор, пока последнее не начнет проповедовать уже осужденную собором ересь или само не подвергнется соборному осуждению.

В противном случае священнослужитель воспринимается как «восхищающий себе суд, митрополитам предоставленный» (Двукр. 13) и подлежит извержению из сана[230]. Подобное деяние, совершенное монашествующими или мирянами, влечет за собой отлучение от Церкви до тех пор, пока виновные не осознают свои заблуждения и не вернутся с покаянием под омофор законного священноначалия: «…аще же монахи или миряне, да отлучатся вовсе от Церкви, доколе не отвергнут сообщения с раскольниками, и не обратятся к своему епископу» (Двукр. 13)[231].

861 г.: «…аще который пресвитер или диакон, по некоторым обвинениям, зазрев своего епископа, прежде соборнаго изследования и разсмотрения, и совершеннаго осуждения его, дерзнет отступити от общения с ним, и не будет возносити имя его в священных молитвах <…>: таковый да подвергнется извержению, и да лишится всякия священническия чести» (Двукр. 13); «Аще который пресвитер, или епископ, или митрополит, дерзнет отступити от общения с своим патриархом, и не будет возносити имя его <…>, но прежде собор-наго оглашения и совершеннаго осуждения его, учинит раскол: таковому <…> бытии совершенно чужду всякаго священства» (Двукр. 15);

6.8. Уклонение в раскол по причине несогласия с церковными реформами

Значительную опасность для церковного единства могут представлять проекты реформирования православной традиции, поскольку они чреваты возникновением конфликта религиозных ценностей и порождают наиболее устойчивые расколы. Недостаточная информационная подготовленность и административные методы проведения подобных преобразований могут повлечь за собой раскол даже в том случае, если реформа предполагает не нововведение, а возвращение к исконной, освященной древностью церковной традиции. Схизматическим группам, отделившимся от канонической Церкви по причине несогласия с проводимыми в ней преобразованиями, свойственны радикализм, бескомпромиссность, пафос стояния за истинную веру. Свое возвращение в Церковь такие раскольники допускают только при условии ее возвращения к дореформенной традиции, что на практике бывает трудноосуществимо. Попытки поиска компромиссного решения созданием отдельных очагов дореформенной традиции в рамках канонической Церкви в большинстве случаев имеют незначительный успех и к окончательному преодолению раскола не приводят. В силу означенных особенностей раскольнических движений, порожденных несогласием с церковными реформами, их возникновение легче предупредить, нежели впоследствии уврачевать.

Исторические примеры:

В середине XVII ст. Русскую Православную Церковь потряс крупный раскол, вызванный массовым народным несогласием с богослужебной реформой Патриарха Никона, предполагавшей замену целого ряда элементов древнерусской богослужебной традиции на аналогичные элементы из греческого обихода. Авторитарный метод проведения реформы не нашел понимания в широких слоях русского общества и первоначально породил внутрицерковную старообрядческую оппозицию. Окончательное отделение старообрядцев от Русской Церкви явилось следствием принятия позиции греческих иерархов и богословов, склонивших участников Большого Московского Собора 1666–1667 гг. к наложению анафемы на старые обряды и всех их сторонников. Последующие попытки создания старообрядных структур в рамках канонической Церкви (так называемое единоверие) широкого успеха не имели и к уврачеванию раскола не привели[232].

Второй крупный церковный раскол, вызванный сопротивлением реформированию церковной традиции, произошел в ХХ в. и явился следствием проведения календарной реформы, осуществленной большинством Поместных Православных Церквей. Как и в случае с русским старообрядчеством, возникновение старо-стильного раскола во многом обуславливалось недостаточностью духовно-просветительных мер, направленных на объяснение верующему народу смысла проводимых преобразований. Кроме того, директивный способ введения нового стиля, не оставлявший альтернативы для сторонников юлианского календаря, во многом обусловил